Анастасия Зарецкая - Неприятно познакомиться, ведьма

Так просто.

Как все просто!

Я хотела плакать.

Сама не знаю, почему. Или знаю, но не могу сформулировать. Или могу, но боюсь признаться в этом самой себе.

Может, такая слабость и доступна достойному человеку, но черной ведьме – никогда.

Поэтому я быстро поморгала и, не удержавшись, все-таки шмыгнула носом.

Ладонь Яра оказалась как никогда кстати. Потому что она удерживала мою от того, чтобы потереть глаза и сделать их красными! А не по каким-либо иным причинам.

Через деревья просвечивало царственно выплывающее солнце.

Не знаю, что там с Яриком, но мне думать ни о чем не хотелось. Мы ещё пару минут постояли, так, как статуя, олицетворяющая верных возлюбленных, а потом все же медленно сдвинулись с места, как-то непроизвольно расцепив руки.

Когда мы вышли из леса. Яр уточнил:

– С тобой все хорошо?

– Плохо, – призналась я. – Потому что, когда понимаешь, что есть люди, которые намного более везучие, чем ты, это всегда плохо.

– Просто в предыдущие разы на тебе не было кошачьего глаза, – заметил Яр.

– Ой, а ты откуда знаешь? – сощурилась я.

– Может, я тоже умею маячки прикреплять к душам, – заметил маг. Я вытащила листок, который он вручал мне не так давно, и сжала его в руках, пытаясь ощутить магию. – Нет, это не он, – огорчил Яр. – Да и вообще-то я пока такому не обучился. Но вот спросить насчет маячка, который ты прикрепила ко мне, хотелось бы.

– Какая злопамятность… Да и, знаешь ли, ты такому не обучишься никогда.

Тему для разговора, честно признаться, мы выбрали донельзя дурацкую, но уж лучше так, чем обсуждать мои деяния. Нынешние и предыдущие. А сколько их впереди!..

Впрочем, спрятанных внутри слез хватит на все.

– Яна?

– Ладно, – я вздохнула. Замерла, развела руки в сторону и произнесла: – Пожалуйста.

– Это ещё что за ритуал странный? – Яр нахмурился.

– Обними меня, – пояснила я.

– Да легко, – отозвался он, подойдя на шаг ко мне и осторожно обвив руки возле моей талии. Я же обхватила его за шею. Яр добавил уже тише: – Но, Яна, для того чтобы обняться со мной, необязательно применять шантаж.

– Это не шантаж.

Я ещё пару минут обнимала его просто так, бесцельно, чувствуя, что мне слишком нужно это тепло, что сейчас оно чуть ближе, чем тепло солнца, что солнце – одно на всех, а Яр… Потом я все же принялась за дело. Задействовала возмущенную такими частыми потребностями душу, потянулась к Яриковой, а потом – будто щелчок замка, и маленькая зацепка, что связывала наши души, отвалилась. Рыбка сорвалась с крючка. И моя душа вернулась на место. Вся, целиком, полностью – конечно, не учитывая того, что я отдала безвозвратно. Но спустя время мы миримся с потерями.

Только вот ощущение пустоты никуда не уходит.

Я выпустила Ярика из объятий – нехотя, честно сказать! – и отшагнула назад.

– Все.

– Таки все?

– Да. Теперь я тебя не чувствую. Можешь продолжать анонимную жизнь и колдовать, сколько пожелается. А то мало ли. Вдруг я тебя так стесня…

Договорить я не успела. По поляне пролетел громогласный вопль:

– Молоде-о-о-ожь!!!

Я подпрыгнула. Яр нет, но, кажется, был близок к этому. Мы одновременно обернулись и заметили добротную женщину, что мчалась на нас со скоростью медведя.

Я пригляделась и поняла, что это баба Феня – местная молочница, добрая, но очень любящая сплетни. Кажется, сейчас она охотилась за очередной.

Делать было нечего, поэтому пришлось идти на встречу. Через минуту мы, недоумевающие, приблизились к задыхающейся бабе Фене.

– Доброе утро, баба Феня, – отозвалась я.

– Доброе, – пробубнил Яр.

– Молодежь! – повторила баба Феня, тяжело дыша. Поправила сползший на шею платок, смахнула намокшие рыжеватые волосы со лба и спросила: – Вы не видали, чего тут сверкало?

– Ну… – растерялась я.

– А это, баба Феня, искры нашей любви так сияли, понятно? – вдруг ожил Яр. Лучше бы не оживал, честное слово! Хотя так его убить будет проще.

– Понятно, – равнодушно отозвалась баба Феня. Но глаза уже зажглись предвкушением. Ой, все, ну привет, сплетни. – Малышня опять петардами балуется, видать. Пойду посмотрю.

И скрылась за нашими сплетнями.

– Дурдом, – произнесла я.

– Не переживай так, – успокоил меня Яр. Он подошел к мирно шумящей реке и поднял с берега небольшой серый камешек.

– Кто бы говорил, директор дурдома, – пробубнила я. Но на камешек все же уставилась

– Да ладно тебе. С чего ты нервничаешь? Тебя записали в пару к такому замечательного парню, – он фыркнул. Совершить убийство захотелось в пять раз сильнее, поэтому Яр поспешил отвлечь меня от этого убийства: – И вообще, я хотел тебе кое-что подарить. Но надо будет подождать.

И он уставился на камешек так внимательно, будто хотел его загипнотизировать.

А потом я увидела редкие голубые искры. Яр усердно, не замечая ничего вокруг, создавал заклинание: плел его из нитей энергии, так щедро даруемых природой, – и я подумала, что из-за нашей всепоглощающей любви к магии – к разной магии – мы никогда не сможем полюбить друг друга.

Потому что, случись это, даже моих слез не хватит.

Через пару минут камешек превратился в искусную, будто выточенную мастером, бабочку, сидевшую у Яра на пальце. Ту самую, белую, с нежным голубоватым отливом, название которой я никак не могла узнать. Бабочку-фантом, бабочку-детство.

Сейчас оно переплелось с настоящим.

– Видел, что тебя эти бабочки интересуют. Ну как?

Я коснулась тонких крыльев кончиком пальца. Они были мягкими, как шелк.

– Интересно, – только и сказала я. А потом подняла взгляд на Яра, встретилась с его глазами, что были на несколько тонов насыщеннее крыльев бабочки: – Но, пожалуйста, можно, я ее отпущу?

– Как ты хочешь, – Яр кивнул.

Я хотела быть той, кто дарует свободу, а не забирает ее.

И бабочка взмыла в небеса.

***

Кому не жалко тратить деньги на сотовую связь, так это, похоже, Владу.

Я пришла домой, где уже проснулась тетя, и узнала, что буквально только что он уехал. И вернуться на этот раз не обещал. Но догонять не стала. Влад – взрослый мальчик, а я – взрослая девочка, которая натворила миллион глупостей в отношение него. Поэтому просто приняла этот отъезд к сведению и наконец-то села пить чай.

Тетя вела себя как-то рассеянно, даже не стала слушать мои оправдания, но я не придала этому большого значения.

А потом, часам к двенадцати, и пришло сообщение, которое убедило меня в непрактичности Влада. Обычно мы переписывались с помощью магпочты, но он знал, что сейчас я не смогу прочитать его письмо. Поэтому воспользовался современными средствами связи. Наверное, ему просто нужно было сообщить мне что-то важное.

Очень-очень важное.

И такое же огромное.

Поудобнее усевшись на диване, я развернула сообщение полностью и ужаснулась. Пролистнула до конца, выхватив отдельные фразы, – и покраснела. А потом вернулась в начало и стала читать.