Эмили М. Дэнфорт - Неправильное воспитание Кэмерон Пост

– На Аляску? – Тед удивленно покачал головой. – Если соберешься там поплавать, берегись айсбергов.

Тут Мэри-Энн не выдержала и повернулась к нам, как будто тоже участвовала в разговоре.

– Ты это серьезно, Линдси? Вот не повезет-то вам с Кэмерон. Вы же такие близкие подруги, да?

– Вашей команде не повезет куда больше, – заметил Тед. Его ответ был гораздо лучше всего, что могли сказать я или Линдси, и несколько тренеров, стоявших поблизости, даже ухмыльнулись. Однако тренер Тед на этом не остановился. Развернув лицом к себе, он взял меня за плечи и сказал: – Как думаешь, Кэм, сможешь ты плавать так же быстро, если Линдси не будет дышать тебе в затылок?

Я чувствовала, что все: Мэри-Энн, Тед, тренеры, которых я не знаю, и даже Линдси – уставились на меня в ожидании ответа. Возможно, он ни на что такое и не намекал, но мне все равно стало не по себе.

– Я всегда помню, чему учил Патрик Суэйзи: «Будь вежлив до тех пор, пока по-другому нельзя», – сказала я.

Тед шутливо пихнул меня в плечо и рассмеялся. Почти все тренеры последовали его примеру.

– Это Далтон говорит, а не Суэйзи. Далтон – крутой парень, а Суэйзи – болван. И я почти уверен, что тебе еще рановато смотреть «Дом у дороги».

– О, это вряд ли, – отшутилась я, и Мэри-Энн закатила глаза. Но этого оказалось достаточно, чтобы она забрала свои ленточки и убралась восвояси.

На стоянке у бассейна Линдси отдала сумку отцу, а потом помогла нам с Рут загрузить вещи в белый «Форд Бронко». Эту машину Рут выбрала в начале июня, чтобы легче было возить продукцию «Салли-Кью». Джейми тут же окрестил новое приобретение эмбриомобилем (сокращенно ЭМ), после того как Рут аккуратно прицепила несколько пролайферских наклеек на задний бампер: «Ты тоже – бывший эмбрион» и «Твой ребенок имеет право жить. Выбери жизнь, а не смерть». Рут предположила, что логичнее бы назвать его ЖМ ( жизнемобиль ), но это звучало уже не так забавно.

– Держи меня в курсе новинок бамперной галереи, – шепнула мне на ухо Линдси, пока Рут доставала лимонад и хлопала крышкой холодильника.

– Ну, дорогая, – обратилась тетя к Линдси, – надеюсь, тебя ждет просто замечательный учебный год. И не забывай звонить Кэмми.

– Я буду звонить ей все время, клянусь, – ответила Линдси и, когда Рут заключила ее в объятия, выразительно посигналила мне бровями.

На Линдси был крошечный топ на тонких бретельках, и она взвизгнула, когда ледяная бутылка лимонада коснулась ее спины.

– Ой, вы только поглядите на меня, – отпрянув, Рут неловко захихикала. – Я вовсе не собиралась отправлять в Сиэтл мороженое. – Когда тетя с кем-то любезничала, она вечно напускала на себя смущенный вид. – Веди себя хорошо, малыш. Кэмми, а ты напомни мне остановиться на заправке, прежде чем мы выедем на трассу. Ты же знаешь, я вечно забываю и проезжаю мимо. – Она открыла дверцу и принялась возиться со спинкой водительского кресла, лимонадом и свитером, в котором любила садиться за руль, а после наконец забралась внутрь и оставила нас в покое.

Как-то так незаметно для нас наше время подошло к концу, и теперь тетя Рут ждала меня, поглядывая в зеркало заднего вида, а отец Линдси – ее, прислонившись к пикапу и покуривая сигарету.

Стоял один из тех августовских вечеров, которые в Монтане по-особенному хороши. Тяжелые тучи наползли на еще недавно сиявшее голубизной небо, чувствовалось приближение ливня, что-то такое в воздухе, в том, как менялся свет. До начала бури оставалось минут двадцать, но пока, перед лицом надвигающейся стихии, колыхание разноцветных флажков над бассейном, блеск масляных луж на стоянке, запах жареной пищи, доносящийся из «Бургер Бокс» на углу, каким-то непонятным образом ощущались стократ ярче, словно все оживилось, наэлектризованное ожиданием грозы.

Казалось, мы простояли так целую вечность. Стоило мне открыть рот, как Линдси тут же начала что-то говорить. Мы неловко рассмеялись и опять замолчали.

– Надеюсь, ты и впрямь будешь мне писать, – решилась наконец я и неуклюже обняла Линдси. Обняла так же быстро и неловко, как обнимала учителей в последний день учебного года, когда училась в начальной школе: позади меня выстраивалась целая очередь из учеников, которые тоже ждали своей порции объятий, и все мы страшно смущались и робели.

К счастью, Линдси пришла в себя и сказала с обычной самоуверенностью:

– Я запишу тебе песни на кассету, как только вернусь домой. – И притянула меня к себе для еще одного объятия, только в этот раз настоящего. – Можешь приехать ко мне в гости в Сиэтл. Будет круто.

– Ага, – сказала я, – может быть.

А потом она побежала к отцу. Я смотрела, как ее голова с ежиком светлых волос подпрыгивает в такт шлепанью ее вьетнамок. Облака уже совсем сгустились, и на стоянке потемнело.

После пикника, устроенного «Воротами славы» на День труда, Рэй Айслер и тетя Рут начали официально встречаться. На тех выходных Джейми Лори как раз гостил у своей мамы, так что вынужден был прийти на пикник вместе с ней. Именно он первым заметил, что Рэй оказывает Рут небольшие знаки внимания. Почти все ребята из церковного клуба «Сила духа» занимались тем, что заносили складные стулья обратно в церковь или подбирали липкие пластиковые стаканчики с лужайки, где мы провели большую часть дня. Однако Джейми перестал помогать и вместо этого уминал остатки обветренных пирогов, которые еще стояли на столе. Он складывал ломоть так, чтобы вся черничная, вишневая или яблочная начинка стекла в середину и хоть чуть-чуть подсластила жирную корку, а потом отправлял ее в рот и принимался за следующий кусок. Этим он развлекался минут десять, пока я не подошла к нему с огромным электрическим кофейником.

– Похоже, кто-то хочет набить морозильник Рут под завязку, – пробормотал он с полным ртом, дожевывая толстую корочку пирога, испеченного кем-то из прихожанок.

Я подумала, что ослышалась.

– Что ты мелешь? – переспросила я, прислонив кофейник к краю стола.

Не сводя глаз со следующего куска, Джейми принялся возиться с кокосовым кремом и неопределенно мотнул подбородком в сторону редеющей толпы вокруг угасающего костра.

– Рэй ходит вокруг нее кругами, что твой Мэверик в «Топ Гане».

Призрачное мерцание костра придавало силуэтам Рэя и Рут какие-то необычные очертания. Они сидели рядом на малюсенькой деревянной скамейке, на которой и одному-то трудно уместиться, совершенно поглощенные друг другом. Рэй относился к тем мужчинам Майлс-сити, которые хоть и не работали на ранчо, но все равно нет-нет да и натягивали ковбойский костюм: джинсы, ремень с огромной пряжкой, сапоги со скошенными каблуками и большую шляпу. Такого легко узнать: поджарый, с коротко стриженными темными волосами и густыми бровями, среднего возраста и роста (метр восемьдесят вместе с сапогами), с приятным мягким голосом и пикапом, отдраенным до блеска как снаружи, так и внутри. Я никогда не замечала Рэя, разве что когда он надевал синие брюки, синюю рубашку и синюю кепку – костюм, в котором он иногда щеголял, приходя в церковь прямо с работы. Но сегодня был другой случай.