Раиль Хисматуллин - Пчелография. Крылатое приключение

Жу-Жу подошла к краю подоконника и оглянулась на свою новую подружку. Рената тоже подошла к краю и посмотрела вниз.

И как только днем ей удалось спрыгнуть с этой верхотуры?! Теперь Рената как будто смотрела с горы. Аж голова закружилась. Но разве можно трусить, когда другим нужна помощь?

– Если ты возьмешь меня за руку, я смогу! – шепнула она Жу-Жу.

– Верно!

Пчелка взяла Ренату за руку, энергично замахала крылышками, и вместе они поднялись в воздух. А там крылья девочки заработали, как будто она с рождения умела летать!

Подруги полетели в сторону темного леса.

– Вот это да! – крикнула в полете девочка. – Это даже лучше, чем гладить котят, которые живут у нас во дворе!

В конце концов, какой бы серьезной ни была наша героиня, она оставалась ребенком.

А на подоконник вскочил, покачнув баночку с искрящимся медом, кот пасечника.

– Самое лучшее – спать и видеть сны, – пробурчал Кот и сиганул во двор.

Баночка пошаталась-пошаталась, да и упала. Мед потек по подоконнику сладким золотым ручейком. Потом ручеек стал капать на пол – прямо на примостившегося внизу шмеля. Похоже, шмель просто спал. Но от упавшей ему на нос капли он тут же проснулся.

– Что это? – удивился шмель, провел лапкой по носу, увидел мед и лизнул его. – Мед! Ням-ням-ням! Обожаю мед!

Шмель посмотрел вверх – с подоконника прямо над ним нависла следующая капля. Шмель широко открыл рот – и капля упала ему на живот.

– Какой замечательный мед! – восхитился шмель, съев эту каплю. – Просто отличный! Я точно такого никогда не ел!

И тут шмель всполошился, тревожно огляделся.

– Где мед – там и пчелы! Бррр! Ненавижу пчел! Но обожаю их мед, – сказал он сам себе, видимо, был тот еще болтун. – Я, конечно, и сам могу мед делать. Но мне лень. Это так тяжело: работаешь, работаешь весь день, а собирается одна капелька. Мед лучше не собирать, а есть!

Он проглотил еще каплю и прислушался.

– Похоже, я вижу сон, – сказал сам себе шмель. – Ведь не может такого быть, чтобы прямо в рот тебе падал такой вкусный мед, и тебе за это ничего не было.

Шмель замахал крылышками, поднялся к окну, сел на подоконник, осмотрелся: никого. Похлебал еще меда. Наевшись до отвала, привалился к подставке глобуса.

– Жизнь хороша! – изрек шмель, вновь зачерпнул мед из лужицы, поднес ко рту и с сожалением посмотрел на свою лапку. – Эх, и съел бы я весь мед без остатка, да уже некуда.

Точно – живот у него стал большой-пребольшой, раздулся, как барабан. Шмель оперся лапками о подставку глобуса, и на подставке остались липкие медовые следы.

– Ну, точно, это мне снится. Хм! А что же снилось до этого?

Шмель поскреб затылок, подумал. Потом еще раз подумал. И вдруг хлопнул себя липкой медовой лапкой по лбу.

– Вспомнил! Армия восковой моли разрушила пасеку! Моль искала королеву пчел! А она – в секретном дворце! А дворец – в дупле дуба! А дуб… Хи-хи. – Шмель довольно засмеялся. – Как говорил Бармалей, заряжай пистолеты, сейчас бабахнет. А я говорю: на чужой тайне всегда можно хорошо поживиться!

Шмель с трудом поднялся и – ох, ох – вылетел из комнаты.

При этом он не заметил, как в оконном стекле отразился настоящий Бармашмель: в красных пиратских сапожках, в красном пиратском кушаке и с красной банданой на голове.

Стоило улететь шмелю, и на подоконнике произошло новое превращение.

– Интересно, все шмели такие неряхи и грубияны? – сказал… глобус.

Да, да – старенький глобус, уже лет двадцать пылившийся в доме пасечника, ожил! Вероятно, в этом тоже был виновен волшебный мед!

– Вот это да! – оторопел от собственного голоса глобус. – Я что – разговариваю вслух?

Было чему удивиться, ведь до этого момента глобус разговаривал исключительно про себя, то есть мысленно.

– Как же это здорово – произносить слова, которые раньше крутились внутри! – воскликнул глобус и подпрыгнул к краю подоконника. – А увидеть, что там, за воротами нашей пасеки, наверное, совсем необыкновенно!

И глобус стал с любопытством осматриваться, прыгая по подоконнику на своей ножке.

А вы бы разве не прыгали? Представляете, каково это – знать назубок все-все страны, моря и города, и при этом молчать и торчать на одном месте?

Рената и Жу-Жу подлетели к опушке леса. Здесь стоял древний раскидистый дуб. Даже если бы Рената была сейчас нормального роста, дуб показался бы ей размером с пятиэтажный дом! А для девочки-пчелки дерево выглядело просто гигантом.

– Вот мы и прилетели! – сказала Жу-Жу. – Остается пройти пост охраны.

Подружки взмыли вверх вдоль ствола и высоко-высоко над землей увидели незаметное для постороннего глаза отверстие дупла, его охраняли две большие пчелы. У этих пчел был такой суровый вид, что Рената слегка оробела.

– А нас точно пустят внутрь? – спросила она у Жу-Жу.

– Конечно! – ответила та. – Мы же свои – пчелы! А не какая-нибудь моль!

Но в тот момент, когда подружки приземлились на ветку возле входа, из секретного улья с громким жужжанием вылетел очень толстый мальчик пчелиной окраски – Трутень.

– Пустите меня обратно! – стал упрашивать охрану Трутень. – Как же я без вас проживу?

– Тунеядцам здесь не место! – грозно ответила охрана.

– Кто это? – шепотом спросила Рената у Жу-Жу.

– Лентяй. Трутень. Он единственный в нашей семье не работает. То в одном улье поживет – пожует, то в другом. Прожорливый такой! Ему бы только есть да валяться.

– Голодный я! – снова зажужжал Трутень. – Всеми покинутый! Никто меня не любит!

– Жалко его! – сказала Рената.

– Вот уж ничуточки! – хмыкнула Жу-Жу. – Ладно, хватит засиживаться, нам нужно поскорее попасть к Королеве!

Жу-Жу первой подлетела к охране, назвала секретный-пресекретный пароль, и охрана расступилась:

– Добро пожаловать во дворец Королевы!

Подружки влетели в дупло. А Трутень проводил их завистливым взглядом.

– Представляю, сколько они слопают медку за королевским столом, – пробормотал он и погладил свой толстый живот. – А меня выкинули на улицу даже без обеда! Что же я буду делать? Может, обратно на пасеку?

Трутень прополз до конца самой длинной ветки, оттуда открывался вид и на дом пасечника, и на двор, и на саму пасеку. Но то, что увидел лентяй, его очень озадачило: все желто-зеленые домики были опрокинуты, будто над пасекой прошелся ураган.

– Ну и дела! – Трутень почесал брюшко. – Значит, пасеки больше нет? Значит, скоро будет разрушен и дворец Королевы? В таком случае, я должен первым оказаться в ее кладовых! Все равно запасы достанутся врагу. А я хотя бы съем, сколько влезет!

Трутень оглянулся на охранников.

– Э, нет, пожалуй, они меня обратно не пустят. Ну, не будь я Трутнем, если не проберусь туда, куда зовет желудок!