Юлия Ива - Лето над обрывом

Демьян достал сигареты и закурил. Предложил небрежно:

– Иди сюда, Виталь?

– Не-а, – тот весело помотал головой.

– Видели? – усмехнулся Дым. – О чём я и говорил.

Похоже, у них это было что-то вроде игры. Но Даринка не оценила. Буркнула «Позёр!» и села на скамейку, демонстративно отвернувшись.

– Спускайся уже, – позвал Виталик.

Дым картинно затушил окурок об ограждение, спокойно повернулся и исчез за трубами дымоходов.

Пока его не было, я вспомнила, как он иногда не отвечал на звонки и пропадал до утра из мессенджеров. На мои вопросы коротко бросал: «С друзьями был». И ничего не уточнял. А я стеснялась спрашивать: ещё подумает, что пытаюсь его контролировать. Наверное, с этими самым друзьями он гулял по крышам.

Ладони вспотели и одновременно замёрзли: а если он позовёт на высоту и меня?

Дым вернулся, и мы парами побрели к «Пятёрочке».

– Больно ногу? Нет? – то и дело заботливо спрашивал Виталик Даринку. Та упрямо мотала головой.

– Зачем тебе это? – кивнув на крышу, тихо спросила я Дыма.

Он пожал плечами:

– У каждого свой интерес наверху. Кто-то руферит ради хайпа, ради лайков. Кто-то тупо наслаждается простором. Другие лезут за компанию, да, Виталик? Ну и адреналин, конечно.

– А ты?

– А я исключительно во благо искусства. Меня высота вдохновляет, – он говорил дурашливым тоном, но я поняла, что всерьёз. – Она позволяет снять истинное лицо человека.

– Значит, искусство требует жертв? – резковато спросила Даринка.

Мне не понравился он её тон, и я была готова, что Дым поставит ее на место, но он лишь отмахнулся.

– Ой, вот только не надо! Мы же не на крыше электрички катаемся. Руфинг не опасен, если у человека есть мозги. Там всё чётко! Хочешь убедиться?

– Нет уж, спасибо! – Даринка сердито фыркнула и, слегка прихрамывая, увела Виталика за собой.

Проводив их долгим насмешливым взглядом, Дым повернулся ко мне и крепко взял за плечи. Откинул чёлку и уставился на меня:

– А ты пойдёшь со мной на крышу?

Я обмерла.

– Я б-боюсь высоты…

– Брось! Так и будешь маленькой трусихой? Надо преодолевать свои страхи! – Его глаза блестели нетерпением и азартом. Завораживали, точно магической силой. – Устроим крутую фотосессию, побудем вместе! Сама поймёшь, быть вдвоём на крыше – это совсем иначе, чем внизу.

Маленькая внутренняя Яська истошно вопила: «Нет! Никогда, ни за что я не полезу наверх!» Но лисьи глаза не отпускали, и не в силах им сопротивляться, я медленно кивнула.

Мама позвонила, когда я с крыши аварийной пятиэтажки смотрела на захламлённый всякой рухлядью двор. Внизу крутился Дым со своим «Никоном». Подбирая ракурс, он отступал, делал шаг влево, вправо, вскакивал и балансировал на стволе поваленного тополя. А я понимала: вся эта суета напрасна, стоящих снимков не получится, потому что я до одури боюсь высоты и не смогу подойти к краю так близко, как надо.

– Принцесса, ну! Давай ещё шаг! – крикнул Дым, откидывал с лица чёлку. – Фотка будет – просто космос. Давай!

Я стиснула кулаки, сделала шажок и застыла. Внутри всё дрожало, лоб в холодном поту, по спине – озноб. Но пронзительный лисий взгляд тянул меня к краю, словно рыбку на крючке.

Раздался звонок. С трудом переставляя ноги, я отступила от кромки крыши и достала смартфон.

– Яся, ты где? – в мамином голосе звучала тревога.

– Гуляю, – выдохнула я. Губы пересохли и не слушались.

– Уже поздно, возвращайся домой. Я тоже еду.

Я села прямо на кровлю, усыпанную сухими веточками и птичьим помётом.

Не смогла! Но какое же счастье – не топтаться, превозмогая себя, на краю. От облегчения на глазах выступили слёзы.

Остророгий месяц сочувствующе смотрел на меня сквозь берёзовое кружево, в листве гудели майские жуки. Потянул ветерок, унося вонь гудрона и пыли, нежно запахло цветущей сиренью. Показалось, что я одна под пепельно-розовым небом, и я сама – это небо. Может быть, ради таких мгновений и становятся руферами?

– Ты где застряла? – вернул в реальность голос Дыма. Огонёк его сигареты вспыхнул у выхода с чердака. В отличие от меня, Демьян наверху был полностью в своей стихии – собранный, уверенный, ловкий, точно ягуар на охоте. Он обошёл провал в крыше по самой кромке и бесстрашно заглянул вниз.

Я торопливо смахнула слёзы и поднялась:

– Испортила съёмку, да?

Несколько секунд он смотрел мне в лицо, но словно сквозь меня. В голосе скользнули нотки разочарования:

– Всё равно свет уже не тот. – Погасил о кирпич дымохода окурок, щелчком отправил его вниз и откинул со лба чёлку. – Идём, тебе ещё уроки учить.

Наверное, специально намекнул, что я ещё маленькая.

– Вообще-то, тебе тоже.

– У меня для этого есть Виталик.

Всю дорогу до дома он закрывался чёлкой, щурил глаза и ни разу не вынул фотик из чехла. И даже не задержался у подъезда, чмокнул меня в нос, коротко попрощался и ушёл.

Той ночью мне снилось, что Дым в темноте ведёт меня на крышу высотки. На ощупь иду за ним и в глухой тишине слышу стук собственных каблуков. А потом где-то сверху врубается очень яркий свет. Кровля под ним сверкает и искрится, потому что сделана из стекла. И все перекрытия между этажами тоже прозрачные и хрупкие. Понимаю, что надо осторожно спуститься, но Дым уверенно идёт вперёд. Я хватаю его за руку, и он роняет фотоаппарат. От удара стеклянная твердь покрывается трещинами…

Я проснулась от ужаса. Сердце колотилось, как ненормальное. Я встала, на цыпочках прошла в кухню, попила воды и долго смотрела в окно, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Почему-то казалось, что стеклянная крыша – нечто большее, чем банальный ночной кошмар.

Утром телефон Дыма не отвечал. Только после обеда, когда я уже вся извелась, он появился и прислал фотки. Я открыла первую и отпрянула от экрана: щёки словно обдало жаром.

Стоя над ущельем, я заворожённо смотрела, как внизу бушует огонь. В глазах горели отблески пламени. Волна горячего воздуха откинула волосы… Казалось, ещё миг и, поддаваясь притяжению, я шагну в огненную бездну.

Следующий кадр оказался реалистичным, но глядя на него, мне захотелось сжаться в комок и зажмуриться.

Дым снял моё лицо крупным планом снизу, с земли, когда я стояла на крыше. Мощный зум уловил неподдельный ужас в расширенных зрачках. Вскинутые брови, разомкнутые губы, из которых вот-вот вырвется крик. Такой испуг не доработать в фоторедакторе, это мой настоящий страх высоты, схваченный и подчёркнутый умелым фотографом.

Пережитое накануне всколыхнулось, придвинулось заново. Жар сменился ознобом, руки затряслись. Я захлопнула ноутбук и уставилась в стену, приходя в себя.

Дым позвонил через пять минут, весёлый:

– Видела? Неплохо вышло, да?

– Да, круто, – выдохнула я.