Лариса Кириллина - Двойное кольцо

Алуэсса – тоже мифическое существо, уйлоанская океанида. Для изящного девичьего девайса, по-моему, имя вполне подходит. Ульвену понравилось, а Иссоа пришла в восторг.

И вот мне уже восемнадцать.

Теперь можно праздновать! Друзья по колледжу понимали, что я захочу отметить совершеннолетие с женихом и его отцом. А значит, я улечу в Тиастеллу, и мы опять соберемся у магистра Джеджидда. Я обещала, что вечеринку для нашей компании мы устроим по возвращении.

В этом году седьмое июля оказалось будним днем накануне двух выходных. С утра я пошла на занятия, иначе бы схлопотала очередной нагоняй от магистра. Он начал вести на нашем потоке спецкурс «Поэтический перевод», и тут вперед неожиданно вырвался Рэо, который просто фонтанировал рифмами и купался в аллитерациях и метафорах. Слушать их диалоги на семинарах было очень забавно. Мои успехи скромней, мне привычнее проза.

Потом в расписании стоит другой спецкурс, «Языки подводных существ», его читает приглашенная из Института космолингвистики госпожа профессор Лусс Блумп, с которой я когда-то виделась в Витанове. Не знаю, зачем я сюда записалась, но придется посетить хотя бы начальные лекции, сдать зачет по ним, а в практических занятиях не участвовать – там придется бубукать и булькать в воде. Это водоплавающим легко, но я-то не наммуанка, не ундина и не алуэсса. Кстати, на занятиях я неожиданно выяснила видовую принадлежность ученой дамы Лусс Блумп – «сирена двоякохвостая», sirena bicaudata. С точки зрения аисян это, вероятно, такой же тупик эволюции, как и племя бесхвостых приматов, от которых пошли гомо сапиенс.

Только после утренних занятий меня вызвали вместе с магистром в зал собраний, который во время перерыва пустовал. Мне предстояло пройти церемонию обретения гражданского полноправия, а магистру – сложить с себя опекунство.

Собралась коллегия – три декана, секретарь и зачем-то профессор Уиссхаиньщщ. Неужели куратору Тиатары больше нечем заняться, чем терроризировать восемнадцатилетнюю девочку?.. Или он обязан присутствовать? Я всё-таки с очень далекой планеты, а колледж – межгалактический.

Магистр Джеджидд представил свой опекунский отчет за три года.

Документы высвечивались на экране, все их видели.

Он суммировал свои выводы устно.

Успехи: заметно выше средних, много оценок «отлично». По баллам – в первом десятке студентов. Могла быть в первой пятерке, если бы не запустила занятия в прошлом году из-за личных переживаний. Опекун следил, чтобы я не скатилась ниже отметок «весьма удовлетворительно» и не накопила задолженностей. Перечень дополнительных индивидуальных занятий прилагается.

Практики: полный набор, даже с некоторым превышением. Синхронный перевод на конгрессе Межгалактического научного совета, отладка программ лингвочипов, перевод межпланетных контрактов, перевод медицинской документации, составление раравийско–алечуанского разговорника, экскурсии по Витанове и Тиастелле на немецком и виссеванском (последний в вербальной форме, без цветосветового сопровождения). Рекомендации всюду отличные, без замечаний.

Репутация и поведение…

Приступая к этому пункту, мой опекун покосился на профессора Уиссхаиньша. Тот хранил полнейшую непроницаемость.

Итак. Репутация у студентки Цветановой-Флорес весьма положительная. Дружелюбна, коммуникабельна, любознательна, трудолюбива, сокурсники ее ценят за жизнерадостность, толерантность и неконфликтность. Поведение в целом корректное, за исключением пары досадных эксцессов. Однако расширенный курс этикета, успешно пройденный ею под руководством опекуна, позволяет надеяться, что во взрослой жизни она станет сдержаннее. За высокую нравственность подопечной магистр Джеджидд готов поручиться своим добрым именем. Никаких «соммэ» (то есть беспорядочных связей). Он за этим строго следил.

Наконец, финансовая сторона.

На экране высветились очередные таблицы. Изучая их, я с удивлением обнаружила, что у меня, оказывается, накопился кое-какой капитал. Небольшой, но вполне позволяющий начать самостоятельную жизнь. Капитал сложился их сэкономленных остатков стипендии (мои траты были всегда скромными, я покупала лишь самое необходимое), из начислений за оплачиваемые практики (в том числе переводы на конгрессе и в медицинском центре), из поощрительных призов за оценки «отлично» и из сумм, присылаемых раз в год родителями. Магистр подчеркнул, что проявленная мной бережливость еще раз доказывает мое право распоряжаться счетами по собственному разумению.

Отчет магистра приняли и одобрили.

Меня попросили встать и сообщить свое мнение об опекуне. Нет ли к магистру Джеджидду каких-то моральных или денежных претензий. Своевременно ли он помогал советами, не испытывала ли я каких-либо затруднений в общении с ним. Это нужно на будущее, если вдруг у него появятся другие подопечные, и встанет вопрос, можно ли ему доверять воспитание инопланетных существ.

Я чинно сказала, что о лучшем опекуне я бы даже мечтать не могла. И я бесконечно признательна глубокоуважаемому магистру Джеджидду за поддержку и помощь в улаживании разных проблем, от учебных до личных.

Какой смысл в действительности заключала в себе последняя фраза, понял, наверное, только профессор Уиссхаиньщщ. Он слегка заискрился внутри своей оболочки и произнес на мертвенной космолингве: «Знали бы вы, молодая особа, что он сделал для вас»…

– Это был мой собственный выбор, – немедленно возразил магистр Джеджидд.

Их взгляды скрестились. Если бы я оказалась в точке пересечения, меня бы, видимо, испепелило.

– Ну, теперь-то вы, магистр, займетесь своей диссертацией? – спросил мастер Дьян.

– Может быть, и займусь, – бесстрастно ответил магистр Джеджидд.

Мне выдали настоящее удостоверение личности. Жест скорей символический, потому что во всех компьютерах всех разумных миров я с этого дня уже значилась как самостоятельная единица, белковое существо типа гомо сапиенс, без примечания «состоит под опекой». Но пока еще без указания квалификации «космолингвист». И всё-таки было приятно получить эту титановую бляшку с чипом. Носить ее всюду с собой ни к чему, но в экспедициях она может потребоваться. Космолингвисты порой тоже гибнут, и тогда порой лишь по этой красивой штучке можно установить чье-то имя.

Все участники заседания покинули зал, поздравив нас с магистром Джеджиддом – кто сердечно, кто суховато.

Мы вышли с ним вместе, как прежде. Нелепо ведь притворяться, будто мы сразу стали друг другу чужими.

– Вы рады? – спросил он меня.

– Не знаю, – честно ответила я. – Всё так прозаично.

– В отчете не место поэзии.

– Как и радости на публичном допросе.