Татьяна Никандрова - Зови Меня Златовлаской – 2

– Сделай вид, что ничего не слышала, – ответила я, чувствуя, что сползаю вниз по перегородке. – Мы ведь по сути ничего нового не узнали, и так было ясно, что ты ей не нравишься.

– Да она меня просто ненавидит!

– Да, пожалуй, что ненавидит, – согласилась я. – Но встречаться-то тебе не с ней, а с Максом.

С этими словами я рухнула на пол, чудом не переломав ноги во время приземления на каблуки.

– Ты права, – Ада вскочила с унитаза и приблизилась ко мне. – Муслимов – уже большой мальчик! Плевать, что думает его мама, у него своя голова на плечах, так?

Вид у подруги был воинственный, поэтому я с энтузиазмом закивала, демонстрируя свое полное согласие.

Если честно, меня поражало самообладание Ады. Если бы мама моего любимого так отозвалась обо мне, я бы залила слезами весь пол, ну, или по крайней мере, несколько часов не выходила бы из кабинки, пытаясь справиться с услышанным.

Но Ада была не из ранимых. Она не привыкла раскисать из-за нелестных слов в свой адрес. Наверное, это было связано с тем, что в детстве Аду частенько ругали. До седьмого класса у нее были проблемы с дисциплиной.

Калинина дралась с мальчишками и спорила с учителями, поэтому ее родителей периодически вызывали в школу. Говорили, что она неуправляемая и невоспитанная. За годы нравоучений подруга отрастила толстую броню и научилась не принимать обидные слова близко к сердцу.

Когда через пять минут мы с Адой покинули женский туалет, празднование серебряной свадьбы Муслимовых было в самом разгаре. Этап тостов и трогательных речей миновал, и началось веселье. Ведущий стал проводить забавные конкурсы, а гости, успевшие поднять градус до нужной кондиции, увлеченно в них участвовали.

Я тоже пару раз наведалась на сцену и даже умудрилась выиграть тостер. Подарки для победителей конкурсов были действительно щедрыми. Бытовая техника, парфюмерия и сертификаты в магазины одежды – за такие призы стоило побороться. Особенно учитывая то, что раньше за победу в подобных мероприятиях я получала только шариковую ручку или блокнот.

Веселая и довольная, я рухнула на стул рядом с Никитой, который правда не обратил на меня ни малейшего внимания. Был полностью погружен в общение с Дианой, которая, накручивая тонкую прядь волос на палец, рассказывала ему о своих хомяках:

– Сема любит спать в домике, а Сеня его оттуда все время выгоняет. Иногда просыпаюсь по ночам от писка. Думаю: "Ну вот, опять дерутся!"

– Да уж, ночью лучше просыпать от чего-то другого… – многозначительно заявил Ящук.

– От чего, например? – захлопала глазами девушка.

Ох, зря она это спросила. Зря.

– От нежных прикосновений, – понизив голос, сообщил Никита.

Я закатила глаза и еле удержалась от того, чтобы не фыркнуть. Ящук с повадками Казановы казался мне до противного слащавым. А вот Диана, кажется, велась на эту чепуху. Смотрела на него, чуть приоткрыв рот, и не моргала.

– Тебя когда-нибудь касались вот так? – парень легонько провел по ее руке от плеча к локтю.

– Нет, – тихо ответила девушка.

– А так? – он придвинулся к ней поближе и кончиками пальцев коснулся ее ключиц.

– Нет, – одними губами отозвалась она.

Ну Ящук, ну ловелас недоделанный!

– Тебе нравится? – ворковал он.

Ответа мы так и не узнали. На наш стол надвигался ураган. Именно так мне показалось в первые секунды.

Ада с выбившимися из пучка волосами и разъяренным видом приближалась к нам. За ней быстрым шагом шел Максим. Он пытался остановить девушку, ухватив ее за запястье, но Ада не позволяла ему этого сделать.

– Ну ты и козел! – через плечо бросила Калинина.

Вопреки моим ожиданиями, они не сели за стол, а прошли мимо нас, куда-то в сторону выхода. Не долго думая, я встала и направилась следом за ними. Во мне стало зарождаться дурное предчувствие.

– Совсем офигел? – Ада наконец остановилась возле шоколадного фонтана и с вызовом посмотрела на своего парня. – Бросишь меня здесь одну, а сам поедешь провожать эту пигалицу?

– Ну ты же слышала маму, – отозвался Макс, разводя руками. – Майе стало плохо, ее нужно проводить до дома, а то мало ли что… Я же только туда и обратно…

– О, ну, конечно! Майе стало плохо! – саркастично воскликнула Ада. – Ты реально слепой? Или просто притворяешься?

– О чем ты? – в голосе Муслимова звучал лед.

– Об этом цирке! Почему ее должен провожать именно ты?! Человек, который пришел сюда с девушкой!

– Да что ты как с цепи сорвалась? – негодовал Макс. – Она здесь кроме меня никого не знает!

– Это все чушь! – запротестовала Ада. – Ты ведешься на эту ерунду, а главного не замечаешь!

– И что же главное, Калинина? – Муслимов повысил голос. – Просвети меня наконец!

– То, что твоя мать, хочет свести тебя с Градовой! Хочет, чтобы она заняла мое место, идиот ты эдакий!

– Ты что, совсем рехнулась?!

– Это твоя мать рехнулась! – заорала Ада.

– Оставь мою мать в покое, – пригрозил Макс.

– Хочешь, оставлю?! – Ада была в таком бешенстве, что казалось, из ее ноздрей вот-вот повалит пар. – И тебя, и твою мать, которая ведет себя, как последняя сука!

Это было чересчур даже для Ады. Она резко замолчала и испуганными глазами уставилась на Макса. Ее грудь высоко вздымалась, а кровь отлила от лица.

Муслимов же выглядел как человек, которого довели до грани. Губы плотно сжаты, во взгляде холодная ярость, руки стиснуты в кулаки. Он, не отрываясь, смотрел на Аду. Зло и осуждающе.

И только я подумала, что хуже уже быть не может, как шутница жизнь доказала обратное.

– Браво, милочка, ты показала свое истинное лицо, – раздался голос Ирины Геннадьевны.

Она вышла из-за шоколадного фонтана с выражением презрительной усмешки на лице. Женщина слышала последнюю реплику Ады. В этом можно было не сомневаться.

На мгновенье Калинина прикрыла глаза, как бы признавая плачевность своего положения, а потом совершенно спокойным голосом произнесла:

– Извините. Я не должна была так говорить. Но я слышала ваш диалог с подругой в женском туалете. И вам тоже следует передо мной извиниться.

– Не знаю, что ты там себе выдумала! – тоном, полным праведного гнева, заявила Ирина Геннадьевна. – Но оскорблять меня на моем же празднике я не позволю. Покинь, пожалуйста, ресторан. Немедленно.

Ада посмотрела на Макса, будто ожидая от него поддержки или хоть какой-то реакции. Но парень буравил взглядом мраморный пол и не выражал ни малейшего желания вступиться за свою девушку.

В ту секунду, когда Ада поняла, что Муслимов будет молчать и просто позволит ей уйти, она показалось мне похожей на ребенка. Маленькой и уязвимой. Словно ей опять было двенадцать лет, и она стояла в кабинете директора, выслушивая обличительные речи в свой адрес.