Ольга Павлова - Древобереги, или Легенда белого озера

Третий отряд под названием «Химики» возглавляла бойкая и громогласная девочка Эля Касаткина, младшая сестра Дамира, который блестяще играл на губной гармошке, но его определили в третий отряд, чтобы он присматривал за младшими сёстрами-близняшками Эльвирой и Эльмирой. Их отряд занимался в свободное время естественными науками, химией и биологией, изучал явления природы, погоду и животных, что тоже очень нравилось Дамиру, который часами пропадал возле конюшни и птичьего двора. С животными у него был свой, особый разговор. Они понимали тонкие струны его души и не смеялись над его внешностью. Дело в том, что Дамир был пухлым конопатым мальчиком с рыжими волосами. Животные всегда были ему послушны и спокойны. Речёвка у третьего отряда была под стать их названию: «Мы не плачем и не хнычем, мы стараемся – химичим. «Химики» – лихой народ! За победою вперёд!» Каждый из ребят носил галстучки своего цвета. У первого отряда были голубые, у второго зелёные, а у третьего оранжевые. На утренней линейке, после небольшой пробежки и зарядки каждый день были слышны громкие голоса ребят.

Скрип старых ворот нарушил тишину, в которой пребывали путешественники, и от неожиданности Ваня вздрогнул, а Пират громко залаял на чужака.

Дамир с воодушевлением снимал всё происходящее на камеру. К воротам приблизилась коренастая фигура старика лет семидесяти в удивительно белой рубашке под старой запачканной меховой безрукавкой, на голове его красовалась не менее старая красная бандана, испачканная то ли белой краской, то ли побелкой. Его длинная седая борода, усы и клюка в руках придавали ему вид умудрённого жизнью спокойного человека.

Правда, для Вани этот образ тут же разрушился, когда старик начал говорить хриплым и неприветливым голосом.

– Чего вам здесь нужно? Уезжайте! Ничего вам тут не светит! Это частная собственность, – предостерёг их старец.

– Да уж, сторож гостеприимный попался, – прошептал Дамиру Семён.

Ваня подумал, что незнакомец очень похож на Деда Мороза, только злого, и ему даже стало холодно. Мальчик потёр руки, чтобы согреться. Подойдя к воротам, он решил разрядить обстановку:

– Здравствуйте, дедушка! Не прогоняйте нас, пожалуйста, мы замёрзли и устали. Долго ехали, потом колесо лопнуло. Папа и дядя Дамир будут снимать репортаж об этом лагере.

Сторож нахмурился, его суровый взгляд холодком пробежал по спине мальчика. Однако глубокие голубые глаза старика оставляли тепло в душе того, на кого он смотрел.

– Ишь, какой смельчак! Хитрый малец, – вдруг улыбнулся ему старик. – Но пускать мне сюда никого не велено. И бандуру свою выключи, а то я клюкой её сейчас разобью, – обратился старик к Дамиру, снимающему его на камеру крупным планом. После чего он, кряхтя, развернулся и направился обратно к своей сторожке, прихрамывая и держась одной рукой за поясницу.

Мальчик поник, и улыбка пропала с его детского лица. Он повернулся и пошёл обратно к отцу.

Семён же, наоборот, развеселился по непонятной причине. Он смело подошёл к запертым воротам, взялся обеими руками за решётку и крикнул:

– Никанор Никанорыч! Постойте, не надо разбивать камеру. Клюка-то у вас волшебная. Как же вы в лесу-то помогать будете, вдруг, не дай бог, переломится ещё?

Старик застыл как вкопанный. На глазах его выступили слёзы. Он улыбнулся и крикнул Ваниному отцу в ответ, не поворачивая головы:

– А если ты мастер, если умный такой, то сам, поди, знаешь, как ларчик открывается.

Семён просветлел и улыбнулся. Он осмотрелся вокруг, нашёл под ногами ржавый гвоздь. Затем подошёл к калитке, просунул руку внутрь железного ящика, что-то оттуда достал и вставил в замок на воротах. Пока Семён возился с замком, старика и след простыл. Ваня нигде не мог его разглядеть. Ворота подались вперёд и гостеприимно раскрыли свои створки, приветливо приглашая путников в лесную сказку.

На дворе стояла тёплая золотая осень. Неописуемая красота на озере, в котором отражался багряно-лиловый лес, завораживала с первого взгляда. Пряный запах опавших листьев сводил с ума. Солнце садилось, щедро одаривая золотом всё вокруг. Путники застыли у ворот, не решаясь войти и побеспокоить природу. Вдруг позади них, как из-под земли, возник Никанорыч и хриплым, но уже спокойным голосом произнёс:

– Что застыли как вкопанные?

Все трое вздрогнули от неожиданности, а Пират приветливо завилял хвостом и стал ласкаться к старику.

– Разве вы не помните, сорванцы, как резво носились тут всего каких-то двадцать лет и три года назад? Рыжик набрал немного лишнего, но ты, мастер, до сих пор поджарый и спортивный. Молодец!

– Никанорыч, как хорошо, что ты нас вспомнил! Как это тебе удаётся никогда и ничего не забывать? Столько лет прошло.

Дамир крупным планом взял лицо Никанорыча со слезами на глазах. Старик, потрепав волосы Ивана, ответил вопросом на вопрос:

– А разве через двадцать три года ты забудешь вот этого весёлого, доброго и наивного мальчика с чистыми как небо глазами и открытой детской душой? Так же и вы навсегда останетесь для меня детьми. Какие бы дорогие галстуки на вас не были надеты.

Семен и Дамир поочерёдно обняли Никанорыча, осторожно похлопав старика по больной спине, а тот в ответ пригласил их в свою сторожку.

Журналист загнал машину за ворота и крепко-накрепко закрыл замок, снова что-то спрятав в железный ящик на калитке. Ваня украдкой подошёл к ящику, залез на камень возле забора и заглянул внутрь. Ничего, кроме двух сухих листьев, там не было. Мальчик в недоумении почесал затылок.

– Так, говорите, вам нужно снять фильм о старом лагере, сорванцы? Кому вы его показывать будете? Кому сегодня интересна эта заброшенная рухлядь?

– Возможно, найдётся какой-нибудь спонсор, который воскресит наш чудесный лагерь! – высокопарно начал Дамир.

– Мы должны показать, в каком упадке находятся сейчас нужные детям учреждения, – воодушевлённо продолжил Семён.

Старик сделал останавливающий жест рукой:

– Не надо, ребятушки, я же стар, много пожил, много знаю. Не терплю обмана. Не морочьте мою седую голову. Раз вам надо – снимайте. Даю добро.

– Слава богу, – выдохнул с облегчением Семён. – Завтра с утра и начнём. Где тут можно разбить палатки, Никанорыч?

– Зачем вам палатки? У меня в сторожке три панцирных кровати, – сказал он, когда гости входили в его дом. – Ночи осенью холодные, оставайтесь у меня. Вместе веселее, ведь, как говорится, в тесноте, да не в обиде.

Сладкий запах варенья пронизывал каждый уголок уютного домика.

– Валяйте, вспоминайте своё детство. А я уж тут на диванчике, – приветливо пригласил гостей в дом Никанорыч. Затем старик косо поглядел на щенка и, улыбнувшись, сказал: