Elian Julz - Брызги платины. Книга вторая

Лика

Вечером слышу в трубке жизнерадостный и звонкий, как мелодия ксилофона, голос Нелли. Если бы эта девушка была музыкой, то непременно произведением Баха "Шутка", под которое хочется кружиться. Мы никогда не были близкими подругами, поэтому звонок Нелли меня удивил.

Раньше, до того, как папа запретил встречаться с Данелем, я ходила на вечерние молодёжные служения в церкви. Летом часто виделись с Нелли в общей компании, ездили на озеро и играли в баскетбол. Какое это было беззаботное время. И как всё стало сложно теперь в моей жизни. Совсем перестала дурачиться и веселиться.

– Лика, мы с ребятами в субботу вечером собираемся в роликовом клубе. Приходи. Так давно не виделись. Помнишь, как раньше было здорово? Потом ты куда-то пропала без объяснений и стала появляться в церкви только по утрам. Тебя кто-то из наших обидел?

– Нет, нет, что ты. Не уверена, что отец отпустит. Во сколько?

– Некоторые работают по субботам, поэтому сбор в половине восьмого. Но кто-нибудь из братьев тебя потом обязательно проводит. Я договорюсь. Обещаю.

Мне неловко от того, что многих давно не видела. Буду стесняться, наверное. С другой стороны, не помешает отвлечься от гнетущих видений и мыслей. Как в той новозаветной притче, если злого духа прогнали, дом чист, но остается пуст, то поработитель обязательно вернётся, а ещё и прихватит семь злейших "дружков" с собой. Не заполню душевную дыру, навязчивые мысли о Тиме завладеют сознанием и опять приведут к последней черте.

– Если родители дадут добро, то я с удовольствием.

Эрик на этой неделе больше не звонил. Наверное, убедился, что я в полном порядке. Жизнь постепенно возвращается в привычное русло, не считая моих странностей с обонянием. По-прежнему преследует запах дыма.

Перестала говорить с Богом. Не поборола стыд за прикосновения Тима к моему телу. Так и молчим с Ним.

***

Никогда не была раньше в роликовом клубе. Внутри играют самые новые музыкальные хиты, картинка в зале моргает от вспышек стробоскопа, а на стенах пляшут разноцветные неоновые круги.

Я вовремя. Большинство ребят только переобуваются, а те, кто готов, прихлебывают голубую газировку за мини-стойкой. Здесь абсолютно безопасно – алкоголь под запретом, как и курение в помещении. Можно сказать, почти детское место.

От радостных искренних улыбок, адресованных мне, убеждаюсь, что приняла правильное решение, согласившись присоединиться сегодня к своей старой компании. Девчонки меня обнимают и с восхищением разглядывают серебристо-белые прямые волосы.

Ощущение жжения на затылке побуждает меня обернуться. Позади на расстоянии двух метров Эрик, не сводя с меня своих карих глаз, обрамлённых стильными очками в роговой оправе, беседует с Данелем. Он говорит что-то своему собеседнику, а затем оба парня приветственно машут мне руками и добродушно улыбаются. Очень надеюсь, что никто, кроме Эрика, больше не знает о моей провальной попытке суицида.

Забавно, что ребята считают меня старше своих лет. Когда два года назад впервые поехала помощницей в церковный кемпинг, организаторы были уверены, что мне больше восемнадцати. Вот же шок был, когда уже на месте оказалось, что я несовершеннолетняя и не могу нести ответственность за отдыхающих детей.

Кататься на роликах не разучилась. Не очень-то хотелось падать на глазах у всех. Папа подарил роликовые коньки на Новый год, когда мне было одиннадцать. Не могла дождаться лета и каталась в них по дому. А весной мы с мамой по очереди гоняли на стадионе возле школы, несмотря на её четвёртый месяц беременности.

Через год я сломала ногу, грохнувшись на всей скорости. И больше на ролики не вставала.

Особую легкость сегодняшнему вечеру придаёт не только веселое катание под музыку, но и отсутствие необходимости говорить. Просто встречаешься взглядом, улыбаешься и едешь дальше. Кто-то пытается вытворять что-то смешное, строить рожицы.

На часах половина десятого. Мне пора. Последний автобус уходит в десять. Подхожу к стойке для сдачи обуви.

– Решила сбежать? – слышу весёлый голос Эрика над своим ухом.

– Да, мне пора. Последний автобус. Даже не думала, что будет настолько весело два часа кататься на роликах.

– Постой. Останься до конца. Мы с Димкой тебя проводим. Он сегодня на машине, свой велик оставлю пристегнутым здесь. Завтра заберу.

– Да ни к чему это. Не хочу кого-то напрягать.

– Ты ведь сама меня выбрала своим Ангелом-хранителем. Забыла? – Эрик слегка пожимает рукой мое плечо.

Не хочется ломаться, да и трястись в полупустом темном автобусе, который может и не приехать. Потому остаюсь ещё на час.

По дороге домой тоже не приходится ничего говорить – Дима говорит и за себя, и за Эрика, и за меня, мастерски ввергая нас в приступы удушья от смеха.

– Ну, рассказывай, как всё прошло, – заговорщицки любопытствует мама, усаживаясь на мой диван и подогнув под себя одну ногу. – Смотрю, Эрик там тоже был, раз проводил тебя.

И я рассказываю, ведь на этот раз скрывать абсолютно нечего. И похоже, маму Эрик интересует больше, чем меня саму.

Что-то мне подсказывает, что неожиданное приглашение от Нелли – тщательно прикрытое дело рук "ангела-хранителя", намеренного вывести меня из депрессии. Он знал, что я приду, потому что перед прощанием протянул диск с альбомом Enya.

«Когда анатомируешь счастье, пытаешься разобрать его, как пазл, то случайно можешь его опошлить. Ты вдруг думаешь-думаешь и понимаешь: «Я ведь счастлива с Серегой, потому что… он мне шлет веселые картинки из интернета».»

Л.Парфентьева, «33+. Алфавит жизненных историй»

Неделю спустя

Лика

Как бы ни старалась не смотреть на Тима в университете, в это утро самообладание треснуло, как кусок льда от кипятка. Я торопилась до начала пар распечатать рубежную работу в компьютерном зале университета. Ненавижу оставлять такие вещи на последний момент, ведь дискеты имеют свойство, как назло, не открываться в самый нужный момент. И кого же вижу? Стоит в очереди передо мной, нагло привалившись к колонне. На черной майке надпись жирными разноцветными буквами: «Sex? Drugs? Videogames?». Вот как значит?

Будь у меня подобная майка, на ней были ли бы слова: «Tea, books and Vivaldi». Первое время одногруппники удивлялись, насколько мы с Тимом разные и недоумевали, где мы нашли друг друга. Словно строгая мамаша и её сорванец тинейджер.

Он выбрил на висках полосы, уходящие вдоль на затылок, а отросшую челку и волосы на макушке стянул в подобие короткого хвоста. Похоже, кардинальных изменений в жизни хочется не только мне. Уши, как всегда, наглухо заблокированы от внешнего мира наушниками CD-плеера. Тим почему-то никогда не давал мне послушать свою музыку.