Нина Артюхова - Светлана. Белая коза Альба

Лида заторопилась в пионерскую комнату:

– Подожди меня, Светлана, не уходи, я сейчас. Я только скажу им, чтобы они не кричали.

Когда Лида через минуту вернулась в класс, Светланы там уже не было.

Очень немногие девочки слышали то, что сказала Светлане Туся. Нужно ли говорить о поведении Туси сейчас, на сборе, или лучше с ней одной? Ведь Светлана просила не рассказывать, ей будет неприятно, если весь класс…

Ах, если бы эти маленькие девочки знали, как трудно бывает вожатой, когда вот такие непредвиденные обстоятельства!

На следующий день Светланы в классе не было. Муха Черная, староста, спросила сестер-близнецов из детского дома:

– Аня, Валя, а где Светлана? Почему не пришла?

Эти девочки всегда ходили вместе, и звали их через тире: «Аня-Валя», как будто это было одно двойное имя.

– Она пришла, – ответила Аня (она всегда отвечала за обеих), – только она теперь будет не у нас, а в четвертом «В», ее перевели.

Евгении Петровны опять заменяли другие учителя. Первый урок был арифметика. Ивану Ивановичу сказали, кто отсутствует и почему Гале показалось, что он пожалел о Светлане.

В конце урока, закрывая журнал и обводя взглядом класс, он вдруг сказал:

– Пасмурно что-то у вас сегодня, и даже Солнышко в тучах… – Он посмотрел на Галю Солнцеву: – Что, без подружки своей скучаешь?

Галя действительно уже привыкла к своей соседке за эти несколько дней. На перемене она расспрашивала Аню-Валю, что было вчера в детском доме.

– Ничего не было, – сказала Аня. – Мы ничего никому не рассказывали. Светлана велела не говорить.

Галя вздохнула. Должно быть, Светлана сама попросила перевести ее в другой класс.

– А у вас в детском доме знают, что Светлана не пионерка?

– Знают. Ей вожатая еще раньше говорила, что ее примут в ноябре.

– А Светлана?

– Она тогда ничего не ответила.

На большой перемене Галя вместе с Мухами поднялась на самый верхний этаж – внизу был только их класс, четвертый «А». В четвертом «В» они почти никого не знали – этот класс был целиком переведен из другой школы.

– Вы кого ищете?

– Соколову.

– Она в учительскую пошла, за картами.

Спустились в учительскую. А там сказали, что Соколова только что понесла карты наверх – должно быть, по другой лестнице.

Опять поднялись наверх, заглянули в четвертый «В». Карты уже лежали там, их развешивала незнакомая круглолицая девочка, но Светланы в классе не было. А тут звонок…

В коридоре они столкнулись с вожатой Лидой, которая тоже разыскивала Светлану. Лида очень огорчилась, узнав, что Светлана будет в другом классе.

– Как нехорошо получилось, девочки! Ведь, должно быть, она сама просила ее перевести.

Галя увидела Светлану только в раздевалке, после уроков. Светлана стояла уже одетая с каким-то задумчивым, отчужденным видом. Она поджидала Аню-Валю: в ее новом классе попутчиков из детского дома не было.

Галя подошла к ней:

– Как жалко, что тебя перевели! – сказала она. – У нас все очень жалеют… И Лида тоже.

– Что же делать, – коротко и даже как будто враждебно ответила Светлана. И сейчас же отвернулась. – Аня-Валя, пошли!

Уже во дворе их перегнал Иван Иванович.

– Соколова, как на новом месте центнеры поживают? – добродушно окликнул он.

Светлана, вся вспыхнув, ответила:

– Ничего…

Когда они подходили к детскому дому, Светлана повелительно сказала Ане-Вале:

– Вы у нас никому не говорите, что я в другом классе!

И Аня-Валя покорно молчали…

…На следующий день Иван Иванович спросил руководительницу четвертого «В», куда, как ему сказали, перевели Светлану:

– Как у вас Соколова с именованными числами справляется?

Учительница ответила даже несколько удивленно:

– Соколова?.. Хорошая девочка. Я ее как раз сегодня спрашивала, очень толково отвечала.

Иван Иванович одобрительно кивнул головой:

– Ну-ну!

Как раз в это время Галя опять разыскивала Светлану на верхнем этаже. Одна, без Мух. Она боялась, что Светлана опять посмотрит враждебно и скажет какую-нибудь резкость – пускай уж лучше ей одной скажет!

И опять, как вчера:

– Соколова в буфете…

А в буфете Светланы нет.

– Она в библиотеку пошла…

И там не видно Светланы.

Казалось, что Светлана играет с Галей в прятки.

Несколько раз на лестницах, в коридоре, в буфете Галя видела вчерашнюю круглолицую девочку и встречала ее удивленный взгляд.

И все время перед глазами стояло грустное лицо Светланы, такое, какое было у нее вчера в раздевалке, отчужденное, даже как будто враждебное.

Три перемены, включая и большую, Галя потратила на поиски. Даже на уроках думала только об этом, даже Мухам отвечала невпопад… Мухам-то еще полбеды – Ивану Ивановичу ответила невпопад! Он посмотрел сурово – затуманилось Солнышко или нет, а на уроках должна быть полная ясность!

Наконец на последней перемене Галя опять поднялась наверх и решила ждать у двери четвертого «В» до самого звонка, с риском опоздать на географию. Почему-то она была уверена, что в классе Светланы не будет. Гале уже начинало казаться, что школа – совсем не школа и что вообще все эти лестницы, все эти поиски и таинственные исчезновения Светланы – просто обыкновенный страшный сон, когда ищешь, входишь – и вдруг все оказывается совсем не то, ничего и никого не узнаешь, все незнакомое…

– Ты опять Соколову ищешь? – остановили ее в коридоре девочки. – Она только что в класс пошла, цветы поливает.

Галя открыла дверь. Пустой класс. Открытые окна. Светланы нет. С маленькой лейкой в руках стоит круглолицая девочка и поливает цветы.

Галя испуганно смотрела на круглолицую девочку, а круглолицая девочка – на Галю… и тоже начала немножко пугаться, даже порядочно воды пролила на пол.

– Кого ты ищешь? – спросила она наконец.

– Соколову, из вашего класса.

Круглолицая девочка неожиданно улыбнулась:

– Так Соколова – это я!

А у Гали все захолодело внутри, как будто она попала в заколдованное сказочное царство, где худенькая Светлана прямо почти на глазах превратилась в незнакомую круглолицую девочку.

Дома Галя обедала и ужинала без аппетита, вечером на папины и мамины вопросы тоже отвечала невпопад. Мама даже пощупала губами Галин лоб, но жа€ра, разумеется, не было.

– Что с тобой? – спросила мама. – Или отвечала неудачно?

– Да, – сказала Галя, – Ивану Ивановичу.

– Сколько же он поставил?

– Он у себя в книжечке, я не видела.

– Ну ведь не двойку же? Да ты, Галочка, не огорчайся так – исправишь.

Гале стало совестно, что мама беспокоится из-за предполагаемой двойки, и она сказала с тяжелым вздохом:

– Да я не потому.

Мама и папа переглянулись. Потом папа взял газету, а мама стала убирать посуду в буфет.