Анастасия Малышева - Голос моего сердца

В гримёрке Кайл возбужденно рассказывала, как несколько раз ей казалось, что всё – сейчас её старый кошмар станет реальностью. Голос осипший, словно она долгое время орала – не исключено, что даже на меня. Рядом суетится доктор, который подсовывает очередную микстуру.

Я, помня наш дневной разговор, молча сидел у окна и нервно докуривал уже третью сигарету. Их я доставал крайне редко – когда никакие другие средства уже не помогали успокоить нервы. В голове верталась сотня самых разных мыслей, одна мрачнее другой. Вспомнилось, что в прошлом туре у Кайл тоже были небольшие проблемы с голосом, но тогда на ноги её поставили даже без помощи медика. Хватило моего запаса лекарств.

Если тогда нам удалось – то и сейчас получится, верно? Впереди еще несколько концертов в рамках тура, потом небольшой перерыв, и Кайл восстановится. Вот только было одно «но». Весь мой оптимизм подпитывал меня до одного момента. Когда док, проходя мимо, негромко и будто обращаясь к самому себе, не обронил:

– Хана связкам.

После этих двух слов у меня будто что-то оборвалось внутри, и я совершенно чётко понял, в какой именно ситуации мы оказались. Кайл любила петь. Пение было для неё всем. Она жила этим, дышала, всё её существо тянулось к музыке. Отними это у неё – что с ней будет? Найдёт ли она в себе силы заниматься чем-то другим? Да и захочет ли?

Я понимал всё, прекрасно. Неустойка, подмоченная репутация, испорченные отношения с организаторами. Это был бизнес. Да, творческий, да, такой весь вроде бы эфемерный, но это был именно он. И в первую очередь всех волновали деньги, а уже потом чувства музыкантов.

Кайл говорила. Пока говорила. Пока связки были разогреты, разработаны. Но что будет завтра?

Хана связкам… Это же приговор для неё. Кайл жила сценой. Она, как вампир, питалась энергией зала. Она не могла без зрителей, без своих фанов. И при этом уже которое утро она не могла внятно произнести ни слова. К обеду Янг, хвала доктору, начинала что-то бормотать, и только к вечеру более-менее разговорилась. И при этом все требовали от меня, чтобы я заткнулся и выполнял свою работу?!

Но я был не просто менеджером Кайл. Я был её другом. Человеком, который волновался за неё. И я отчетливо понимал одно – ей нельзя было петь.

Глава четвёртая

Кайл

Завтракала я в одиночестве, вяло ковыряясь в миске с салатом. С Айзеком мы так и не разговаривали с нашей последней ссоры. Он задел меня, сильно. И он прекрасно об этом знал. Как можно было давить на самое больное? Знать, как я боюсь, и при этом продолжать наседать!

Я не была дурой. Да, нам надо было отменить хотя бы два-три концерта. Я чувствовала, что мои связки подводят меня. Но была одна маленькая деталь – я читала контракт. И видела, в какую сумму обойдётся нам мой больничный. Крис прямо сказал, что оплачивать простой нам всем придётся из своего кармана. Я не могла подставить ребят. Только не так.

Итан, как мог, поддерживал меня. Корил себя за то, что позволил мне в Ливерпуле увлечься мороженым. Я пыталась убедить его, что он тут не при чём и вообще – у меня своя голова на плечах. Да, чуть пустая, но какая есть. Не зря же у меня были светлые волосы. Должность блондинки нужно было отрабатывать.

Но, если откровенно – конечно, мне было не по себе. Я знала, что мне нужен был кто-то лучше дежурного врача, которого мы брали в тур. После тура я была намерена обратиться в лучшую клинику Англии и пройти полное обследование. Но не сейчас. Не тогда, когда в мою карьеру вложен годовой бюджет небольшого городка. Слишком много людей рассчитывало на меня. Я не могла их подвести. Всего пара недель – и всё. И хоть режьте меня. Господи, просто дай мне сил продержаться до конца тура!

Потихоньку собрались все ребята, и мы поехали в концертный зал. Айзек продолжал игнорировать меня и держался чуть в стороне. Я скучала по нему. Казалось бы – ведь он так близко. Но при этом бесконечно далеко. Но гордость не позволяла мне подойти первой. Он был неправ. И должен был это признать.

В концертном зале каждый из нас занимался своим делом – группа работала со звукарями, я пыталась распеться, а Айзек с Кристианом что-то решали. А когда всё подготовили – просто засели в гримёрке и разговаривали. Самый лучший способ настроиться перед концертом – провести немного времени со своей командой. Говорили о чём угодно, только не о шоу. Нам казалось это плохой приметой – обсуждать и гадать, как всё пройдёт в этот раз. Сколько народу придёт, не забарахлит ли техника, как много песен придётся переложить на зал. О выходе на «бис» мы уже и забыли – никто не хотел насиловать мои связки. Каждое лишнее слово именно на это и было похоже – на насилие. Парням пришлось взять очень много на себя – чтобы хоть как-то компенсировать ущербную солистку, они несколько раз за вечер исполняли свои соло и чуть ли не акробатические трюки выполняли на пару с инструментами. И при этом – ни единого слова в упрёк. У меня была лучшая команда. Самая лучшая в мире.

Позже ребята оставили меня в одиночестве – распеваться. Успеха особого это не принесло – по горлу как будто водили наждачкой. Кошмар. Хотя, если подумать, с таким голосом я могла бы исполнять рок-композиции. А что, не всё же попса, верно? Нужно было развиваться.

В дверь постучали.

– Можно, – ответила я, чуть поморщившись от неприятного чувства в горле.

В гримёрку вошёл Айзек. Сидя спиной к двери, я увидела его в зеркале. Он был, как всегда, серьёзен и собран. Против воли моё сердце сжалось. Ему тоже было непросто. Брюнет переживал за меня – возможно, даже сильнее, чем я сама. В этом был весь он – Айзек состоял из заботы и внимания. Клянусь, тот день, когда у него появится постоянная девушка, станет для меня трагедией. Потому что всё это он будет дарить уже не мне одной.

Сглотнув образовавшийся в горле комок, я спросила:

– Ты что-то хотел?

Да – мы всё ещё были в ссоре, и я не собиралась об этом забывать. Не так быстро и точно не после того, что он мне сказал. Возможно, это было глупо и по-детски, но такая вот я была девушка.

Подняв на меня глаза, Айзек сказал:

– Извиняться за свои слова я не буду. Друзья для того и нужны, чтобы говорить правду, какой бы неприятной она не была.

Я нахмурилась. Вот же упрямец.

– Ну и зачем ты тогда пришёл? – спросила с вызовом.

Дэвис, не моргнув и глазом, ответил:

– Чтобы быть рядом. Потому что это тоже относится к тем вещам, которые делают друзья. Остаются рядом, несмотря ни на что.

Я моргнула. Раз, другой, загоняя слёзы туда, где им было самое место – вне поля видимости. А после сорвалась с места – и впечаталась в почти каменную грудь парня, обхватывая его руками за пояс. Айзек покачнулся, но устоял. Обняв меня, он уткнулся подбородком в макушку и негромко пробормотал: