Лайман Бом - Чудесный чародей из страны Гр. «The Wonderful Wizard of Oz» в правильном переводе

Если вы поняли то, о чём я написал, но не до конца поняли, как это работает, я напомню вам, как на английской почве выполняется техника НЛП. Если вы умеете ею пользоваться, то вам, например, ничего не стоит заставить очень сильного штангиста не смочь поднять какую-нибудь очень даже нетяжёлую вещь. Как это делается? Я видел подобное в исполнении моего любимого мастера на такие забавы Деррена Брауна. Он привёл в зал культуристов миниатюрную гимнасточку и попросил одного могучего дяденьку её поднять. Дяденька справился с задачей чуть ли не одной рукой. Тогда Деррен снова попросил дяденьку взять девушку под мышки, но без команды не отрывать от пола. Сам же он положил ему руку на плечо и некоторое время говорил «Подожди, ещё рано, подожди» и т. п. Когда же он, наконец, сказал «Давай», качок напрягся, но оторвать девушку от пола уже не смог, сколько ни пыжился и ни хохотал от смущения. А ларчик открывался просто (Деррен Браун часто объясняет, как он что-то делает, потому что это не всегда фокусы): по-английски, призывая испытуемого «подождать», он приговаривал Wait! Wait! , а до мозга бедняги подспудно доходило точно так же звучащее Weight! Weight! То есть «вес», то есть «тяжесть», то есть «тебе тяжело».

Надеюсь, правда, что мой перевод получился хоть и правильным, и близким к оригиналу, но безопасным для чтения.

Фольклор, легенды, мифы и сказки были спутниками детства на протяжении столетий, поскольку любой здоровый ребёнок питает чистую и инстинктивную любовь к историям фантастическим, удивительным и замечательно нереальным. Крылатые феи братьев Гримм и Андерсена принесли в детские сердца больше счастья, нежели все прочие человеческие творения.

Однако стародавние сказки, отслужив многим поколениям, могут сегодня относиться в детской библиотеке к разряду «исторических», поскольку наступило время новых серий «рассказов о чудесах», из которых стандартные джины, гномы и феи изъяты, равно как и все эти ужасные и кровожадные события, придуманные авторами для того, чтобы вывести в каждой сказке зловещую мораль. Современное образование включает этику, а потому современный ребёнок ищет в рассказах о чудесах лишь развлечение и радостно обходится без всяких неприятностей.

Подразумевая всё это, я писал «Чудесного Чародея из страны Гр» исключительно для того, чтобы доставить сегодняшним детям удовольствие. Он претендует на то, чтобы считаться осовремененной сказкой, в которой изумление и радость сохранены, а душевные страдания и кошмары оставлены за порогом.

Дороти жила среди великих прерий Канзаса с дядей Генри, который был фермером, и тётей Эм, которая приходилась этому фермеру женой. Домик у них был маленьким, потому что брёвна на постройку приходилось возить фургоном за много миль. Четыре стены, пол да потолок – вот и целая комната. И в комнате помещались: ржавая на вид плита для готовки, буфет, стол, три-четыре стула и кровати. Большая кровать дяди Генри и тёти Эм стояла в одном углу, а кроватка Дороти – в другом. Чердака не было вовсе, как не было и подвала – если не считать ямы, вырытой прямо в земле и называвшейся «циклоновым подвалом», где семья могла укрыться в случае, если бы один из таких могучих смерчей возник – могучих настолько, чтобы сокрушить на своём пути любую постройку. Забраться в него можно было через люк посреди пола, откуда лесенка вела в тёмную норку.

Когда Дороти стояла в дверях и оглядывалась по сторонам, она не видела ничего, кроме безкрайней серой прерии. Ни единого дерева, ни одного дома, которые бы нарушали широту размаха плоской земли, простиравшейся до края небес во всех направлениях. Солнце спекло перепаханную почву в серую массу, изрезанную трещинками. Даже трава была не зелёной, поскольку солнце сжигало кончики длинных былинок до тех пор, пока они ни становились того же серого цвета, что и везде. Когда-то дом тоже был покрыт краской, однако солнце её вспучило, а дожди смыли, и теперь он стоял тусклый и серый, как всё вокруг.

Когда здесь поселилась тётя Эм, она была молодой и хорошенькой жёнушкой. Солнце и ветер изменили её тоже. Они похитили искорки из её глаз и оставили им трезвую серость. Они похитили румянец с её щек и губ, и те тоже посерели. Она теперь была худой, мрачной и больше не улыбалась. Когда Дороти, которая была сиротой, впервые стала жить у неё, тётя Эм так пугалась детского смеха, что вскрикивала и хваталась за голову всякий раз, когда её слуха достигал весёлый голосок Дороти. Она до сих пор смотрела на девочку с удивлением оттого, что та умела находить причины для веселья.

Дядя Генри не смеялся никогда. Он усердно трудился с рассвета до заката и знать не знал, что такое радость. Он тоже был серым, от длинной бороды до грубых ботинок, выглядел угрюмым и серьёзным и редко разговаривал.

Смеяться Дороти заставлял Тото, мешая ей посереть подстать окружению. Тото не был серым. Он был чёрным пёсиком с длинной шелковистой шерсткой и черными глазками, которые весело блестели по обеим сторонам его забавной носопырки. Тото целыми днями играл, а Дороти играла вместе с ним и нежно его любила.

Сегодня, правда, они не играли. Дядя Генри сидел на пороге и тревожно смотрел в небо, которое выглядело ещё более серым, чем обычно. Дороти стояла в дверях, держа Тото на руках, и тоже смотрела в небо. Тётя Эм мыла посуду.

С далёкого севера дядя Генри и Дороти слышали низкое завывание ветра, и видели, как длинная трава склоняется волнами перед надвигающимся ураганом. Тут с юга донёсся резкий свист, они оглянулись и увидели, что в том направлении трава тоже пошла рябью.

Неожиданно дядя Генри встал.

– Надвигается циклон, Эм, – окликнул он жену. – Пойду присмотрю за скотиной.

И он припустил к сараям, где содержались коровы и лошади.

Тётя Эм бросила работу и подошла к двери. Одного взгляда ей хватило, чтобы оценить приближающуюся опасность.

– Скорее, Дороти! – крикнула она. – Беги в подвал!

Тото выпрыгнул из объятий девочки и юркнул под кровать. Дороти принялась его оттуда выковыривать. Тётя Эм, не на шутку перепуганная, распахнула люк в полу и спустилась по лестнице в тёмную норку. Дороти, наконец, поймала Тото и последовала за тётей. Она была уже на полпути, когда ветер издал пронзительный вой, и домик сотрясся с такой силой, что девочка потеряла равновесие и оказалась сидящей на полу.

А потом произошла странная вещь.

Домик два или три раза развернулся и медленно взлетел в воздух. Дороти показалось, будто она поднимается на воздушном шаре.

Северный и южный ветры встретились там, где стоял домик, и сделали его эпицентром циклона. Посреди циклона воздух обычно спокоен, но огромное давление ветра с боков поднимало домик всё выше и выше, пока он ни очутился на самой макушке циклона. Там он и оставался, уносимый лёгким пёрышком на многие мили в сторону.