Лайман Бом - Чудесный чародей из страны Гр. «The Wonderful Wizard of Oz» в правильном переводе

– Нет, правда. Я ничего не знаю. Видишь ли, я набит соломой, так что у меня совсем нет мозгов, – грустно ответило Пугало.

– О, – вздохнула Дороти, – мне тебя жутко жалко.

– А ты не думаешь, – спросило оно, – что если я отправлюсь в Изумрудный Город с тобой, этот Гр даст мне немного мозгов?

– Не знаю, – ответила она, – но ты можешь пойти со мной, если хочешь. Если Гр не даст тебе мозгов, хуже, чем сейчас, тебе всё равно не станет.

– Это точно, – сказало Пугало. – Знаешь, – продолжало оно по секрету, – я не против того, что руки, ноги и туловище у меня набиты соломой, потому что я не чувствую боли. Если кто-нибудь наступит мне на ногу или уколет булавкой, ерунда, я не замечу. Но я не хочу, чтобы люди звали меня дураком, а если у меня в голове останется солома вместо мозгов, как у тебя, то разве я смогу когда-нибудь что-нибудь узнать?

– Мне знакомы твои ощущения, – сказала девочка, которой действительно было его жаль. – Если ты пойдёшь со мной, я попрошу Гр сделать для тебя всё возможное.

– Спасибо, – поблагодарило Пугало.

Они вернулись к дороге. Дороти помогла Пугалу перебраться через изгородь, и они зашагали по жёлтым кирпичам в сторону Изумрудного Города.

Поначалу Тото не понравилось это дополнение к их компании. Он обнюхивал соломенного человека так, будто предполагал обнаружить среди соломы гнездо с крысами, и часто рычал на Пугало не слишком дружелюбно.

– Не обращай внимания на Тото, – сказала Дороти новому товарищу. – Он никогда не укусит.

– О, я и не боюсь, – ответило Пугало. – Он не сможет повредить соломе. Давай я понесу твою корзинку. Мне всё равно, потому что я не знаю усталости. Я расскажу тебе тайну, – продолжало оно, вышагивая рядом. – Есть только одна вещь на свете, которую я боюсь.

– Какую? – спросила Дороти. – Фермера-чмошика, который тебя сделал?

– Нет, – призналось Пугало. – Зажжённой спички.

Через несколько часов пути дорога стала ухабистой, и теперь идти пешком было настолько трудно, что Пугало часто спотыкалось о жёлтые кирпичи, которые лежали здесь очень неровно. Иногда они были разбиты или вовсе отсутствовали, оставляя дыры, которые Тото перепрыгивал, а Дороти обходила. Что до Пугала, то, не имея мозгов, оно шло прямо вперёд и потому проваливалось и растягивалось во весь рост на твёрдых кирпичах. Ему, правда, не было больно, а Дороти снова поднимала его, ставила на ноги и они вместе весело смеялись над его неловкостью.

Здешние фермы выглядели уже не такими опрятными, как раньше. Тут было меньше домов, меньше фруктовых деревьев, а чем дальше путники заходили, тем более унылой и мрачной становилась округа.

В полдень они сели на обочине, рядом с ручейком, Дороти открыла корзинку и достала хлеб. Она предложила кусочек Пугалу, но оно отказалось.

– Я никогда не хочу есть, – сказало оно. – И мне в этом повезло, потому что рот у меня всего лишь нарисован. Для того, чтобы есть, мне пришлось бы проделать дырку, но тогда солома, которой я набит, вылезла бы наружу, и моя голова потеряла бы форму.

Дороти сразу сообразила, что это правда, а потому только кивнула и продолжила есть хлеб.

– Расскажи мне что-нибудь о себе и о той стране, откуда ты прибыла, – попросило Пугало, когда она покончила с обедом.

Дороти поведала ему о Канзасе, о том, какое там всё серое, и как циклон перенёс её в эту подозрительную страну Гр.

Пугало внимательно слушало и сказало:

– Не пойму, почему ты хочешь покинуть эти красивые земли и вернуться в то сухое и серое место, которое называешь «Канзасом».

– Это потому, что у тебя нет мозгов, – ответила девочка. – Неважно, насколько скучно и серо дома, мы, люди из плоти и крови, предпочтём тамошнюю жизнь любой другой стране, какой бы прекрасной она ни была. Нет ничего лучше дома.

Пугало вздохнуло.

– Конечно, я этого не могу понять, – сказало оно. – Если бы ваши головы были набиты соломой, как моя, вы бы, вероятно, все жили в прекрасных местах, а в Канзасе не осталось бы ни одного человека. Канзасу повезло, что у вас есть мозги.

– Может, ты мне что-нибудь расскажешь, пока мы отдыхаем? – попросила девочка.

Пугало неодобрительно посмотрело на неё и ответило:

– Моя жизнь была настолько короткой, что я и правда ничего не знаю. Меня сделали только позавчера. Что происходило в мире до этого, мне неизвестно. К счастью, когда фермер делал мне голову, он начал с того, что подрисовал мне уши, так что я слышал, что происходит вокруг. С ним был ещё один чмошик, и первое, что я услышал, были слова фермера:

– Как тебе такие уши?

– Кривовато получились, – отвечал второй.

– Неважно, – сказал фермер. – Уши как уши.

В этом он был прав.

– А теперь я сделаю ему глаза, – сказал фермер.

Он нарисовал мне правый глаз, и как только тот был готов, я обнаружил, что смотрю на него и на всё вокруг с нескрываемым любопытством, потому что то было моё первое впечатление от мира.

– Ничего такой глазик, – заметил чмошик, наблюдавший за фермером. – Синяя краска прекрасно подходит.

– Пожалуй, второй сделаю побольше, – сказал фермер.

Когда был готов второй глаз, я смог видеть им гораздо лучше, чем первым. Потом он изобразил нос и рот. Но я молчал, потому что тогда ещё не знал, зачем рот нужен. Мне было забавно видеть, как они делают моё туловище, мои руки и ноги. И когда они наконец прикрепили голову, я был очень горд, потому что почувствовал себя настоящим человеком.

– Этот малый быстро распугает всех ворон, – сказал фермер. – Он выглядит, как настоящий человек.

– Ну так он и есть человек, – сказал второй, и я с ним согласился.

Фермер отнёс меня под мышкой на кукурузное поле и водрузил на высокую палку, где ты меня и нашла. Вскоре они с приятелем ушли, и я остался один.

Я не хотел чувствовать себя брошенным. Поэтому я попытался идти следом за ними. Но мои ноги не доставали до земли, и я был вынужден остаться на шесте. Я был обречён на жизнь в одиночестве, поскольку мне, только что сделанному, было не о чем думать. На поле прилетало много ворон и других птиц, но стоило им завидеть меня, они снова улетали, думая, что я чмошик. Мне это нравилось, и я ощущал себя важной персоной. Вскоре мимо пролетела старая ворона. Внимательно меня разглядев, она села мне на плечо и сказала:

– Неужели фермер хотел обдурить меня так топорно? Любая умная ворона увидит, что ты всего лишь набит соломой.

Она спорхнула мне под ноги и стала клевать столько кукурузы, сколько хотела. Другие птицы, видя, что я не причиняю ей вреда, тоже слетелись полакомиться урожаем, так что скоро вокруг меня уже разгуливала целая стая.

Мне было грустно, поскольку стало очевидно, что я не такое уж и хорошее Пугало. Однако старая ворона меня успокоила словами: