Владимир Радимиров - Сын Ра. Волшебный эпос

Видимо, сам Ра Явану помогал, чтобы он в пекло попал!

Поехали-то быстро. Повозочка волшебная резвёхонько по улицам мчится, из-под неё откуда-то едкий дым клубится, чего-то в ней трещит да дордонит, и разных зевак с пути гонит… Вот останавливается она наконец у великого дворца. Бойкая челядь уже ждёт их у крыльца. Все враз оживляются, царю-батюшке поклоняются и в палаты их ведут. Ванюха ажно рот раскрыл – после серости каменной улицы на обитель царскую дивуется. А там ведь и действительно роскошь была восхитительная: и потолки, и полы, и стены, и углы, и вся-превся обстановка изукрашена была дюже ловко, оттого и в глаза бросалася, потому как цветами разными переливалася.

Царь Явана в тронную залу провожает, но на трон свою особу не сажает, – к столу резному поспешает и в кресло мягкое Ваню сесть приглашает. А сам напротив его воссел и в ладоши хлопнул. Слуги проворные вмиг тут набежали, питья да яств лакомых нанесли и дивообразные ещё плоды доставили, каковых Ваня в жизни не то что не едал, а и слыхом о таких не слыхивал.

Вот сидят царь с Яваном, друг на друга поглядывают да помалкивают. Далевлад-то из себя представительный, несмотря на вид свой волнительный. Волосы у него длинные, кучерявые, заплетённые хитро, да в незнамо какой цвет выкрашенные; и бородища длиннющая прямо ужасно и тоже каким-то колером красноватым покрашенная. А поверх бороды – пышные золотые усищи у него лежат, в стороны разглаженные. На главе же у царя злат венец сиймя сияет, на пухлых пальцах драгоценные перстни сверкают, а на теле дородном пребогатая одежда внимание привлекает: вся блескучими огонёчками она искрится да незаметным манером переливается. Вот сейчас, к примеру, она вроде синяя, а чуть погодя – уже зелёная или другого какого тону. Чудеса да и только!

Царь был с виду суров да печален. Очевидно, находился он в немалом отчаяньи, поскольку горе его тяжёлое душу ему опалило и надежду крылатую изрядно в нём подкосило.

Наконец он молчание затянувшееся прервал и к гостю, вздохнув, обратился:

– Не знаю, ох не знаю я, богатырь иноземный Яван, – в раздумьи промолвил он эмоционально, – справишься ли ты с сим трудным заданием… Сей грифина ведь, по слухам, самого Чёрного Царя сын, в больших чинах в пекле ходит, гад. Ну как с таким противником сладить?! Убить его мы не можем – бессмертный он, чи шо? А какущий страшный да большой! Ой-ёй-ёй!

И он аж руками всплеснул досадливо, страхолюдность чудовища представив. А потом продолжал делово:

– Этого грифа, Яван, редко кто из нас победить-то мог, но таковые всё же бывали, и его они побивали. В старину, бают, был один такой парень – он-то этому грифу здорово наподдал! Звали того яроя Бория́ром. Необоримой силы, говорят, был малый, волшебным оружием владел, и сердце у него отвагой кипело… А ныне и нас настигла кара – и нету у нас второго Борияра.

А Яваха себе усмехается да плодами вовсю угощается. Рта даже не открывает и за обе щеки угощение уплетает.

– Ну а у тебя, Яван, – Ваню тут царь пытает, – есть ли какое супротив ворогов вооружение? Покажи нам его, сделай такое одолжение!

Ваньша плод сладкий тогда доел-дожевал и таково царскому величеству отвечал:

– А как же, твоё велико – само собою. Куда ж в сих местах без оружия! Места тут у вас диковатые – вот нечисть всякая и пошаливает, чуть зазеваешься – так и наседают! Меня уже не раз похухе́рь разная доставать пыталася. Насилу отбился…

– А чем отбился-то, Ваня? – не отстаёт царь.

– Хм. Да вот этим вот самым, – указывает ему Яван на свою палицу, – палочкой моей боевою. А чё – угостил гадов горячо!

Царь тут заметно разволновался, с места даже своего поднялся.

– Да чего это ты, паря, мелешь?! – аж рожей он покраснел от возмущения. – Как ты простой железякой чудище адское одолеешь?! Ты что – идиот?! Его ведь обычное оружие не берёт!

И он рукой маханул в раздражении, притом брякнув весьма недовольно:

– А-а, иди ты! Пустомеля хренов! Дуроплёт!

Ванюха же и ухом не ведёт, безмятежно лишь улыбается и с царём столковаться пытается.

– А это палица не простая, – хитро величеству он отвечает, – в ней моего папани сила укрыта, вот она нечистых и разит. Ужо получит и твой паразит!

– И кто же есть твой отец, Яван? – опять Далевлад вопросец кидает. – Невже колдун какой али маг?

– Эка – маг! – Яваха усмехается. – Повыше, величество, поднимай, моего папашу таким сравнением не замай!

– А тогда кто?

– Мы, царь-батюшка, на Земле на матушке своим истым отцом пресветлого Ра почитаем! – возвещает Яван улыбаючись. – Поэтому в делах правых помощь от него и получаем.

После слов сих Далевлад ажно угодил в отпад. Он ухнул, в кресло рухнул, потом на ножки привскочил и, в удивлении великом находясь, завопил:

– Ёж твою, Ванёк, в кочерыжку! Да неужто ты с белого свету сюда явился?!

– А то как же, – кивает Ваня, – с него с самого…

– Быть того не могёт! – царёк глотку дерёт. – Экое же чудо чудесное! Мы о таком событии и слыхом не слыхивали, и в мыслях даже не предполагали, что такое диво бывает! Вот же ёж твою переедрит!

А Яван твердейшим взглядом прямо в очи царю глянул да и говорит:

– Нету ничего невозможного для земных сынов Божиих!

Да и царь в глаза Явану заглянул пытливо, а потом в кресло сел и произнёс смело:

– Верю я тебе, Яван – теперь верю! Но… испытать тебя придётся всё одно. Без этого, брат, никак – традиция, понимаешь… Обыча́й… Так что, Вань, не подкачай!

– А что делать-то надо? Я с радостью…

– А вот что, богатырь! Есть у нас одна волшебная животина – адский бык! Так вот, человече отчаянный, слушай мой царский приказ: поборешь бычару – смело на битву с грифом отправляйся, не поборешь – с жизнью прощайся!

Яваха тогда не спеша губы платочком отёр да с места и подымается живо.

– Согласен! – отвечает он царю предприимчиво. – Чего там зазря канитель разводить… Где бык-то?

Царь обрадовался, дал распоряжение, чтобы быка тотчас будили, как следует его разозлили и к схватке приготовили. А сам с Ваней из дворца вышел, в повозку самоходную сел, гостя рядышком усадил, и они из города прочь покатили. А как очутилися ездоки за воротами, так по дорожке ровной поехали и вскорости на место пустое приехали.

Панорама окрест оказалась невзрачною: всё песок да камни, колючки острые да жухлая трава… А зато в пустыне этой убогой круглое сооружение было построено, вроде цирка без крыши, и смотрелось оно со стороны очень крепким и прочным, даже циклопическим. Стены у мощного здания были высокие, из огромных валунов смурованные: боялися, видать, быка адского будь здоров.

Вот у воротец узеньких самоходочка их остановилася, и царь с Яваном по лесенке винтовой вверх устремилися. А наверху ложа оказалася устроена; сидения в ней были каменные, безо всякой роскоши сработанные, но зато удобные, и видно сверху было всё как на ладони. Арена же внизу была мощёная, высоченною стеною опоясанная и шириною сажён в двенадцать. Короче, было где бычку разгуляться…