Юрий Ситников - Однажды в 6 В

– Брось. Мы действуем из благих побуждений.

– Лучше скажи, тебя гложет любопытство.

– Есть немного. А тебе не интересно, что там написано?

– Фифти-фифти.

– Иди сюда, – Сашка подошел к качелям на детской площадке и протянул руку. – Давай письмецо.

– Сам открою.

Через минуту я прочитал краткий текст. Геннадий Владиславович сообщал отцу об отъезде. Просил прощение, винил себя в том, что долгое время не предпринимал попыток к сближению.

– Выходит, это прощальное письмо деду? Что-то между ними произошло, старик не шел на контакт, и сыну пришлось отправить письмо.

– Его надо передать лично в руки Никифорову, – твердо сказал я.

– Але, гараж, это нереально, Макс. И знаешь, я начинаю склоняться к версии, что Вовка был прав. Вдруг старик умер?

– Нет.

– Откуда знаешь?

– Чувствую.

– Тогда давай взломаем дверь в его квартиру, – разозлился Сашка.

– Может, в полицию заявить?

– Что ты им скажешь?

– Пожилой человек не открывает дверь, не реагирует на звонки, его давно не видели. Пусть примут меры.

– Ну-у, – протянул Сашка. – Стремно как-то в полицию идти.

По домам мы разошлись, так ни до чего не договорившись. Как только стемнело, я вышел во двор. Поднял голову и не поверил глазам, в квартире Никифорова горел свет. Я сразу же позвонил Сашке.

– Он дома!

– Кто?

– Владислав Евгеньевич.

– Ты его видел?

– Нет, но свет зажегся.

– Жди меня у подъезда, буду через пять минут.

Вдвоем мы поднялись на этаж. Звонили минут десять, кричали, что у нас письмо, просили Владислава Евгеньевича открыть дверь. Никакой реакции не последовало. Выбежав во двор, я увидел темные окна восемьдесят восьмой квартиры.

– Чертовщина какая-то, – задумчиво ответил Сашка. – Дед ведет себя как дикарь. Лишний раз убеждаюсь, не делай людям добра, не получишь зла.

Я промолчал. Но для себя решил, что не отстану от Никифорова, пока не вручу ему письмо сына.

Глава четвертая

Телепат с последней парты

Люблю пятницы! Пожалуй, это один из немногих дней, когда у меня поднимается настроение. Впереди выходные, можно отоспаться, бездельничать, и никто тебе слова не скажет. Не имеют права – отдых есть отдых.

У нас в пятницу пять уроков, как правило, проходят они «на одном дыхании», и из школы мы вылетаем, не замечая никого на пути.

С утра я пребывал в полной уверенности, что меня не вызовут к доске, не спросят, и даже домашнее задание проверять не станут. Хотя ко всем урокам я подготовился, включая ненавистную алгебру, над которой прокорпел весь вечер.

В вестибюле я встретил Ромку. Он сидел в кресле, увлеченно читая толстую книгу в твердом переплете.

– Чего здесь-то расселся? – крикнул я. – У нас история первым уроком.

– Время есть, – ответил Ромка, не отрываясь от книги.

– Что читаешь?

– Книгу.

– Вижу. Как называется?

– Максон, не грузи меня. Отвали.

– Спросить уже нельзя, – я отогнул обложку и вскинул брови. – Гипноз и телепатия? Не знал, что ты интересуешься подобными темами.

– Не иронизируй. Между прочим, книга – огонь. Советую почитать.

– А мне-то зачем?

– Хм, то есть, тебе не хотелось бы научиться читать мысли людей на расстоянии, внушать им свои мысли, овладеть навыками гипноза?

– Хотелось бы, но, Ром, давай начистоту, прочитав одну книгу, вряд ли получится стать настоящим телепатом.

– С чего-то же надо начинать. Кстати, эта третья книга, которую я читаю.

– Научился гипнотизировать? – веселился я, кивнув вошедшему в школу Сашке.

– Гипноз – дело сложное. А некоторые техники и методики, которые могут оказывать воздействие на людей, освоил. Могу внушать им свои мысли, желания разные навязывать.

– Гонишь, Ромка!

– Не веришь? Свободен.

– Не злись, Ром.

– Здорово, парни, – Сашка сел в кресло и достал из рюкзака яблоко. – О чем трепитесь?

– Ромка гипнотизером заделался.

– Да ладно?

– Уверяет, может внушать окружающим свои мысли.

– Круто, Ромыч, – засмеялся Сашка. – И давно у тебя способности появились?

Ромка закрыл книгу, смотрел на нас с Сашкой с минуту, затем не выдержал и расхохотался.

– Ребят, честное слово, вы меня достали. Если сомневаетесь, можем поспорить на что-нибудь серьезное. С радостью продемонстрирую вам свое умение.

– Это уже разговор, – воодушевился Сашка.

– Я согласен, – в сердцах воскликнул я.

– На что спорить будем?

– Подожди ты со спором, сначала скажи, что именно сделаешь? Но только с условием, что мы сможем это проверить.

– Не вопрос. Максон, сегодня весь день сиди со мной за одной партой. Я буду внушать училкам, чтобы тебя вызывали на каждом уроке. Идет?

Сашка хмыкнул.

– Незавидная перспективка, Макс. Советую хорошенько подумать, прежде чем соглашаться.

Я колебался. Сашка прав, зачем мне надо, чтобы меня дергали на каждом уроке.

– Струсил? – спросил Ромка. – Так и скажи, забудем тогда о споре.

– Просто думаю.

– Нечего думать. Или ты соглашаешься или отвалите от меня. До начала урока еще пять минут, я почитаю.

– Макс, – Сашка отвел меня в сторону. – Спорь – не сомневайся.

– Ты только что советовал не спорить.

– Сглупил. Никто никуда тебя сегодня не вызовет, во всяком случае, Ромкина телепатия на это не повлияет. Или ты на самом деле полагаешь, он что-то умеет? Я тебя умоляю. Гонит Ромка.

– Я тоже склоняюсь к этой версии.

– Значит – спору быть! – улыбнулся Сашка.

– На деньги спорить не буду, – предупредил я Ромку.

– А на новые наушники? Проиграешь, они мои. Выиграешь спор, получишь… скажем, мой старый плеер.

– Идет.

Мы с Ромкой пожали друг другу руки, Сашка нас «разбил».

Поднимаясь по лестнице, Ромка начал давать мне наставления:

– Сидишь тихо, вопросов мне не задаешь, я должен быть сосредоточен. До меня не касайся, не вертись и ничем не шелести.

– А ничего, что мы в классе не одни будем. И кто-нибудь обязательно зашелестит, закашляет, засмеется.

– Главное, чтобы ты не рыпался, – загадочно ответил Ромка. – Остальные меня мало волнуют. Я бы тебе посоветовал прочитать параграф по истории. Хотя говорят, перед смертью не надышишься.

– Историк меня не вызовет, – сказал я, но уже не столь уверенно.

– Ну-ну.

Прозвенел звонок. Денис Владимирович прошел в класс, немного сутулясь. Поздоровавшись с нами, сел за стол, улыбнулся. Настроение у историка хорошее, это говорит о том, что существует большая вероятность всевозможных поблажек. Когда историк улыбается, никто в классе не получает двоек. Но если Денис Владимирович хмурый или, что случается намного реже, злой – пиши пропало. Он и колов может наставить.

Я искоса поглядывал на Ромку. Расправив плечи и выпрямившись, будто проглотил черенок от лопаты, он неотрывно смотрел на Дениса Владимировича, чуть прикрыв глаза.