Алёна Моденская - Скандерия

– В общем, да. Хотя условия там вполне сносные, зарплаты у людей приличные, задержек не бывает. Социальные льготы, бесплатное питание и медицина, длинные отпуска…

– Вы прям как кандидат на выборах. Байки, которыми кормят неудачников, – фыркнула Дина. – Закабалили людей, втоптали в грязь, а чтобы не рыпались, пихают такие вот сладенькие истории. Дескать, вам же замечательно живётся, правда? Вот и гните спины, а мы будем получать деньги.

– Значит, вам повезло, что вы оказались здесь, – сказал Истомин, мечтая, чтобы подружки поскорее убрались из комнаты.

– О нет, мне не повезло, – резко произнесла Дина. – Я стипендиатка, и пробилась сюда своим талантом. Мой папа водит грузовик, а мама технолог на рыбозаводе. Я своим трудом из болота выбралась. И не вернусь туда.

– Вы поёте или играете? – Истомин попробовал сменить тему.

– Играю на всём, что звучит, но больше всего люблю ударные. Мы с группой вышли в полуфинал «Юного созвездия».

– А вы? – обратился Истомин ко второй девочке.

– Мои рисунки вошли в топ лучших на том же «Юном созвездии». Мне предложили здесь стипендию, и я приехала. Нисколечко не жалею, – улыбнулась Соня.

– Ещё бы, – резко сказала Дина. – Здесь хоть рыбой не воняет.

– Это не единственный плюс школы, – попыталась возразить Соня.

– Да ты хоть знаешь… – Дина даже подскочила.

– Знаю, – резко оборвала её подруга.

– Ладно. А у меня вопрос, только секретный. – Дина чуть подалась вперёд, и Истомин почувствовал исходящий от неё сладко-приторный запах электронной сигареты. – Что там про Вавилонову учителя говорят?

– Про кого? – Истомин выдал саму наивную интонацию, на которую был способен.

– Лера Вавилонова, она была на год нас старше. По правде, говоря, редкая дрянь.

Соня ткнула подругу локтем.

– Да ладно, – отмахнулась Дина. – Никакой это не секрет. Любила подгадить, особенно друзьям-писакам. Поговаривают, это они её порешили за разгромные статейки. Она даже не пряталась, дура. Как Русакову пропесочила… м-м-м, это шедеврально. – Дина от удовольствия даже голову запрокинула и закатила глаза. – Я её, конечно, терпеть не могла, но за эту рецензию дала бы премию.

– Это, кстати, не первый случай, – подала голос Соня. – Примерно за полгода до этого с собой покончили двое художников со старшей ступени.

– Ага, тоже мне Сид и Нэнси, – подхватила Дина.

– Кто? – не понял Истомин.

– Говорят, были и другие, ещё до нас. – Соня зябко передёрнула плечами.

– А знаете, кто сплясал бы на могиле у тех двоих? Ева Долгих.

– С чего это? – против воли спросил Истомин и тут же пожалел.

– Она их ненавидела даже сильней, чем Русакова Вавилонову, – с энтузиазмом проговорила Дина, активно жестикулируя руками. – Они хотя и были слабенькими художниками, ну, в смысле, техники или как там. Но что они умели – так это привлечь максимум внимания. Шумиха у них была – нам и не снилось. И они как-то придумали перфоманс, где спародировали известных художников. Ну, там Мане, Ван Гог, ещё кто-то. И Долгих заодно. Вот у неё истерика была, месяц потом где-то в психушке куковала.

– Говорят, они были в Возмездии, – шёпотом сказала Соня.

– Отбой, – громко произнёс Истомин, услышав название организации, о которой упоминать не принято.

– Да ладно вам, – сказала Дина.

– Отбой, – твёрдо повторил Истомин и выпроводил девочек.

На следующий день Ева появилась в Гимназии в новом образе. Платиновые локоны её причёски уступили место огненно-рыжему каре.

– Впечатляет, – произнесла Агнесса своим обычным ничего не выражающим тоном, глядя на подругу.

– Все так говорят, – довольно ответила Ева, крутясь перед большим зеркалом в уборной.

– Тебе действительно идёт, – одобрительно сказала Астра. – А почему так радикально?

– Это разве радикально, – засмеялась Тоня. – Вот если бы под ноль…

– Что ты несёшь, – с упрёком сказала Ева. – Просто захотелось новизны.

«И отличаться от Моники», – подумала Агнесса.

В уборную вошла Валя Евсеева, явно чем-то взволнованная.

– Вы это видели? – спросила она, протягивая подругам несколько красочных пластиковых буклетов, призывающих студентов проявить активность и поддержать эко-амазонок в их стремлении спасти планету.

– И отчего мы должны спасти матушку-Землю на этот раз? – Тоня вяло листала буклет.

– От себя, – произнесла Агнесса. – Они требуют от администрации Гимназии убрать пруд и бассейн.

– Ага, щас, – сказала Ева, комкая буклет и бросая его в мусорное ведро.

– Может, они ещё заставят нас есть эти кошмарные пищевые брикеты? – Тоня отправила свой буклет вслед за Евиным.

Астра, давно питающаяся исключительно брикетами, тщательно подобранными диетологом, хмуро посмотрела на Тоню.

– Что плохого в брикетах?

– Некоторые их и так едят, добровольно. – Агнесса продолжала листать страницы.

– Ничего плохого, – отозвалась Тоня. – Но зачем есть эти порошки, если мы можем позволить себе нормальную натуральную еду.

– Мы можем себе позволить, – фыркнула Астра. – Разреши тебе напомнить, что средства на школьные обеды выделяются из фонда Гимназии. А он пополняется родителями, которые оплачивают обучение своих детей. Так что это мы можем себе позволить покупать натуральные продукты для вас, дорогие стипендиаты.

Валя и Тоня, стипендиатки, резко повернулись к Астре.

– Ты на что намекаешь? – холодно спросила Тоня. – Что у тебя больше прав, чем у нас?

– Девочки, не ссорьтесь, – примирительно сказала Ева.

– За твои обеды из натуральных продуктов платят мои родители, – бросила Астра. – И если бы не они, жрать бы тебе пищевые порошки, а не настоящее мясо с картошкой.

– Забавно, как некоторые родители заставляют своих детей питаться порошками, а натуральная еда отправляется таким нищебродам, как мы, – сухо произнесла Валя, глядя в сторону.

Астра вышла из уборной, громко хлопнув дверью.

– Зря вы так, – сказала Ева.

– Может, ты тоже считаешь, что нам не место среди вас, элита? – с вызовом повернулась к ней Тоня.

– Может, не будем из-за этого ссориться? – спросила Агнесса, отправляя свой буклет в мусорное ведро. – Вы едете на пикник?

– Да, – ответила Валя. – Эту поездку мои родители пока в состоянии оплатить.

Пикник десятого курса состоялся в середине октября. Кураторами назначили Грибницкого и Истомина. Они проследили, чтобы все студенты погрузились в омнибусы, затем благополучно из них выгрузились на стоянке близ Дубового парка, разбитого на сектора. Пока студенты делились на команды для волейбола, Грибницкий устроился в ярко-синем шезлонге рядом с высоким дубом, очевидно сохранившемся с докризисных времён. В ещё зелёной траве виднелись художественно разбросанные сухие листья и жёлуди (по ночам эту красоту обеспечивал специально обученный персонал).