Лейна Шак - Дети Света

Герд понаблюдал за ней еще какое-то время, а потом протянул руку к бутылке и тоже развел себе в стакан ее содержимое. Олва никак не отреагировала. Герд поднял стакан на уровень глаз, изучающе посмотрел на мутную жидкость – он еще никогда прежде не пил – взболтал ее и решил, а гори оно все огнем!

– Только пей все сразу, – хрипло сказала Олва, глядя мимо него, – иначе не сможешь проглотить.

«За тебя, пап», – мысленно произнес Герд и выпил все одним махом. Глотку, пищевод, а затем и желудок обожгло пламенем; казалось, он его, как дракон, изрыгнет наружу. Герд задохнулся, из глаз градом покатились слезы. Он пошатнулся на стуле, но не упал, уцепившись за край стола. Спирт мгновенно ударил в голову: стены вокруг запрыгали, словно козы.

– Теперича ты и взаправду полноправный член общества. – Олва ни с того ни с сего расхохоталась.

Герд долго фокусировал на ней взгляд, пытаясь понять, что она только что сказала и почему сочла это смешным. Медленно до него дошло: в свое пятнадцатилетие граждане Бабила обретали полную дееспособность и начинали нести всю ответственность за себя самостоятельно. А ее шутка, видимо, касалась алкоголя, который во многих культурах прошлого детям не дозволялось пить. В Бабиле так вообще действовал «сухой закон».

– Да ты пьяная, – выдавил он из себя, обнаруживая с каким трудом ворочает распухшим языком.

Олва хмыкнула и взялась за бутылку. На этот раз она налила им обоим. Герд потянулся за своим стаканом:

– Я думал, ты такая угрюмая сегодня, потому что жалеешь меня. – Он снова попытался залпом опустошить его, но теперь движения у него выходили, как в замедленной съемке. Он сделал один глоток, закашлялся и в результате поставил стакан на стол, не допив. Голова шла кругом.

– Дерьмово, конеш, что Натан погиб именно в этот день, – Олва кивнула, она крутила свой стакан в руках, но больше не пила, – но в жизни бывают вещи-то и похуже.

– Это точно! – Герд с чувством согласился и только тут обратил внимание на то, что в первый раз с момента посещения бункера он смог позабыть о том, что ему пришлось там пережить. Где-то когда-то – где и когда прямо сейчас он припомнить был уже не в состоянии – Герд вычитал, что люди прошлого в алкоголе безуспешно пытались утопить свои печали. «Не так уж и безуспешно, – глубокомысленно заключил он. – Помогает ведь! Во всяком случае, временно».

Олва тяжело поднялась со стула и уже начала, пошатываясь, убирать со стола, когда в дверь громко отрывисто постучали. Тетка обернулась на настенные часы – сегодня они засиделись, время уже шло к полуночи. Она бросила быстрый взгляд на Герда, тот смотрел на нее во все глаза. Оба знали – так поздно никто и никогда на ферму по делам не заявлялся. Оба мгновенно протрезвели.

Олва повелительно махнула Герду в сторону его чулана и твердой походкой направилась к входной двери. Как только Герд прикрыл свою и затаил дыхание, она открыла.

– Что-то случилось? – раздался ее спокойный голос.

– Олва, в деревне энти, гвардейцы которые. Они ищут твоего парнишку. – Судя по выговору, это был кто-то из деревенских. Голос был мужской, прокуренный.

– Подробности-то будут? – Герд почти слышал, как Олва хмурилась.

– Ща, погодь, все расскажу. – Деревенский тяжело перевел дыхание, его мучила одышка. – Я, значица, у старосты был, мы с ним будущий покос оговаривали. Вдруг заваливаются без стука и не поздаровкавшись трое в форме, агемцы которые, и ну меня за шиворот и на улицу. – Он снова сделал паузу, Герд будто почувствовал, как у того пересохло во рту. – Хорошо, не зашибли, окаянные! Я, значица, тут жи к окну, приоткрыто оно было, и ну давай слушать. А они выспрашивают, где в деревне твоя хата. Староста им ответствует, мол, не живет Олва в деревне, живет одна в лесу. А они, супостаты, не унимаются, домогаются, живет ли с ней, с тобой то бишь, племянник. Староста не сплоховал, ты знаешь, он у нас головастый, говорит им, я почем знаю, живет ли с ней кто, говорит, говорю же, отшельничает в лесах. Чаво, говорит, надо-то? Они, мол, разыскиваем ее племянника, подозревается он в ентом, в шпиёнаже. О как! – Мужик многозначительно замолчал, Герд даже представил себе, как он воздел кверху указательный палец для эффекта. Олва ничего не ответила, поэтому деревенский продолжил: – И стали, значица, грозить старосте, шоб не пособничал преступникам. А он им говорит, шо вы, шо вы, щас путь покажу, проведу. А сам их, я-то видел, повез окольною дорогою, той, которою никто не пользуется уж давно. О какой мужик наш староста! Я сразуть допер, чаво он удумал, тоже не лыком шит! Он на меня понадеился, шо я все слыхал и к тебе побегу напрямик. Ну, я и побег, – удовлетворенно подвел он итог. – У вас форы минут двадцать буде, не боле.

– Они-то на машине? – ни тени страха в голосе Олвы Герд не заметил.

– А как жешь.

– А ты?

– А шо я? – не понял деревенский.

– Ты-то на чем, спрашиваю, добрался сюда? – Герд поразился выдержке Олвы.

– Коняку старосты взял, он меня признает.

– Спасибо, Сарай. Теперича уходи.

– Водицы бы мне, – Сарай даже покашлял для убедительности, – а то умаялся я ради вас.

Герд слышал, как Олва ровным шагом ушла и вернулась обратно, как булькал водою Сарай, а потом еще сладко причмокивал и утирался рукавом. Самого его уже трясло от бешенства.

– Ну все, побег я, – наконец, закончил тот, и Олва захлопнула дверь.

Проходя мимо его комнаты и даже не задерживаясь, чтобы заглянуть в нее, она крикнула:

– Пять минут на сборы. Брать только самое необходимое.

Герд встрепенулся, зажег свет и начал методично сбрасывать в рюкзак те вещи, которые первыми приходили ему на ум. Он выгреб из комода чистые трусы, майки и носки, упаковал запасные штаны и несколько рубашек. Потом, оглядевшись, засунул туда новые кеды – подарок Геры на день рождения. Они ему не очень нравились, но сейчас привередничать было некогда. Еще раз бросив взгляд по сторонам, он схватил электронный планшет со стола и отправил его к остальным вещам. Последними он погрузил в рюкзак все свои документы без разбору и сгреб все имеющиеся у него деньги. Может, это сказывалось действие алкоголя, но страшно ему не было. Все его чувства обострились до предела, мыслил он ясно, как никогда. Он, правда, совершенно не понимал, что делать дальше, но уверенность и спокойствие Олвы вселяли в него надежду. Он просто сделает то, что она ему скажет, и довольно с него.

Когда он выскочил из комнаты, закидывая по пути рюкзак за плечи, Олвы в доме уже не было. Входная дверь была распахнута, со двора доносился рык мотора, Олва завела пикап. Он запрыгнул на пассажирское сидение, и они тут же тронулись с места. Огни не зажигали.

На дороге было пусто и тихо. И ни зги не видно. Вдруг машину сотряс жуткий грохот, будто по ней палили, как по консервной банке. Герд инстинктивно закрыл голову руками и бросился под сидение. Когда он открыл глаза и понял, что Олва даже не моргнула, продолжая пристально вглядываться в дорогу, он устыдился собственной трусости.