Екатерина Козина - Проект «Индиго»

– Знаешь, что, дылда двухметровая? – злюсь я и тыкаю его в бок как можно больнее. Вот только ему совершенно не больно, пальто полностью заглушает мои тычки.

– Что? – Эдик снисходительно смотрит на меня сверху вниз, лениво поводя бровью.

– Немедленно отдал папку! – моя голова находится где-то на уровне его плеча, поэтому вся злость и угрозы выглядят просто смехотворно.

– На, мелочь, если тебе она так нужна, но сначала мы все равно едем к тебе домой, – Эдик слегка бьет меня папкой по макушке, а потом отдает ее.

Не понимаю, как нас до сих пор не остановили полицейские или работники метро. Рубашка и пальто Эдика пропитаны его кровью, а дыры от пуль сложно не заметить. Но никто даже голову в нашу сторону не повернул.

Меня не оставляет ощущение, что за нами кто-то следит, поэтому я постоянно оглядываюсь.

– Не вертись. Внимание привлекаешь, – наклонившись ко мне, шепчет Эдик.

– А ты что, не привлекаешь? У тебя вся одежда кровью залита! – с трудом сдерживаюсь, чтобы с разъяренного шепота не сорваться на крик. Как он вообще смеет мне указывать, словно я маленький ребенок, который не знает, как себя вести.

Хотя именно сейчас меня преследует чувство, будто я попала в какую-то заварушку для взрослых, но скоро появятся папа и мама и решат все мои проблемы. Но такого не будет. И где они, когда так нужна их помощь? На очередных раскопках за тысячи километров от меня.

Эдик хитро улыбается и снова нагибается, чтобы шепнуть мне на ухо.

– Если бы тебе не отшибло память об уроках в той школе, то ты бы знала, как отводить от себя внимание. Но ты у нас как золотая рыбка. Та делает круг по аквариуму и забывает все, что произошло минуту назад.

Его дыхание противно щекочет ухо. Мне приходится отстраниться и почесать его пальцами. Почему-то долго злиться на Эдика не получается. Наверное, уже привыкла к его сарказму и всем уловкам, чтобы вывести меня из себя.

– Хочешь сказать, что люди тебя сейчас не замечают? И для них я говорю сама с собой? – я бормочу ему на ухо в ответ, надеясь, что теперь ему тоже щекотно.

– Не совсем так. Фишка немного другая. Представь стол, на котором стоит стакан с водой.

Я нехотя решаю послушать парня на этот раз. Возможно, он сообщит мне какую-то важную тайну.

Представляю стакан.

– Обычный, граненый стаканчик, такие еще в школьной столовой обычно бывают, – продолжает Эдик, заставляя меня менять образ стакана. – И все с ним хорошо, да?

Я снова, как китайский болванчик, киваю головой, желая докопаться до истины.

– А теперь ты подходишь к нему ближе и всматриваешься в этот стакан, чтобы разглядеть трещину. Довольно большую. Ты смотришь на нее и не можешь понять, как раньше этот стакан казался тебе идеальным. Почему ты не видела такой заметной детали. Поняла?

С противным визгом поезд резко тормозит на очередной станции, заставляя меня навалиться на Эдика и отдавить ему ногу. Я бормочу извинения и выхожу из вагона. До дома осталось только выйти на улицу и пройти несколько метров.

– Ты не поняла, – Эдик оказывается рядом и поджимает недовольно губы.

– Да поняла я. Пока не вглядываешься в стакан, не видишь в нем изъянов. А как заметишь их, уже не можешь больше не обращать на них внимания.

Мы выходим на улицу, а я все жду похвалы от парня, что не настолько глупа, как он думает.

– Да, суть ты уловила. Но это я не совсем правильный пример привел, наверное. Ты не видишь действительности, пока тебе о ней не скажут.

– Чего?

– Ну, вот смотри. Вон мужчина в дорогом костюме, шагает бодрой самоуверенной походкой и считает себя выше других.

Я опять киваю. Да сколько можно! Скажи ты ему уже обычное «да», а не мотай головой, словно собачка на бардачке у дальнобойщика.

– У него расстегнута ширинка, – сообщает мне парень.

И я вижу, что так оно и есть.

– Пока тебе не сказали, ты видела его таким, каким он хотел казаться. Самоуверенным, богатым, деловым. А теперь ты видишь его: с расстегнутой ширинкой – выбегал из дома, впопыхах сходив в туалет. В грязноватых ботинках – перепрыгивал через лужу, но все равно забрызгался. С слегка замятым краем пиджака – ехал в метро в час-пик, стиснутый толпой.

– Я поняла, – наконец мне удается совладать со своей глупой привычкой.

– Нужно быть уверенным в том, что у тебя все идеально, чтобы убедить в этом других. Но в тоже время ты должна пытаться не привлекать внимания, чтобы никто не решил рассмотреть тебя лучше. Вот он слишком уверен, так и лучится гордостью.

Эдик ускоряет шаг и догоняет молодого «бизнесмена», что-то говорит ему. Тот испуганно смотрит на Эдика и скрупулезно дергает руками бегунок на молнии брюк. Вся решительность и уверенность, которой этот молодой человек лучился пару минут назад, блекнет. И дальше Бизнесмен идет ссутулившись и не таким широким шагом.

Эдик возвращается довольный ко мне.

– Зачем ты ему сказал? Он был так счастлив и доволен собой.

– Чтобы он перестал так много привлекать к себе внимания и затерялся в толпе. За ним наблюдали не только мы с тобой, – Эдик кивает головой в сторону трех людей, стоящих неподалеку.

Мы добираемся до моего дома в молчании. Эдик больше не продолжает свою лекцию, а я не спрашиваю.

Квартира отчего-то кажется мне не родной. Темнота в коридоре заставляет почему-то бояться, хотя я и сама не могу объяснить причин этого страха. К тому же я не одна, рядом Эдик, который как-нибудь да сможет защитить меня от нежданных гостей.

Скидываю кеды и прохожу на кухню мыть руки и ставить чайник, чтобы немного перекусить.

– Одежду мне выделишь? – спрашивает парень, вешая забрызганное кровью пальто на крючок.

– Есть папина рубашка, могу одолжить, но вот куртку ты не получишь, иди, отчищай свою, живучий гад.

– Хочу тебе напомнить – ты такая же, – парень ухмыляется и отправляется в ванную.

– Чай черный будешь?

– Белый, я расист, – отвечает он мне из ванной.

– Значит, горячей водой обойдешься, – но все равно наливаю ему чая, хоть и зеленого, помню, как Крис говорила, что он пьет только его.

***

До дома Бориса мы добираемся к восьми вечера. Могли бы и раньше приехать, но Эдик убил все силы, чтобы отговорить меня от этой затеи. Только я не сдалась. А еще побоялась прятать папку дома, поэтому снова тащила ее с собой, но на этот раз не в руках, а в рюкзачке.

– Мам, открой, пожалуйста, я опять ключи забыл, – тянет Эдик в домофон, наугад набрав номер квартиры. Замок пищит и пропускает. – Почему они все настолько доверчивы?

Лифт не работает, приходится пешком добираться до шестого этажа. Я почти не устаю, а вот Эдик плетется сзади, стараясь отдышаться на каждом пролете.

– Ты ведь исцеляешься, так исцелил бы себе легкие, чтобы они дышать могли лучше.