Екатерина Козина - Проект «Индиго»

А потом так же бесследно исчезает еще несколько ребят.

***

– Маруся, знакомься. Это Марго и Алекс. Они будут твоими новыми родителями, – Иннокентий приводит меня в свой кабинет и показывает на молодую пару.

– Но я не хочу новых родителей! Я тебя люблю, Иннокентий. Ты и ребята – моя семья.

– Неужели тебе не хочется иметь настоящих маму и папу? Они будут заботиться о тебе. Ты пойдешь в новую школу, где детишки не смогут тебе случайно поджечь волосы или испепелить твою любимую игрушку. Ты будешь жить как нормальные люди! А еще будешь путешествовать. Ведь Марго и Алекс – археологи. Они бывают в разных странах.

Но я остаюсь непреклонной. Не нужна мне новая семья. Не хочу к незнакомым людям. Не хочу в другую школу.

Скрещиваю руки на груди и мотаю головой.

– Может, нам лучше самим с ней поговорить? – предлагает Марго – темноволосая женщина лет тридцати. У нее немного восточная внешность и густо подведенные темные глаза.

– Вы похожи на Клеопатру, – говорю я, отходя на шаг от новоявленной мамы. Она доброжелательно улыбается и протягивает ко мне тонкую руку. – Но я к вам ни за что жить не пойду!

Срываюсь с места и выбегаю за дверь. Прочь из кабинета. Они меня не заберут. Не дамся. Здесь мой дом! Не хочу в другой! А Иннокентий, как он мог? Я его считала своим папой.

Бегу по лестнице вниз, потом во двор и к калитке. Но здесь меня хватает военный.

– Ты куда это? – он крепко держит меня за плечо.

– Пустите! Я не хочу в другую семью. Я здесь хочу.

– За ворота нельзя.

Отмахиваюсь от него и, вытирая слезы на глазах, бегу во двор. Там есть небольшой палисадник. В кустах можно спрятаться. В кустах не найдут.

Я сижу и тихо плачу. Слезы водопадом стекают по щекам. Чувствую себя преданной всеми. Через некоторое время меня находят.

Замерзшая и голодная я с позором возвращена в школу.

– Ты зачем убежала? – Иннокентий первый раз повышает на меня голос.

– Я не хотела уходить с ними, – слез больше нет, выплакала все, что только можно. Теперь только пустота.

– Придется. Здесь тебе оставаться больше нельзя.

– Почему?

– Тебе уже шесть. Пора ходить в школу. Ты не получишь здесь достойного образования.

***

А буквально через несколько дней я подслушиваю разговор Иннокентия с каким-то мужчиной в кабинете.

– Через несколько дней указ вступит в силу. И вы будете обязаны ставить опыты на всех детях, которые могут быть Индиго. Я сообщаю это тебе как давнему другу. Спрячь девчонку, пока есть такая возможность.

Я понимаю весь ужас ситуации. Иннокентий собирается меня отослать, чтобы не ставить на мне опыты.

Дверь открывается во внутрь, и я падаю прямо под ноги мужчины в деловом костюме.

– Маруся! – из-за спины мужчины появляется недовольный Иннокентий.

– А как же другие? Почему вы отсылаете только меня?! – я вытираю кулаком слезы и хлюпаю носом.

– Маруся, иди в свою комнату, – приказным тоном обращается ко мне Иннокентий. Вечером он даже не заходит пожелать мне спокойной ночи. И меня охватывает ледяное одиночество.

***

– Маруся, познакомься. Это Борис. Вы должны вместе поиграть немного, – Иннокентий указывает на мальчика двенадцати лет.

– Можно просто Борюсик, – парнишка протягивает руку и улыбается.

Несколько дней подряд я играю с Борей в археологов, в саду мы устроили целые раскопки. Вместе смотрим фильмы про Египет. Изучаем энциклопедии о мумиях и пирамидах. У нас столько совместных планов. Представляем, как было бы хорошо удрать в ближайшую пустыне и вместе найти какую-нибудь гробницу.

А потом приходит она. Марго.

– Ну, как, Клеопатра моя, ты готова ехать? – спрашивает Марго широко улыбаясь, а я не знаю, что ей ответить. Иннокентий не говорил, когда мне предстоит уехать. А я не спрашивала. Он в последнее время вообще отдалился от меня, а я очень грустила и думала, что сделала что-то не так. Что он не любит меня, потому что я обычная.

Подходит Борюсик и кладет руку мне на голову.

А дальше воспоминания о моей жизни в школе словно замазывают побелкой. А на ней проступают новые картины о веселых приключениях в Египте, о дружбе с Марко и о том, как мои родители Марго и Алекс возили меня на раскопки.

***

Я распахиваю глаза, и некоторое время не могу понять, где нахожусь. Взглядом нашариваю знакомое лицо Эдика. Пытаюсь вспомнить, кто он такой. Бойфренд моей подруги Крис. А Крис пыталась нас убить, потому что мы индиго. Но я не индиго, я обычная. Хотя получается, что дар есть, потому что я смогла быстро регенерировать.

Голова чуть ли не лопается от информации, полученной за эти несколько минут? Часов? Меня подташнивает. Мозг готов вот-вот взорваться и кипит так, словно его бросили в чан с бурлящим маслом.

– Сколько времени прошло? – я ошалело смотрю на Борюсика, сильно повзрослевшего с момента нашей последней встречи.

– Несколько минут. Может десять, – пожимает он плечами.

Я тру виски, затем веки.

– Иннокентий мне был как отец, а я его даже не вспомнила, когда увидела, – тихо шепчу я, стараясь переварить увиденное. – И сейчас, когда я все помню, когда у меня к нему столько вопросов, он мертв.

Я вытираю руками выступившие на глазах слезы. Внутри меня теперь сидит та маленькая девочка, которая хотела не быть обычной. Которая хотела, чтобы ее любили так же, как любила она.

– Куда увозили тех детей? Какая-то другая школа. Где она находилась, ты знаешь? – обращаюсь к Борюсику, но тот смотрит на меня с таким удивлением, что я понимаю – он не знает.

– Это было четырнадцать лет назад. И если что-то такое и было, то я вряд ли теперь вспомню. Это ты только что все заново пережила. Мои же воспоминания сильно потускнели с того времени.

– Неужели ты никогда не хотел узнать, что стало с теми ребятами, которых забрали? – никак не могу успокоиться. В моей голове роится столько фактов и загадок. Столько ответов предстоит найти.

Борюсик лишь мотает головой и распахивает дверь.

– Я выполнил вашу просьбу. А теперь, уходите, – просит он. Он заметно взволнован.

– Мы ведь дружили раньше, – бормочу потеряно. Я действительно надеялась, что Борис захочет помочь мне в расследовании.

Эдик презрительно кривит губы и тянет меня за локоть к выходу.

– Он все равно не пойдет с тобой. Не видишь, он решил ни во что не вмешиваться.

Уже за дверью квартиры я рассказываю Эдику все, что вспомнила. И про указ об экспериментах, и про исчезновение детей с опасными способностями. И про то, что сил-то у меня как раз не было.

– Но ведь сейчас ты можешь исцеляться, как и я. А в тот раз владела телекинезом. Какой-то странный набор способностей.

Пожимаю плечами. Мы спускаемся вниз и выходим из грязного подъезда на улицу. Начинает накрапывать дождь. Уже стемнело и похолодало. Кутаюсь в свою курточку, стараясь избавиться от противного вездесущего холода.