Екатерина Козина - Проект «Индиго»

– Ох, ну скажи, что ушла в туалет. Андерстенд? – я тяжело вздыхаю, словно с ребенком общаюсь, ей богу.

– Ну-у-у, – опять тянет Эдик, ероша рукой себе волосы. – Может, все же не пойдешь?

Я ехидно улыбаюсь.

– Скажи, что боишься, и я не пойду.

Парень поджимает губы и фыркает.

Вот и славно! Разворачиваюсь на каблуках, и быстрым шагом иду по коридору, заглядывая в каждый класс в поисках чего-нибудь действительно интересного. Если Эдик будет так мычать перед Иннокентием Алексеевичем, то я школу успею обойти вдоль и поперек аж несколько раз.

Осмотрев второй этаж, я решаю спуститься на первый и поискать архив с документами. Или даже порыться в директорском кабинете, если получится. Я на взводе. Это расследование начинает даже мне нравиться. И, кажется, что я не ошиблась с выбором темы. Хотя бы интересно и необычно.

Но я не успеваю даже спуститься, как сталкиваюсь с мальчиком, что встречал нас у школы.

– Ты куда? – интересуется он, преграждая мне дорогу.

– В туалет. Нигде не могу найти, – вру я, даже не моргнув глазом.

– Туалет на втором этаже и ты прошла мимо него, зная это. Зачем врешь? – мальчик хмурит светлые брови и скрещивает руки на груди.

– А ты мысли читать умеешь, да? – я сажусь на корточки, чтобы посмотреть прямо в его синие глаза.

– Умею, – соглашается паренек. – Но ты не ответила. Зачем врала? Что ты хочешь здесь найти? Деньги? Так их у нас и так нет. Выживаем, как можем. Знания? Но тебе и так собирались показать наши уроки. Тогда что, Клео?

Я теряю равновесие и падаю на попу, ударяясь копчиком.

– Да чего ты привязался? – начинаю злиться. Этот мальчишка постоянно оказывается у меня на пути. Говорит странные вещи, словно знает обо мне что-то, чего не знаю я. – Что тебе нужно от меня?

– Я хочу, чтобы ты ушла. Ты здесь чужая, хоть и наша, – он опять говорит загадками.

Поднимаюсь и отряхиваюсь. Копчик ноет. Надо же было так глупо потерять равновесие. Еще и этот мальчуган вздумал меня пугать.

– Что ты имеешь ввиду? Ты можешь нормально объяснить или нет? – я понимаю, что срываюсь на крик слишком поздно.

Мальчик смотрит на меня исподлобья, кривит губы и вдруг начинает плакать. Сейчас он как никогда похож на обычного напуганного ребенка.

– Эй, ну, ты чего? Тише. Перестань, – сейчас Иннокентий услышит, подумает, что я над ребенком измываюсь. Ужасное чувство неловкости. Никогда не умела ладить с детьми. А когда эти создания еще и ревут, меня это приводит сначала в смятение, а потом в бешенство. Мальчик не успокаивался, и тогда я решила резко сменить тему. – А у тебя есть родители?

Переключение внимания сработало.

– Нет. Никого. Они мертвы, – мальчик пронзает меня взглядом, но плакать перестает, хоть губы у него все еще дрожат.

– А как тебя зовут? – надо закрепить результат.

– Витя, – парнишка вытирает нос рукавом и хлюпает.

Я старательно улыбаюсь ему.

– Хочешь конфетку? – спрашиваю я, роясь в кармане куртки, там точно завалялся леденец. Надо как-то задобрить этого мальчика, а дети обычно любят конфеты.

– Зачем мне твоя конфета? Наши тела просто оболочки, которым хватает минимальных благ. Конфета доставит всего лишь минутное удовольствие. Лучше пожертвуй денег школе. Так ты принесешь пользу всем.

Я стою и ошарашенно хлопаю глазами.

– Витя, тебе точно шесть лет?

Его глаза по-прежнему сканируют меня. Хочется прикрыться, заслонить себя чем-то. Мне не нравится этот мальчик. Он кажется милым, но только до тех пор, пока ты не заговоришь с ним. В теле ребенка скрывается настоящий взрослый. И он слишком много знает об этом мире.

Даже я бы ни за что не отказалась от конфеты, а этот ребенок сказал, что она ему не нужна. Странный.

– Телу шесть, – соглашается мальчик. – Но я знаю, что мне больше. Я помню свои прошлые жизни. Помню войну. Помню, как меня убил совсем молодой парень. У него тряслись руки, на голове окровавленный бинт. Мы стояли в лесу. Оба изможденные. Грязь покрывала лица. Дуло его автомата было направлено прямо мне в живот. А я? Я просто стоял, не зная, что делать. Помню, как у него по щекам текли слезы, оставляя на коже светлые дорожки. Воздух был наполнен дымом. Легкие горели. Мне казалось, что я больше никогда не смогу нормально дышать. Я бросил свой автомат на землю. В нем не было патронов. И тихо сказал: «Стреляй, но если не сможешь, живым не уйдешь». Не скажи я этих слов, он бы не смог. Но я знал, что так и должно быть. И он выстрелил. Автоматная очередь вошла в мое тело. Было очень больно. Все горело адским огнем, пока одна из пуль не прошила мне сердце насквозь.

Трясу головой, чтобы развеять яркие образы, которые описал Витя. Сердце колотится как безумное.

– Мне так жаль, – это единственные слова, которые мне удается произнести, перед глазами все еще стоят образы двух солдат.

На меня наваливается странная слабость. А настроение падает до нуля. Желание рыскать по школе исчезает напрочь. Мужчина в теле мальчика. Руки покрывают мурашки.

– Мне надо вернуться к друзьям, – бормочу я, торопясь скрыться от взгляда Виктора.

Чем дальше я отхожу от странного мальчишки, тем больше у меня становится сил, восстанавливается настроение и снова появляется желание найти что-то интересное. И я понимаю, что не просто так этот Витя стоял там и поджидал меня. На первом этаже что-то есть. А этот мальчик с помощью внушения прогнал меня.

Когда возвращаюсь на второй этаж, я снова полна решимости вернуться на первый, но только другим путем. Однако, меня замечает Эдик и призывно машет руками.

– Эй, ну ты что-нибудь нашла? – спрашивает он, когда я подхожу ближе.

– Ничего. Мальчик, что нас вел в школу, не дал мне пройти дальше.

– Не справилась с шестилеткой? – усмехается Эдик, но я не успеваю ответить ему что-нибудь максимально язвительное, потому что открывается дверь, и из кабинета выпархивает счастливая Крис. Ее взгляд затуманен, на губах блаженная улыбка.

– Кристина? Как прошел урок? – интересуюсь я.

Она смотрит словно сквозь меня, все еще витая в только ей видимых облаках.

– Интересно. Я столько всего поняла и узнала. Сейчас должен идти Эдик, его уже ждут. Потом ты, – она медленно поворачивается к парню. – О, и я тебя бросаю.

Эдик стоит и хлопает глазами.

– Что? С чего бы это? Мы с тобой почти два года вместе, и ты меня бросаешь? – его руки сжимаются в кулаки, лицо багровеет. Он срывается на крик и угрожающе приближается к девушке. – Что эти мутанты наговорили тебе, Крис? А?!

– Не прикасайся ко мне, – тихо, но угрожающе шепчет она. – Я поняла, что ты меня недостоин. Иди, тебя уже ждут.

– Я убью этого Усача, – предупреждает парень и со всей силы ударяет кулаком в стену. На костяшках проступает кровь, но Эдик даже бровью не ведет. Он заходит и хлопает дверью с таким остервенением, что со стен осыпается штукатурка.