Алоис Ирасек - Старинные Чешские Сказания

Приглашенные поднялись »а башню и, когда увидели хитроумный механизм, все колеса, колесики, гири и рычаги, много дивились тому, как могла все это выдумать одна человеческая голова, как возможно все это удержать в памяти и определить назначение каждому колесу, колесику, каждому зубчику.

А еще больше изумились они, когда магистр Гануш показал и объяснил действие четырех сторон или четырех частей орлоя, из которых каждая имела свои гири, свой особый механизм и свои колесики, которыми она выполняла свое особое дело. Все восхищались четвертой стороной, самой сложной, самой искусной, и ее главным, календарным колесом с триста шестьюдесятью пятью зубцами, которое описывало, по словам мастера, полный круг за год, подвигаясь каждый день на одну зарубку, или зубец.

Весь сложный механизм работал так четко, словно наделен он был разумом и душой. Острый ум мастера жил в нем, управлял им, и никто другой, кроме Гануша, не понимал действия всего механизма. Один из членов городского совета, Ян-часовщик, откровенно перед всеми признался, что все это ему непонятно и, конечно, могло быть создано лишь по наитию свыше; он же, старый часовой мастер, этот механизм чинить или регулировать не взялся бы. Даже следить за ходом часов он не смог бы, потому что от такой сложной работы, пожалуй у него помутился бы разум.

Один из магистров Карлова коллегиума [36] Карлов коллегиум — Пражский университет, основанный Карлом IV в 1348 году. добавил, что он побывал и в Италии и во Франции, видел там большие и замечательные башенные часы, но таких нигде не встречал.

– И не знаю, есть ли где, – сказал он, – и не уверен, могут ли быть найдены в иных странах башенные часы хитроумнее и удивительнее этих. Разве только мастер Гануш еще где-нибудь сделает такой же орлой.

Поразила эта мысль бургомистра, и он переглянулся с советниками. Взял их страх, как бы и на самом деле не случилось этого. Взоры их обратились к магистру Ганушу.

Тот, улыбаясь, ответил, что счастлив он, что довелось ему закончить столь сложное дело, и за то благодарит господа бога.

Бургомистр спускался с башни уже не таким довольным, каким поднимался. Тревожная дума овладела им и другими советниками: что, если магистр Гануш соорудит другие такие часы в ином городе? Что, если в других городах будут подобные же чудеса, достойные удивления?

Молва о пражских часах разлетелась по всем землям Чешского королевства и дальше, за пределами его, в чужих краях. Каждый, кто приезжал в Прагу, спешил посмотреть на орлой, и каждый потом разносил славу о нем по всей стране.

Начали приходить к магистру Ганушу послы из разных городов, чешских и чужеземных, и просить его соорудить часы, подобные пражским. И напал страх на бургомистра и староградских советников. Не хотели они допустить, чтобы где-нибудь еще в мире была такая диковина. Прага одна должна была владеть этим прославленным орлоем, единственным в свете.

Сошлись они тайно и держали совет, обдумывая, как поступить. И признали все, что магистр Гануш все же может польститься на обещания и золото чужеземцев и что, может быть, уже сейчас работает он над новым орлоем, пожалуй еще более замечательным и великолепным, потому что сидит он безвыходно в мастерской и что-то там делает и испытывает. И чтобы быть уверенными в том, что не создаст он другого орлоя, решились они на злодейское дело.

Магистр Гануш сидел у себя в мастерской у большого стола и вычерчивал какой-то сложный механизм на большом листе бумаги. На столе горели две свечи; ставни были закрыты, в очаге пылал огонь. Была ночь. Тьма окутывала пустынные улицы. В доме царили спокойствие и тишина, даже шороха нигде не было слышно.

Магистр так углубился в свою работу, так задумался, что не сразу услышал, как заскрипели снаружи ступени и кто-то стал подниматься по лестнице. Он повернулся, только когда двери его комнаты распахнулись и вошли три человека в плащах и капюшонах, низко опущенных на лоб и лицо. Но едва пораженный магистр хотел спросить, что им нужно, как один из них погасил свечи, а двое набросились на него и поволокли, заткнув ему рот, к пылающему очагу.

В доме все спали и не слышали стремительных шагов наверху, в комнате магистра Гануша; никто в доме не знал, что три замаскированных человека отмычкой открыли дверь во дворе, вошли в дом и вскоре вышли оттуда, мелькнули, как тени, и исчезли, скрылись в тьме ночной.

Только утром обнаружили их следы и страшное злодеяние. Магистра Гануша нашли на постели полубесчувственным. Дышал он горячечным жаром, глаза у него были завязаны. С ужасом выслушали соседи рассказ о том, что сталось с ним ночью. На него напали неизвестные люди и ослепили его. Глаза они сами ему завязали. Он о том даже не знал, ибо лишился чувств, когда творили они свое страшное дело

Весть об этом преступлении всполошила всю Прагу. С негодованием говорили о неизвестных злодеях, но тщетны были все попытки их отыскать. Словно сквозь землю провалились они. Кое-где с недоумением шептались, передавая друг другу слова, что сказал Гануш, когда немного пришел в себя: «Пусть тех злодеев не ищут: их не найдут, хотя и близко они».

Не проронил он больше ни слова, но все понимали, что мог бы он сказать многое, если бы захотел. Молчаливый, печальный, похожий на незрячую птицу, сидел он в углу своей мастерской, где прежде столько трудился. Недвижно стояли его приборы, в бездействии висели напильники, пилки и другие инструменты; пыль ложилась на книги и свитки бумаг и пергаментов с его чертежами и планами. Все погрузилось для него в черную тьму. Ничего не видели его потухшие навеки глаза, даже слабого проблеска света. Мучился и терзался магистр Гануш, скучал и тосковал он по работе, в которой была вся его жизнь. Без своего любимого дела погибал он и чах.

С горечью думал он о неблагодарности, страшной неблагодарности, которой отплатили ему за его великое произведение. Постоянно слышались ему слова, что крикнул в ту страшную ночь один из замаскированных: «Ну, теперь другого орлоя уже не сделаешь!»

Вот какова была для него награда, вот что получил он за весь свой труд!

Сильно сокрушался он, таял с каждым днем и уже чувствовал свой близкий конец. И тогда собрал он последние силы и поплелся к Староградской ратуше, сопровождаемый одним из своих бывших учеников.

Перед башней, как всегда, стояла толпа людей и ожидала, когда раздастся бой часов. Прославленный магистр прошел мимо. Люди его, не узнали, так он изменился и одряхлел. Похудел Гануш, щеки его ввалились и пожелтели, побелела от перенесенных страданий голова. У ратуши встретил он советников, но они отвернулись от него. Никто из них его не приветствовал, и не рады были они, когда накануне прислал Гануш сказать, что явится посмотреть на орлой, ибо пришло ему нечто новое в голову и решил он кое-что изменить, чтобы механизм лучше работал.