Ирина Михеева - Однажды в лесу, или Колесо Фортуны

– И что? Да знаю я, наслышан, – ответил Тигр. – Я считаю, что нам это колесо необходимо. Надо найти его! Хочу созвать совет!

– Ну что ж, это правильное решение.

Своенравный и вспыльчивый Тигр сначала выдохнул. А потом, набрав в грудь побольше воздуха, зарычал, что есть мочи. Да так громко, что закачались деревья. Птицы, сидевшие на ветках, в ужасе разлетелись. Мелкие букашки и таракашки замертво рухнули в траву. Страшный рык разнесся эхом по всему лесу, долетая до самых дальних уголков. Его услышали все!

Бык, сдержанный и молчаливый, миролюбиво щиплющий травку на опушке, поднял голову и, задумчиво жуя, подумал: «Что это с ним? Неужто оса укусила? Или кто-то разгневал? Может, проголодался? Вон как рычит! А может, очередная блажь в голову пришла? Надо идти». И поплелся сквозь кусты, топча всё на своём пути, обдумывая, с чего это Тигр рычал.

Кот, сидевший на дереве, спокойный, осторожный, честолюбивый педант, любящий и ценивший себя, услышав рёв, огляделся и решил не торопиться: «На обед к нему я всегда успею!»

Лошадь – честная, статная и болтливая, сразу, не раздумывая, весело и резво поскакала на зов. Эгоистка по натуре, мотнув гривой, фыркнув и взбрыкнув, на бегу подумала: «А вдруг что-то интересное предстоит? Зрелища я люблю. Как же без меня? Иго-го!»

Дракон, энергично размахивая крыльями, пролетал как раз над поляной, опустив головы, а их у него было аж три; из-за этого характер у него был «расстроенный» – тройной. Каждая голова придавала ему свои качества. Например, правая голова всегда была в раздражении, не сдержана на язык: сначала говорит, потом думает. Но советы может дать очень даже полезные. Средняя – та заставляет Дракона быть неудержимым энтузиастом, легко увлекающимся, но гордость очень мешала ему добиться чего бы то ни было путного. Ну а левая делала Дракона настоящим интеллигентом – волевым, выносливым и даже великодушным. Вот такой сложный у него был характер, но в общем-то Дракон был честный и доверчивый, открытый, настолько открытый, что обмануть его ничего не стоило. И многие этим пользовались.

Глянула вниз, дыхнула огнём, правая голова: «Что это с ним?»

Средняя: «Зовёт!»

Левая: «Ну что, приземляемся? Или дальше полетим?»

В это время Тигр посмотрел наверх, увидел Дракона, а не увидеть его было невозможно, грозно рыкнул: «Спускайся! Дело есть!» Дракон не стал перечить, а вдруг и впрямь стоящее дело. Сел на землю, сложив крылья. Головы запыхали огнём.

Тигр проворчал недовольно: «Умерь пыл! А то огнетушитель достану, мало не покажется!»

Дракон успокоился, тихо головами покачал: «А что случилось?» – спросила правая. «Что-то срочное? У нас дел невпроворот», – затараторили остальные.

– Тихо вы! Ишь, разгалделись! Ждём всех! – ответил Тигр, раздражённо размахивая хвостом.

В это время из кустов выбежала Коза, чуть обогнав медлительного Быка. Элегантная, очаровательная, недовольно фыркнула и громко заблеяла: «Что здесь происходит? Что за спешка?»

Тигр зыркнул, она осеклась на полуслове, но только на мгновение: не на ту напал. И ещё громче заголосила, задавая бесконечные вопросы, чем сразу надоела всем, кто был на поляне. Терпеливый Бык, только что подошедший, и тот не выдержал и тихонько боднул её в бок, чтоб остепенилась. Коза вздрогнула, кому же охота быть задетой рогами, и замолчала. Надолго ли? А про себя подумала: «Хм!!! У меня тоже есть рога и бодаться я тоже умею!»

Собачий лай заставил всех повернуться в сторону тропинки. Собака, беспокойная оптимистка, скромная, честная и верная, прибежала вся взмыленная. Вместе с ней бежала Свинья. Они давно подружились, у них был тандем. Добрая, услужливая до крайности, Свинья очень уважала Собаку. Вот они никогда и не расставались.

Свинья в силу своей беззащитности и миролюбивой наивности была так доверчива, что Собака, скептик по натуре, но страж по характеру, нашла в Свинье преданного друга. Им было хорошо вместе. Собака, высунувшая язык, задохнувшаяся от быстрого бега, выскочила в центр поляны, присела на задние лапы, следом – верная Свинья: хрюкнув и гавкнув они поздоровались со всеми.

Тигр, возлежавший на кочке, как на троне, оглядел всех и опять зарычал: «Где все? Почему не спешат? Не дорычишься!!!»

Бык, топтавшийся в кустах с громким пыхтением возопил: «Что разрычался? Оторвал всех от дел? Между прочим, там трава вкусней, чем здесь. Сейчас я сам разозлюсь, ну ты знаешь, что тогда будет!» Бык, при всей его кажущейся сдержанности, в гневе был страшен и ужасен, поэтому лучше его было не волновать. И Тигр об этом, конечно, знал и мирился с этим.

– Кто ещё не присоединился к нам? – спросил он, чуть понизив голос.

– Да многих нет. Обезьяна не пришла. Петуха не вижу, – сказала левая голова Дракона.

– Да тут я! Где ж мне быть, – раздалось кукареканье из-за дерева и послышалось хлопанье крыльев. – Здесь я, здесь! Ну, чуток задержался! Что с того? – гордо подняв голову, поправил гребень и почесал бородку.

Он был Петух-фанфарон. Эгоист, любил лесть, хвалебные дифирамбы. Никогда не стеснялся в выражениях, не доверял никому и полагался только на себя.

– Ну что за спешка? – прокудахтал он, красиво поднимая ноги со шпорами и дефилируя по поляне, похваляясь своим разноцветным оперением, переливающимся на солнце.

– Что за сборище? У меня семья, дети только что вылупились. Мне недосуг тут с вами!

– Шшшшшшш, – грозно прошипела Змея, – молчи и жди!

Обезьяна, притаившаяся на ветке, всё слышавшая – хитрая и озорная – лукаво смотрела на всех с высоты и помалкивала, хотя при её характере это ей удавалось с трудом: «Что лезть на рожон? Ещё успею. Пусть все собираются, а я пока погляжу и послушаю!»

– Кого ещё нет? – опять спросил Тигр, оглядывая животных и обдумывая, как их обмануть так, чтобы они не заметили и ничего не заподозрили. Как их заставить отправиться на поиски колеса; как сделать так, чтобы не утаили, найдя его, и не присвоили себе. Скрытный по натуре, Тигр был подозрителен и недоверчив, а недоверие порождает подозрение. Звери все разные. Что у них на уме? Одним только страхом не заставишь их слушаться.

– Кого ещё нет? – повторил свой вопрос Тигр и тут увидел обезьяний хвост, свисавший с дерева. Его так и подмывало сдернуть её с ветки, стащить эту хитрую шельму.

– Ну-ка слезь! Чего прячешься?