Виктория Булдашова - Не входи в стеклянный дом, или Удивительный июнь. Книга для любознательных детей и их родителей

Она подала мне том, и я прочитала на темно-вишневой обложке тисненное золотом название: «Энциклопедия животных». Ну, и что? Я вопросительно посмотрела на подругу, а она открыла книгу на том месте, где была закладка:

– Теперь смотри сюда! – Светкин голос звучал победно.

Сверху на странице было крупно написано: «Семейство грызунов». И дальше более мелким шрифтом: «Представители данного семейства относятся к классу млекопитающих. На территории нашей страны обитает около ста пятидесяти видов этих животных, многие из которых очень вредят сельскому хозяйству…» Ну, ничего нового я пока для себя не открыла. И вообще! Пика вредит нам, а не сельскому хозяйству, что не оправдывает ее ни в каком смысле! Я опять вопросительно взглянула на подругу. Она ткнула пальцем в рисунки на середине страницы:

– Посмотри на них. Вот мыши!

Картинки действительно изображали разные виды серых зверушек; полевку, степную пеструшку, домовую мышь и даже какую-то желтогорлую. По-моему, они были очень похожи на Пику. Но я так-таки не могла понять, из-за чего волнуется Светка. А она после долгой паузы с надеждой спросила меня:

– Ну, теперь ты понимаешь, почему она не мышь?

– А кто? – тупо осведомилась я. – На зайчика Пика совсем не похожа… Хотя он тоже грызун…

Подруга даже завыла от досады на мою глупость. Я невольно подумала, как она изменилась за несколько прошедших дней: раньше и представить было нельзя, что Ковалева может вести себя столь несдержанно. Выдохнув воздух, Светка уже спокойно (даже подозрительно спокойно, будто полной идиотке) сказала мне:

– Ты видишь, какие у них лапки?

Я видела. Обычные. Мышиные.

– Сосчитай пальцы! – задушенным голосом посоветовала мне подруга.

Я посчитала. Четыре. Причем у всех.

– А у тебя сколько? – совсем уже ласково поинтересовалась Ковалева.

– Пять, – на всякий случай подумав, ответила я.

– Ну, так вот! – завопила подружка, ударив рукой по раскрытой странице. – Значит, у них нет большого пальца, понимаешь?! И не могут они сжать кулак и выставить этот палец вверх! Нет его! Теперь ты согласна, что наша Пика – не мышь?

– Согласна, – тихо сказала я, понурившись, в полной прострации из-за своего скудоумия.

Ну, почему я в последнее время так пасую перед Светкой? Просто обидно до слез! Вот и теперь она, только взяв с полки книгу, сразу сообразила про эти пальцы. А я, как говорится, смотрела туда же, а видела фигу…

– Ничего, Ир, – утешила меня подруга, заметив, что я чуть не плачу от огорчения. – Это ты еще не проснулась. Я сегодня ночью тоже не сразу обо всем догадалась – наверное, час «Энциклопедию» читала и рисунки смотрела. Там на другой странице – суслики, хомяки, крысы всякие, – тоже грызуны. Я, знаешь, думала сперва, что Пика – это такая замаскированная крыса, они ведь очень умные и бесстрашные. И человеку всегда больше других грызунов вредили, хотя рядом с ним жили и питались. И справиться с ними было никому не под силу, кроме Гаммельнского крысолова – а это, как известно, сказка. Я, понимаешь, когда хорошо рассмотрела серую крысу, – Светка перевернула страницу, – она еще называется пасюк, сразу поняла, что наша мышь – это не то. Пика – не такая злая.

Действительно, довольно крупный, по сравнению с другими своими родственниками рядом, пасюк на картинке выглядел устрашающе. Он стоял на задних лапах и что-то, насторожившись, высматривал. Его длинная морда со вздыбившимися усами выражала такую дерзость, хитрость и звериную жестокость, что меня передернуло.

– Да, – сказала я, подняв глаза на подругу. – Такой грызунчик точно не будет слушать «Гарри Поттера» и расстраиваться, что я взяла мамины серьги…

– И радоваться, что мы накормили Сашку, – закончила Светка. – Ты знаешь, мне только одно обидно – что я про эти пальцы случайно догадалась, когда уже хотела книгу на полку ставить. А должна была логически.

– Ты что?! – закричала я. – Да ты молодец! И пускай случайно! Главное, мы теперь знаем: Пика – не крыса, но и не мышь.

– И вообще неизвестно кто, – грустно сказала подруга. – И как это выяснить, я не представляю.

Опять двадцать пять. Вот всегда Светка так: нет ей покоя, пока она не поймет до конца то, что хочет. А тут – будет ли вообще конец? И, однако, пора хоть кофе выпить: утро-то уже давно началось.

– Слушай, ты завтракала? – оторвала я подружку от печальных дум.

– Нет! Когда мне было? – Светка горько вздохнула. – Я утром, только проснулась, сразу к тебе побежала, рассказывать, такая радостная! А получается, что я снова про Пику ничего не знаю. Подумаешь, открытие сделала! Мы вот тоже с тобой – не кошки, шерсти у нас нет. Ну и дальше что?

Тут я просто схватила подругу за руку и потащила на кухню. Придвинула ей табурет, а сама стала варить кофе. Но Светка не могла сидеть – она слонялась от окна к кухонной двери до тех пор, пока от горячей турки с кофе не поплыл во все стороны бодрящий аромат.

– Садись, – сказала я Ковалевой и быстро наполнила кружки. – Сейчас печенье достану и сыр.

Тут подружка оживилась и, устроившись за столом, стала накладывать себе в кофе сахар и наливать молоко. Ну, наконец-то отвлеклась. А то я уже думала, что буду есть в одиночестве. Впрочем, откусив печенье, Светка совсем очнулась от задумчивости и спросила меня с любопытством:

– Слушай, а что за сон ты видела?

Нашла о чем вспоминать! Вот уж это я как раз хотела побыстрее выкинуть из головы и потому промолчала.

Но подружка отставать не хотела. Она пытливо заглянула мне в глаза и попросила:

– Ну, Ира! Ну расскажи, куда ты там ехать собиралась. Ты до сих пор еще на меня обижаешься?

– Нет, – ответила я, прожевав сыр. – Но вспоминать неохота. Тем более… это был только сон.

– У нас дома есть сонник, – сообщила Светка и придвинула к себе вазочку с вареньем. – И ты знаешь, что там в предисловии написано?

– Ну, что? – недоверчиво буркнула я.

Почему, интересно, у моей подружки вдруг глаза заблестели?

– Слушай. «Понимать язык снов – это искусство, которое, как и любое другое искусство, требует знаний, таланта, труда и терпения». И сказал это какой-то Э. Фрамм.

– Ты что, веришь в сны?! – изумилась я.

– Верю, – серьезно подтвердила Светка. – Хоть и не каждый из них сбывается точно, но кое-что верно. Вот, например, если только приснится: у меня вырвали зуб, или он выпал, или почернел – обязательно неприятности будут. А если увижу сырое мясо, то заболею.

Вот так так! Моя подруга, любящая математику и шахматы, верит в сны? Есть от чего прийти в смятение. Это я должна в них верить – я, потому что… Ну, понятно! Потому что это у меня, как говорит наша учительница по литературе, ярко выраженное образное мышление, а не у Ковалевой.

– Ну, чего ты удивляешься? – спокойно, как обычно, спросила Светка, допивая кофе. – Думаешь, в снах нет логики? Она есть! Но только необычная – не та, что принята в реальной жизни. А если тебе сегодня приснилась я, и старуха, и Сашка, то ясно: это случилось не просто так. Расскажи мне побыстрее, Ир! Вдруг мы еще что-нибудь поймем, если разгадаем сон?