Любовь Данилова - Герольд Морозовых владений

Пожелавших поговорить с Егором хранителей было двое. Один из них, при своём двухметровом росте с трудом умещаясь за учительским столом, что-то списывал с классного журнала. Авторучка в его руке казалась оружием лилипута в руке великана. Второй нетерпеливо расхаживал по кабинету и, увидев Егора, сразу же попросил директрису удалиться – из своего кабинета! – и оставить их наедине с молодым человеком. Оказывается, услышать в таком возрасте, что ты уже молодой человек, очень приятно.

Сейчас Егору и не вспомнить весь разговор дословно. Но суть была в следующем.

Именно он прошёл все этапы предварительного отбора на недавно учреждённую руководством Вотчины должность – должность Новогодника.

В случае безусловного согласия неукоснительно исполнять все предписанные ему должностные обязанности и после одобрения его кандидатуры Советом Вотчины, Егор Морозов будет немедленно утверждён на новую должность самим Старейшим.

– Время не терпит, – это, кажется, сказал уже второй хранитель, и тут же отчитался перед первым, по-видимому, имевшим более высокое звание: – С родителями я сейчас встречусь. Мы всё обговорим, – и добавил, уже глядя на Егора: – То, что их согласие будет получено, я практически уверен.

Самым удивительным было то, что во время этого разговора ни тени улыбки не промелькнуло на их лицах. Конечно, Егору было лестно такое серьезное к себе отношение, но появился какой-то необъяснимый страх и неуверенность. Может быть, именно тогда он и почувствовал, что ему точно не справиться? Почувствовал, но, к сожалению, так и не поверил своей интуиции…

А потом уже и думать было некогда. Над городом кружились последние осенние листья…

– Время не терпит, – каждый раз повторял старший хранитель Семён, выкладывая перед Егором очередной увесистый том из Свода Законов Вотчины, Указов Старейшего и постановлений обеих палат Совета. Теперь у Егора каждый день начинался одинаково. Учился он во вторую смена, а первую проводил в Вотчине. Каждое утро перед его подъездом тормозил серебристый внедорожник с тонированными стеклами. Егор заскакивал в машину с разгону, как будто боясь, что хранители передумают и уедут к другому подъезду за другим мальчиком. Ведь Егор ничем таким особенным от других не отличался, а может, даже где-то кто-то и ошибся, остановив на нём свой выбор. У него пятерка только по истории, да и то недавно давшая существенный крен.

Но раздумывать было некогда – Егор готовился к первому в жизни экзамену. До сих пор по причине отсутствия необходимых знаний, умений и навыков он ещё не был представлен Старейшему.

– В государственном устройстве Вотчины молодой человек уже начал разбираться, – именно такими словами отчитывался перед Семёном, иногда заходившим в архивное помещение, младший хранитель по фамилии Шалауров. Семён недоверчиво щурился и устраивал краткий экзамен. А потом довольно качал головой, заключая:

– И что немаловажно, имеет обо всём собственное суждение! Продолжайте, Шалауров! – и уходил по своим спешным делам.

Егору было особенно любопытно видеть, что иногда хранители появлялись в строгих чёрных костюмах, в белых рубашках и чёрных галстуках. При такой форме одежды никто не подумает, что они хранители, просто решат, что это сотрудники ФСО, то есть Федеральной службы охраны – это для тех, кто не понял. Многое сейчас мог бы объяснить Егор! За последнее время он стал слишком много знать. А Шалауров, проверяя Егоровы знания, иногда взъерошивал ему волосы и хохотал, добавляя пугающе многозначительным шёпотом:

– Слишком много знаешь! Тебя убирать пора! – Егор уже понимал, что это чёрный юмор (кстати, очень распространённый среди хранителей). И тут же снова принимался за чтение, формируя собственную позицию, так необходимую на руководящей должности Новогодника.

Готовясь к экзамену, рассуждал Егор примерно так. Хотя Вотчина и рядом с Устюгом, но это другое государство, правда, дружественное. Здесь, в Вотчине, всё по-настоящему. Только с демократией проблемы. Но кому она нужна такая демократия? Тем более что и слово это нерусское, а в Вотчине все государственные языки российского происхождения. Поэтому и до демократии здесь никому нет дела. Власть принадлежит Старейшему, а вот в Совете Вотчины – сплошь дети. Наиболее разумные из младших. Да, и самое удивительное, о чём Егор никогда и не догадывался, возглавляет Совет, вообще, девчонка – Лиза Зимина из 6 «В». Надо же! Егор всегда думал, что женщины не могут не проболтаться! Но раз об этом узнал только сейчас, значит, Лиза не из болтливых. А это при дальнейшем сотрудничестве – немаловажный факт. Именно так относятся к подбору кадров хранители. Это Егору уже стало понятно.

Дочитывая последнюю страницу, Егор не мог не усмехнуться. Характеристика была составлена должным образом. Витиеватый мелкий почерк Семёна со всеми особенностями полуустава XVII века при чтении уже не вызывал у него никаких затруднений.

Самым забавным в личном деле Егора было описание «странной, неподдающейся никакому логическому объяснению, индивидуальной особенности, может быть, даже запрограммированной на генетическом уровне». Во как! А имел в виду Семён абсолютную неподверженность мальчика увлечению компьютерными играми. «Благодаря этому, пока ещё неизвестному науке, счастливому гену, Егор обладает очень высокой техникой чтения, легко и с интересом усваивает новую информацию, анализирует её и вырабатывает собственное суждение…» И так далее.

Как бы не старались хранители, выводы о Егоре на основании этого документа можно было сделать разные. А они сделали такой: «Кандидатура Егора Морозова должна быть рассмотрена как самая подходящая для должности Новогодника. Интеллект и неподверженность слабостям, характерным для детской натуры, – его самые сильные стороны. Слабое место – увлечение историей рыцарства (!) европейского Средневековья (!!)».

Читая это, Егор даже хихикнул: «Молодцы, откопали! Умеют работать!» Теперь важно другое: что из этого всего получится? Но ведь трудные задачи всегда интереснее заранее известных правильных ответов.

А в это время Ерофей Павлович ещё раз обдумывал последствия их выбора. Судя по собранной информации, наряду со значительными преимуществами перед сверстниками, была у Морозова одна – с точки зрения хранителей – непростительная слабость. Если бы, конечно, им заняться раньше, то успели бы нейтрализовать. А так остается только читать предоставленные отчеты и думать, во что это выльется.

Да, действительно, с некоторых пор Егор стал большим почитателем средневекового рыцарства, рыцарских турниров, поединков и прочей далекой от реальности и российской истории чепухи. Ерофей Павлович даже поморщился. Но в связи с этим появились у него и знания вполне интересные, могущие пригодиться на практике: элементарное понятие о средневековом вооружении – хранитель поставил плюс, а потом добавил ещё несколько крестиков, – некоторые познания в геральдике, не говоря уж об этикете и культуре общения с противоположным полом. На этой мысли Ерофей Павлович хмыкнул. Лиза Зимина была та ещё штучка, и бескультурье в данном вопросе запросто стало бы для Новогодника концом карьеры. Повеселев, хранитель, сложил уже все аккуратно переписанные с учетом сделанных замечаний листочки в заранее подготовленную папку с серебряным тиснением и государственным гербом – пора нести на утверждение Старейшему. Да, чуть не забыл, ещё должностные обязанности Новогодника – туда же.