Любовь Данилова - Герольд Морозовых владений

– Ну, и как мальчик? Мне обламывать, или сами обломаете? – это медведь рыкнул.

– Воспитание – процесс поступательный. А ты всё в наступление идёшь, – хохотнул кто—то знакомый ему в ответ. А от голоса его скрипучего – по спине мурашки. Оказывается, когда в лесу только деревья скрипят – это не так страшно.

И когда Егора за плечо тронули, мурашки с его спины так и попрыгали. Куда уж страшнее!

– Ты куда? К Шишку в гости или ко мне? – спрашивающий был с Егора ростом и весь в листьях – зелёных и жёлтых. Они были сухие, и оттого сильно шуршали.

– А, Шуршик! – догадался Егор. Про его существование он уже знал, но до сих пор не догадывался, что Шуршик – это просто маленький Шурш. А есть ещё Шурши большие, что ему и было немедленно объяснено.

– Меня бояться не надо, я маленький и хорошо для Шуршей воспитанный.

– Да я и не боюсь, – пожал плечами Егор.

– А чего ж такой испуганный? – не отставал Шуршик. Любопытство Шуршей не знает границ, оттого они всегда в листьях. Везде ищут истину и под всем видимым – скрытую причину, подоплёку то есть.

– Под опавшими листьями в сосновом бору находится мох, подо мхом – грибница. Грибница – это такие белые ниточки в земле. От грибницы растут грибы. Но только летом и осенью. А белые – это те, которые с коричневыми шляпками, – рассказывал Шуршик, показывая Егору окольный путь к волшебному колодцу. – Они появляются только тогда, когда после дождя нога начинает, – бух, не договорил, – на белом мху поскальзываться. Вот как сейчас! – поднялся, отряхиваться не стал, всё равно весь в листьях.

– А с кем это там медведь? – скрывая страх, спросил Егор.

– А то ты не знаешь? – недоверчиво покосился Шуршик: – Они каждое утро с Шалауровым разминаются. Это зарядка такая, гимнастикой называется.

В колодец Егор не полез, только заглянул.

– Там сухо! – предлагал свою помощь Шуршик. – Ног не замочишь.

– А зачем?

– Сухо? – не понял Шуршик.

– Нет, лезть зачем?

– Не знаю, все дети лазят, – не задумываясь, ответил Шуршик.

– А в чём волшебство?

– Наверно, в том, что сухо.

– Пойдём лучше к Шишку, – разочарованно сказал Егор.

– К Шишку так к Шишку, – с готовностью отозвался Шуршик. Пошарил в куче листьев, нашел большой, ржавый ключ – такой Егорова бабушка называет амбарным. – Пошли. Его, правда, дома нет, но мы по-свойски.

Такая простота Егора удивила, но не насторожила – по-свойски так по-свойски. Пока Шуршик открывал замок, Егор озирался по сторонам. Рядом с домиком лесовичка был маленький огород, сильно затенённый сосновыми ветками. Что-то всё-таки в нём росло, но было уже убрано. Лишь кучками лежала прелая ботва, и небольшие грядочки были аккуратно перекопаны.

– Тоже мне лесовичок – огороды разводит.

– Ну, есть-то ему чего-то надо, – заступился Шуршик, позвякивая никак не дававшимся замком. Наконец-то в замке хрустнуло, раздалась какая-то приятная мелодия, а потом не без усилия и с противным скрипом подалась дверь, открываясь внутрь маленькой, полутёмной комнаты – жилище жилищем, квартирой не назовёшь.

– Давай-давай, заходи, на пороге не задерживайся, – почему-то заторопил Шуршик, озираясь по сторонам, и сразу же захлопнул дверь.

Глаза постепенно привыкали к полумраку, серые предметы вокруг стали приобретать более понятные оттенки. Посредине, прямо на столе была свалена целая груда покорёженных скворечников, явно нуждавшихся в ремонте. Рядом – светлые, недавно выструганные досочки лежали аккуратной стопкой, одна на другой.

– Вишь, собирается кормушки ладить, – пояснял Шуршик, – зима не за горой, там где-то рядом, – махнул рукой в неопределённую сторону, – как раз за Студёным.

«Это деревня такая», – вспомнил Егор. А Шуршик тем временем юркнул под стол и начал там шарить – почему-то очень целеустремлённо. Но домик вдруг дрогнул и поехал куда-то в сторону. Егор уцепился обеими руками за столешницу и только поэтому не упал.

– У каждой избушки – свои поскрипушки, – из-под стола раздавался приглушённый смех Шуршика. Только сейчас Егор понял, что домик едет не в сторону, а по кругу.

– А здесь не Баба Яга живёт? – сразу же захотелось ему уточнить. Но услышать ответ не успел. Раздался пронзительный звук, напоминающий рёв сирены. Избушка резко затормозила. Егор по инерции пролетел ещё целых полкруга и удачно приземлился на лавку. А Шуршик шарахнулся как раз под неё. Кто-то резко распахнул дверь. Некто, исполинский и тёмный, остановился в дверном проёме. Нагнулся, но за порог перешагивать не стал:

– Кто тут безобразит? Опять ты? – голос от недовольства был похож на рычание. – Надоело за вами бегать. Бегайте друг за другом – Шишок за Шуршиком, Шуршик за Шишком! Нас-то чего впутываете в свои разборки?

Шуршик выглянул из-под ног Егора и пожаловался на судьбу:

– Ну, вот так всегда. В самый неподходящий момент.

– А, ты тут ещё и не один, паршивец! Ну-ка, выметайтесь оба! А то сам метлу принесу, мало не покажется!

– Уже метёмся, – пискнул Шуршик и ринулся в дверь, пытаясь проскользнуть в узкую щёлочку между косяком и тёмным силуэтом. И счастливо отделался.

Силуэт, упустив первого и даже не оглянувшись, продолжал ждать второго. Егору стало стыдно. В какое позорище вляпался! Шуршику что – он по лесным законам живёт, вотчинные не для него писаны. Но мукам совести быстро пришёл конец. Всё тот же некто крепко взял Егора за ухо, наверно, чтобы продемонстрировать, что муки бывают разные. Исполин вытащил его из избушки на белый свет и захохотал так, что с ближайших сосен разом посыпались шишки, добавив боли и унижения. Это был Шалауров.

Кто сказал, что самая большая неприятность в жизни, какая только может произойти, уже произошла? Конечно, нет. Если начали драть за уши – это верный признак, что всё только начинается. Но Егор не прислушался ни к голосу своей интуиции, ни к тем звукам, которые роились в его раскрасневшемся ухе.

Вот с таким ухом он и предстал перед Лизой Зиминой, приведённый Шалауровым за руку к новому гостиничному корпусу, в конференц-зале которого как раз обычно и собирался Совет Вотчины. Лиза, такая кудрявая и легкомысленная на вид, пожалуй, всё сразу поняла, но ни вопросов, ни удивления Егор от неё не дождался. Пока они шли вдвоём длинным коридором корпуса, она тараторила не умолкая:

– Представь, летом в лагере мы как раз здесь жили, и мне кто-то дверью в бровь хлобысь! Синяк в пол-лица и как раз на полсмены!

Только Егор хотел снова подумать, что она легкомысленная, и расслабился от этой мысли, как Лиза его огорошила резкой и точной формулировкой вопроса:

– Какую позицию ты занимаешь по отношению к войне Алой и Белой розы?