Елена Семёнова - Удивительные странствия. Сборник сказок

– Угощайтесь, хлопчики, – сказала она. – Тут вам и оладушки, и сухарики, и курочка, и ещё много всякой всячины. Ежели в Киеве встретится вам мой братец, так передайте ему… А, впрочем, ничего не передавайте. Дюже сладко ему будет! Ну, в добрый путь! Прощевайте!

Любава и Кирилл поклонились щедрой хозяйке и отправились в дорогу. Когда отошли они от деревни на порядочно расстояние, то внезапно услышали позади себя лай.

– Проша? – догадался Кирилл.

Это была, действительно, Проша. Она стояла на дороге, теребя в руках венок из полевых цветов, а вокруг неё носился её пёс.

– Что ты здесь делаешь? – спросила княжна девочку.

– Я с вами в Киев пойду, – просто ответила та. – Мачехе живётся тяжело, и я ничем более не могу помочь ей, кроме как избавить от лишнего рта. А вам я в тягость не буду. Вы можете и внимания не обращать на меня: я только следом пойду вместе с Тяпой.

– Что будем делать? – спросила Любава Кирилла.

– Возвращаться теперь далеко, – пожал плечами тот. – Раз уж случилось так, то пусть идёт с нами. Делать нечего!

Так и пошли они втроём: княжна, красная девица, крестьянским отроком обряженная, гусляр-слепец да босоногая Проша.

– А зачем тебе в Киев? – спросила Любава девочку.

– Не знаю. Мне всё равно, куда идти. Но в Киев – хорошо. В Киеве церкви, красиво там. И людей, знать, великое множество!

– И что ж с того, что людей много?

– Так ведь это дюже чудесно, когда много людей! Я всегда люблю, когда многолюдно.

– Так ведь люди и обидеть могут, – заметил Кирилл.

– Нет, не могут… Я ведь не обижаюсь… А люди – они добрые. Я знаю… – Проша задумалась на мгновение. – Для чего-то только ссорятся они подчас и друг другу свет застят… Про мою мачеху выдумали, что она ведьма. А это совсем даже неправда! Когда батюшка умер, так у ней я и двое младшеньких остались. Один в прошлом году захворал сильно и помер… Вот, тогда он и стала часто гневаться. Нам ведь голодно жилось, худо. Мачеха работала день и ночь, а я ведь глупая, неумёха… Ей бы сыночка, братца моего сводного вырастить, а тут я ещё… А люди у нас в деревне добрые, но с нею не поладили, ведьмою ругают. И зачем? Я им говорила, что не правы они, а они не поверили. Мало ли, что дурочка скажет…А, мне кажется, что если б не серчали люди друг на друга, то горя бы меньше было…

– Напрасно тебя, Проша, глупой считают, – сказал Кирилл. – Ты, может, умнее их…

– Что вы! – рассмеялась Проша. – Самый умный на селе у нас – дядька Фома. Он грамоте обучен и книги читает, толстые-претолстые! И важный такой! – подозвав пса, девочка бросила ему палку, и тот побежал за нею, а его хозяйка, весело крича, за ним…

Знойным выдалось то лето и засушливым, как и предсказывала Евфросинья. Но, вот, в какой-то день стали собираться на небе тучи, мрачные и тучные, загудел, заплясал повсюду ветер, заохал от щекотания его лес, и стало в нём темно, словно ночью. Загрохотал, ударяя в огромный бубен, гром, и ослепительная стрела молнии прорезала небо, бурным потоком хлынул дождь.

– Господи, спаси и пронеси, – прошептала Любава, пытаясь увернуться от ударов ветвей.

– Нужно найти какое-нибудь укрытие, – крикнул Кирилл, стараясь перекрыть рокот стихии.

– Какое может быть укрытие в лесу?! Да за какие ж грехи всё это?! – Княжна упала на колени и закрыла лицо руками. – Где же ты, Господи?! Отец мой в плену, народ в горе, а я… Нет у меня больше сил идти и терпеть! Отчего же не поможешь? Отчего отвернулся от нас?! Где же справедливость твоя?! Доколе нечестивцу Румбольду будет сопутствовать удача, а невинные будут страдать?! Нет справедливости! Нет правды!

– Что говоришь? Окстись! – прошептал Кирилл.

Раздался громкий треск. Любава подняла глаза. Мощным порывом ветра с корнем выворотило из земли старое дерево, и княжна едва успела оттолкнуть Кирилла и тем самым спасти ему жизнь. От удара молнии заполыхало дерево, стоявшее рядом. Проша в страхе прижалась к Тяпе.

– Если огонь перекинется на соседние деревья, большой пожар будет, – сказала она. – Говорят, наша деревня когда-то от такого горела…

Любава поднялась с земли, вытирая лицо от грязи. Она сделала несколько шагов в сторону и вдруг почувствовала, что земля уходит у неё из-под ног, и она проваливается куда-то вниз. В тот же миг она услышала вскрик Проши.

Любава больно ударилась при падении, но, оглядевшись, обнаружила, что провалилась в странную землянку, отделанную деревом, с полом, покрытым звериными шкурами. В углу лежал тюфяк, стояла табуретка и стол, а на нём слабо светилась лучина.

– Это ж что за дичь мне принесло? – услышала княжна хриплый голос. Огромный человек, почти великан, с лицом, скрываемым длинной седой бородой и волосами, одетый в звериные шкуры, стоял перед ней, хрустя пальцами больших, сильных рук.

– Здравствуй, хозяин… – дрожащим голосом сказала Любава.

– И тебе здравия, гость непрошенный. Что ж это ты мне крышу-то попортил? Сырости напустил…

– Я нечаянно… Мы шли в Киев, а нас застала гроза, и…

– Так с тобою ещё кто-то?

– Да, друг мой, слепой музыкант, и девочка…

– Сиди тут, – велел великан и скрылся.

Тем временем наверху Кирилл и Проша звали Любаву. Внезапно в кустах раздался треск. Девочка оглянулась и увидела большого человека в звериных шкурах, смотревшего на них из-под длинных, косматых волос.

– Ой, какой ты смешной, – улыбнулась Проша. – Ты леший?

– Леший, леший, – усмехнулся великан в усы. – Негоже людям в такую грозу в лесу оставаться. Надо же, не обманул спутник ваш… И впрямь люто нынче… Только через крышу гостям лазать в дом не след. Пойдёмте-ка, я вас через дверь проведу! – не дожидаясь ответа «леший» подхватил Прошу на руки, погрозил пальцем зарычавшему на него псу и, схватив Кирилла под руку, повлёк его вслед за собой.

В землянке великан развёл огонь и подвесил над ним котёл с каким-то отваром.

– Идите к огню, – сказал он гостям. – Вона как иззябли – зуб на зуб не попадает!

– Дядя лесовик, а ты один живёшь? – спросила Проша.

– Один, – кивнул великан. – А вы, значит, в Киев идёте?

– Туда, – отозвался Кирилл.

– Хороший город, – одобрил «леший», поблёскивая цыганскими глазами. – Бывал там много лет назад.

– И Лавру видел? – полюбопытствовала Проша.

– И Лавру, и Днепр… Красота там необыкновенная!

– А где ты ещё бывал?

– Я, дочка, много где бывал… Я несколько десятилетий по земле бродил.

– Сколько же вы видели!

– Много и мало. Дело ведь не в том, сколько оком узришь, а в том, сколько душа впитает. Иной и весь мир вдоль и поперёк исходит, а пустым человеком останется, а другой, сидя весь век в пещере своей, величайшей благодати исполнится.

– А люди каковы в разных краях?

– Люди? Что ж люди? Люди везде люди. Конечно, разны их обычаи, одежды, лица, а всё ж больше в них схожего, нежели отличного друг от друга.