Елена Картунова - Лунные письма. Сборник стихов и маленьких сказок

Когда-нибудь, устав от слов
и механического шума,
уйду в края, где тишине поет признания ручей.
Ворчит осенняя трава. Сползает облачная шуба
с рассветных гор,
а лунный свет разносит сказки на плече.
Услышу песни облаков
о галактических интригах.
Костер, душевно обогрев, раскроет магию огня.
И я, наверно, напишу давно задуманную книгу,
где будут радость и любовь, и серенады бытия.

Безумие – дар? Наказание? Глупость?
Безумно несчастен безумный поэт.
Подспудно мерещатся «медные трубы».
Но чаще – нездешний, блуждающий свет.

Блаженно бредет по дорогам фантазий.
Безумно влюблен в неземной идеал
и рвется к нему, но не видел ни разу,
лишь смутно похожее что-то встречал
(во сне, может быть).
Очарованный странник
томящих видений далекой Луны.
Он чувствует, знает какие-то тайны —
такие, что близко другим не даны.

Романтик. Мечтами измученный гений.
Не понят. В душе – одинокий до слез.
Парящий под бездной, вскрывающей вены
щемящей печалью разбросанных звезд.

Там где роза ветров распустилась до срока…
там, где спутаны нити дорог и судьбы,
поселился поэт. Верный пес у порога
то резвится в траве, то на солнышке спит.

По утрам прилетают ветра-почтальоны
за готовыми песнями – так повелось.
Их выносит поэт в серебристых флаконах,
раздавая по капельке.
Встав на крыло,
улетают гонцы. И мелодия слова
опадает дождями по всем сторонам.
Вырастают леса. В каждой шишке еловой
зреют ноты любви, зеленеет весна.
Семена разбирают зверушки и птицы,
разнося по «квартирам» – и в доме тепло.
А поэту опять этой ночью не спится, —
накопилась не спетая партия слов.

Накрытый стол. Дежурных блюд не счесть.
На первое – похлебка обещаний.
Надежды – на второе…
Есть – не есть?
Одно и то же. Может, просто чая
обычных грез, а веру – на десерт?
Судьба скупа, меню не расширяет.
Сюрпризов бы приятных.
Жаль, что нет
(поставки остановлены из Рая).
Лишь яблочки соблазна.
Не хочу.
Давно лежат, перебродили в уксус.
Давлюсь горчицей быта.
Соус чувств
без должной остроты. Беру закуску.
А в ней ингредиентов (!) чтобы суть
невнятную прикрыть букетом формы.
Подайте же на стол, хоть что-нибудь,
отличное от этой груды корма.
Хочу вернуть забытый аппетит.
Судьба ворчит, мол, сверху-то виднее,
кому какие выписать пути.
Но, если что…
Наверное, во сне я.
Несет куда-то ветер перемен.
К хорошему? Плохому? – неизвестно.
Кулечек от судьбы. В ней карамель.
Отменный вкус!
Лечу под звуки песни
о том, что «есть лишь миг», и это – жизнь.
Куда несет?
А, может быть, вернуться?
Спокойствие полезней для души.

…Все тот же стол.
Засохший быт на блюдце…

Родился и топаешь вдаль по дороге
то шумной толпой, то вдвоем, то один.
Сначала за солнцем торопятся ноги.
Потом понимаешь, – родные пороги
милее, особенно в ночь и дожди.

Загадочно плещет Молочная Речка.
По лунной тропинке уходят мечты.
Но ты расправляешь уставшие плечи,
забыв, что идешь к остановке конечной,
и строишь из радужных строчек мосты.

И, странное дело, – они помогают.
От новых рассветов несутся пути.
Рисуешь старательно синь с облаками,
на лужах – дождей поцелуи кругами.
И верится – лучшее всё впереди.

Временами вспоминаю о вчерашнем
развалившемся на волнах корабле.
То ли был он опрометчиво бумажным,
то ли море показалось до колен

Декорации сияли свежей краской.
Даже крылья били воздух за спиной,
увлекая в нарисованную сказку.
Жаль – вмешались многочисленные «но».

Лишь душа по-птичьи верила в полеты,
где она до закипания в груди
всё искала свежевыпавшие ноты
на обочинах макетного пути.

И теперь поет волнующие песни,
убеждая непорочную себя
в чистых помыслах героев глупой пьесы
под названием рабочим «Не судьба».

Вспыхнул свет и погас. Темнота и страх.
Оживились шорохи – бродят по закоулкам.
Притихли мысли. А призраки в зеркалах
ждут момента в душу вонзиться, как в булку.
В горле сердце бьется: бум-бум, бум-бум.
Вяло топчется время – почти на месте.
В голове приливами ватный шум —
эхо тишины.
За окном – неизвестность.
Громко хлопнула дверь ни с того ни с сего.
Ветру шкодить тайком – любимое дело.
Вон из дома! Играйся иди с листвой.
Да и мне бояться уже надоело.
Лучше дом успокою, ему страшней.
Мы – под крышей, а он – вдалеке от улиц,
скрипит и вздрагивает, как во сне.
Подожду рассвет. Посижу на стуле.
Свечу зажгу, начну ворожить.
Под напев заговора дом успокоится.
А вокруг шевелится дикая жизнь.
Волк завыл в степи – тоже бессонница.
Покатилась по гребню луна, таясь.
Дети сладко сопят в гнездах кроваток.
Скоро вернется муж. А я
погрущу украдкой.

Смотрит вечность глазами звёзд.
Жизнь кружит в Колесе Сансары,
убегая как от пожара
и кусая себя за хвост.

Долгий миг и мгновенный век
хороводятся в общей чаше.
Дразнят хрониками Акаши
беспокойные мрак и свет.

Ты фрактально распределен
в многослойности вариантов.
Там – обычный, а тут – с талантом.
Где-то холост, а здесь пленен.

Только что нам до нас иных.
Может, мы там друг друга любим.
И встречаются наши губы
каждый день, и года тесны.

Здесь другая бежит стезя.
Катастрофы от столкновений.
Улетает поток мгновений
без возможных путей назад.

Он ехал куда-то по узкой дороге.
Один или с кем-то, не знаю, ей-богу.
Мелькали дворы, а за дюнами – море.
Веселые черти сидели в моторе.
А кот возвращался с прогулки недавней,
мечтая о сливках и солнечной ванне.
Осталось чуть-чуть до родного порога.
И Рыжий привычно шел через дорогу.
Кот помнил, что транспорт его уважает.
Проблема «машины» не очень большая.
Но, видимо, этот не местный водитель
был слишком плохим человеком…
Простите,

коты и собаки за этого гада.
Мы крови одной с ним, но верю, когда-то
убийца в машине получит от жизни,
лишь сделал бы вывод полезный.
А Рыжий,
наверно, летает по райскому саду,
став ангелом рыжим и, может быть, – рядом.