Шамиль Ракипов - Откуда ты, Жан?

— Скажу тебе новость, — сообщил Харис. — Гумер после того, как вышел из колонии, был с Николаем Филипповичем в археологической экспедиции. Раскапывал там развалины города Булгар…

— И клад нашёл, — улыбнулся Ваня. — Золотые монеты.

— Нет, серебряные. Но очень ценные. Так сказал Николай Филиппович. Одну монету он подарил Гумеру. И сказал ему: старинное серебро, говорят, убивает микробы, так что всегда носи её — в здоровом теле будет здоровый дух.

— Значит, Гумер не пропадёт… Смотри-ка, неужели прошло четыре года?

— Меньше: три… Куда же мы пойдём? — спросил Харис.

Ваня подумал.

— Айда, постреляем из винтовки, — предложил он.

— Получили?

— Новенькую. Позавчера ещё. Скоро и соревнование устроим.

— Добилась-таки Маша.

— Сейчас она и лыжи требует. Скоро ведь зима.

— Дадут ли? — усомнился Харис.

— Как не дать? Она ещё, посмотришь, и велосипеды купит. В завкоме, говорят, деньги уже отпущены.

— Молодец, — удивился Харис. — Ваня, послушай-ка, может, нам с ней посоветоваться? Насчёт графика.

Лицо Вани посветлело:

— Идея правильная. Как это сразу не пришло нам в голову? Айда.

— И Гульсум позовём.

— Пошли!..

В комнате комсомольской ячейки сидели они долго. Маша сама не была водителем трамвая и многое из того, что говорили ей ребята, не понимала. Как назло, и Гульсум не было дома. Попытки Хариса и Вани пояснить своё предложение и даже начертить его приблизительную схему на бумаге оказались не очень удачными. Яшка смотрел на ребят ухмыляясь. Он выжидал.

— Завтра с утра надо проверить на линии по секундомеру, — сказала Маша.

— Хорошо, проверим, — согласился Харис.

Но Ваня, любивший ковать железо, пока горячо, не выдержал:

— Зачем же оставлять на завтра то, что можно сделать сегодня?

— Как? — поинтересовалась Маша.

— Есть же свободный трамвай. Если Яков разрешит…

«Ну и хитёр! — подумал Харис. — Когда ему нужно, поёт, как соловей: дескать, если Яков разрешит!» Яшка, выпрямившись, заявил торжественно:

— Раз это надо в интересах общего дела, такое разрешение будет.

— На каком маршруте?

— На четвёртом.

Хотя Маша и не хотела брать кондуктора, считая, что в пробном рейсе тому нечего делать, но ребята разубедили её и пригласили Светлану…

Вскоре трамвай стоял уже на первой остановке. Маша, посмотрев на часы, махнула рукой. Ваня перевёл ручку. Моторы загудели, начали работать в полную силу. Скорость — сорок километров. На этом пути с такой скоростью ездить раньше запрещалось. Трамвай, грохоча и вздрагивая, летел по рельсам. Чаще обычного замелькали дома, столбы.

Ваня глядит за дорогой. Рука в любую секунду готова повернуть рукоятку в нейтральное положение. Для того чтобы колёса не скользили после остановки, нога так и просится нажать педаль сброса песка на рельсы. Не доезжая до поворота, Ваня прекратил подачу тока, и трамвай продолжал движение вперёд по инерции. Расстояние в двести метров было пройдено без энергии. Ваня вздохнул, радуясь, что и на этот раз опыт его прошёл успешно.

— Сорок две секунды сэкономил, — сказала Маша. — Поздравляю. Только смотри, будь осторожен. Слишком быстро едешь.

Светлана тоже стала работать проворнее: едва войдёт последний пассажир, она дёргает сигнальный шнур и закрывает двери. Ване только этого и надо. Включает мотор, отпускает ногой педаль: трамвай осторожно трогается и немного погодя снова начинает бежать, грохоча и вздрагивая на стыках рельс.

Не заметили, как поехали в обратный путь. Во время рейса разговаривать с водителем трамвая не разрешается, чтобы не отвлекать его внимания. Но Ване сейчас самому хочется поскорей узнать результаты пробного рейса. Набралось ли две минуты в движении без энергии? Между какими остановками больше всего сэкономлено?

— Харис! — позвал он.

Тот наклонился к моторам: слушает, нет ли перебоев.

— Что случилось?

— Ничего. Я так…

— Нашёл время такать, — упрекнул Харис.

То ли потому, что голос друга был строгим, то ли по иной причине, Ваня перевёл разговор на другое.

— Когда я проезжаю здесь, то наклоняюсь вперёд, будто сам помогаю моторам… А ты?

— Нет, я упираюсь ногами, как коза Пелагеи Андреевны. Не трать слов попусту! Гляди вперёд.

— Сколько получилось?

— Дома подсчитаем!

— Есть ли две минуты?

Харис не ответил.

Ваня, закусив губу, смотрит на рельсы, убегающие под колёса. Когда гул моторов стихает, слышится, как Светлана предлагает билеты пассажирам или объявляет им следующую остановку. Хорошо идут дела, подумал Ваня, и ему вдруг почему-то захотелось петь. Но рядом стоял Харис. Ещё просмеёт…

У Булака Ваня всегда хватался за тормоз, чтобы осторожно въехать на мост. Но когда тормозишь, расходуется много энергии. Подсчитать бы, сколько? Теперь же, подавая ток моторам только по необходимости, он ведёт трамвай спокойно. И тот, тихо погромыхивая, въезжает на мост по инерции, своим ходом. А тормоз — вот он! Только тормоз этот без языка. Поставить бы сюда счётчик, такой же, как на квартире у дяди Сафиуллы. Подсчитал бы он тогда все лишние расходы!

Харис и Маша сидят на первых скамейках и внимательно смотрят в открытые окна. Трамвай прошёл мимо Кабана — большого, с крутыми берегами озера, и приближался к центральной площади. Здесь нельзя было и думать о быстрой езде.

На площади сошли все пассажиры. Светлана, взгрустнувшая без работы, заглянула в кабину:

— Говорят, на Кабане строят водную станцию. Надо бы записаться, — улыбнулась она. — Может, и нам повезёт.

— Куда? — не понял Ваня.

— Гляди, нырнёшь на дно и достанешь золото, — вставил Харис.

— А кто его туда положил?..

— Скажите лучше, сколько мы сэкономили? — перебил Ваня.

— Туда — минуту и девять секунд. Стало быть, на рейс приходится около трёх минут, — подсчитала Маша.

Ваня прикинул: если за смену шестнадцать рейсов, то по три минуты — уже сорок восемь. А в год — семнадцать с половиной тысяч минут. Или сто девять полных смен! Интересно, сколько станков сможет работать на этой сэкономленной энергии? Причём сэкономленной всего лишь одним трамваем. А если все трамваи перейдут на этот график? Ого!..

Ваня тронул трамвай с Кольца, как называют жители конечную остановку, и повёл его в сторону парка. «Подожди-ка, нельзя ли дать чуть большее ускорение», — подумал он и тут же прибавил силу тока. Трамвай послушно въехал на стрелку с приличной скоростью. Колёса, проскрежетав: «Нехорошо! Нехорошо!», ударились вдруг о стрелку. Жалостливо заскрежетал металл, что-то с треском лопнуло. Трамвай сошёл с рельсов, проехал немного по земле и, наконец, ударился в ларёк с газированной водой. Со звоном полетели стёкла, послышались тревожные голоса.

На улице образовалась «пробка», та самая, которой водители трамвая боятся больше всего на свете. Собрался народ, подъехала с воем аварийная машина.