И. Ликстанов - Малышок

- А если сделаем полторы нормы, в тайгу пойдем? - спросил Сева.

- Чего рядишься? Сначала сделай, а потом, может, и потолкуем, - ответил Костя все так же насмешливо.

В сенях послышались голоса девочек. Провожая подругу, Катя умышленно громко сказала:

- Я уверена, ну совершенно уверена, что мы завтра перевыполним норму. Пожалеет гога-магога, что с Булкой нянчится!

- Ой, не кричи! - взмолилась Леночка. - А что, если не получится?

- А я говорю - получится, получится, получится! - пропела Катя и хлопнула дверью.

Обитатели боковушки совещались. Сева рисовал что-то на клочке бумаги, а Костя, рассматривая чертежик, сомневался, но сомнение становилось все слабее, а желание попытать счастья - все сильнее.

Затихли далекие утренние гудки, и давно уже проснувшийся Герасим Иванович вздохнул.

- Что-то мои галчата поделывают? - сказал он соседу, разделившему с ним комнату в доме отдыха. - Вот ворчишь на них, так и оттрепал бы за уши, чтобы не баловали, а не видишь их, и всякие думки являются.

Отдыхает, отдыхает старый мастер. Как только новые станки заняли свое место в заводских цехах, как только получили они все необходимое для работы, директор приказал Герасиму Ивановичу отправиться в загородный дом отдыха на два-три дня. Поехал мастер - и не обрадовался. Принялись за него врачи, как за старый станок: и осматривают, и выслушивают, и в ваннах полощут, и даже к энергии подключают - честное слово, устраивают электролечение. Герасим Иванович не протестует - он понимает, что у врачей тоже есть своя норма выработки, он им не мешает выполнять план, он только скучает по цеху.

Все грезится мастеру, что он идет между станками, заложив руки за спину, и замечает всякую мелочь. Что это Степа Турбин такой бледный? Болен паренек или дома что случилось? На Петюниной ботики новенькие. Ишь как сияет своими сиреневыми глазками, щеголиха курносая! Вот возьмем да проверим, как она за станком ухаживает, что ей дороже - ботики или станок. Интересно, куда Сеня Игошин сбежал? Должно быть, опять в третьем цехе пялит глаза, на громадный станок «Булард». Придется паренька на «Булард» отдать - головенка у него хорошо работает, механик растет.

Кажется мастеру, что он и не отлучался из цеха, что в цехе все обстоит по-старому. Ошибается Герасим Иванович. Не все в цехе идет по-старому. Растет, шумит молодежь в шапках-ушанках, задорных беретах, в замасленных ватниках и стоптанных валенках. Вот Маша Петюнина придумала шлифовать деталь 116-«А» по-новому - не кольцо за кольцом, а всю трубку-заготовку сразу. Завкомовский художник, по просьбе Зиночки, написал Петюниной поздравительный плакат и вывесил над доской показателей. Перед этим плакатом, открыв рот, стоит мальчик в длинноухой оленьей шапке и смотрит как зачарованный. Значит, не только Нина Павловна и Стукачев имеют голову, которая думает, - у Петюниной тоже голова настоящая. А что представляет собой Петюнина, если не считать ее новеньких ботиков? Худенькая, маленькая, голосок тихонький, а вот какой плакат написан о ней желтыми, красными и голубыми буквами.

Мальчик в оленьей шапке прошел за колонны, и через минуту к нему присоединились еще два подростка. Они осмотрели второй с края «Буш», особенно ту его часть, которая называется «гитарой», - набор шестеренок. При этом они напоминали трех заговорщиков, задумавших серьезное и даже опасное дело. Совещание вел тоненький и суетливый паренек - с видом знатока он что-то объяснял своим собеседникам по поводу «гитары» станка и разыгрывал из себя инженера.

Совещание оборвалось, как только за колонны явились Катя и Леночка. Мальчики разошлись с таким видом, будто встретились случайно и говорили о пустяках.

Обычно Катя еще до гудка бралась за работу - подготавливала все необходимое, чтобы не приходилось отлучаться от станка.

Теперь, проводив Севу нетерпеливым взглядом, она присела на стеллаж возле Кости.

- Напрасно, гога-магога, ты вчера не зашел, - сказала она. - У нас с Леночкой было производственное совещание. Мы обсуждали мое рационализаторское предложение.

Костя промолчал.

- Чего ты надулся? Тебе лодыря жалко?

- Нельзя собаку на человека уськать…

- Пускай не дерется, - откликнулась Леночка.

- А зачем вы его лодырем на всю улицу обзывали?

- А если он такой и есть? День работает - день гуляет. Почему ты его защищаешь? Ты клятву дал, а сам лодыря по головке гладишь! Твой Севка саботажник!

- Чего? - спросил Костя.

- Саботажник - это который притворяется, что работает, а на самом деле лодырь, - пояснила Леночка. - Точь-в-точь Булкин…

- Да, конечно, он саботажник! - настаивала Катя. - Почему мы все можем стараться для фронта, а он работает по настроению? Даже ты вчера семьдесят пять процентов сделал, а он пятьдесят… Ты еще скажи, что он богатырь труда! - И она засмеялась.

Как больно задели его неосторожные слова «даже ты»! Да когда же уймется, когда перестанет обижать людей поперечная душа!

- Не саботажник он, - сказал Костя. - Может, он хочет для фронта как больше сделать. Ты себя лучше других не считай. Другие, может, не хуже…

Он отвернулся от Кати и увидел Севу, который только что показался из-за колонны. Как-то странно, с быстрой усмешкой, посмотрел он на Малышка и тотчас же отвел взгляд. Может быть, он слышал весь разговор, слышал, как его защищали, и Косте стало неловко. Он взялся за работу.

- Как вам угодно, товарищ Малышев, - решила Катя, тоже увидевшая Севу. - Можете даже со мной вообще не разговаривать, я плакать не буду. - Она обратилась к Леночке: - Начнем, девушка. Пускай поучится!

На Ойкином станке заготовка была уже ободрана наполовину. Катя включила свой «Буш», отошла в сторону и скрестила руки на груди.

- Меня нет… - многозначительно произнесла она. Леночка засуетилась. Как только станок закончил операцию, она, оглядываясь каждую секунду на станок Кати, точно он мог взорваться, поскорее установила новую заготовку. К этому времени резец на Катином станке уже ободрал всю заготовку. Леночка ойкнула, сняла ее, установила новую и бросилась к своему станку. Так она перебегала с места на место, а Катя следила за нею, крепко сжав губы, чтобы не вмешаться.

- Довольно, - сказала она. - Вот видишь, все получается правильно.

- Ой, Катенька, как я боялась запороть! - произнесла взволнованная и счастливая Леночка.

- Какая ты трусиха! Вот смотри!

И Катя начала делать то, что делала Леночка, но она не суетилась, не пугалась, двигалась между станками легко, осторожно, как по ниточке, а ее глаза горели синим огоньком. Казалось, что она ставила и снимала детали не спеша, а на самом деле получалось быстро. Все у нее было под рукой - и ключи, и мерительная скоба, и баночка с тавотом.