Тамара Крючкова - Ровно в полночь по картонным часам

— Ну и ну! Прямо как скатерка у нас дома на кухонном столе! — восхищенно ахнула девочка.

— По-моему, это скатертью-дорога, — сообразил Никита.

Не ожидая подвоха, ребята ступили на полотняную дорожку и тотчас пожалели об этом. Скатертью-дорога прямо взбесилась. Она заходила ходуном, будто ее изо всей силы вытряхивали невидимые великаны. Она то круто опускалась вниз, то резко взмывала вверх, то опять падала вниз. Не в силах остановиться, ребята с бешеной скоростью неслись все дальше от Тихого Омута. Гонка походила на аттракцион "американские горки", только там дети сидели в вагончиках, крепко-накрепко пристегнутые, и с ними был папа. А тут они судорожно вцепились друг в дружку, надеясь удержатся на скачущем полотне дороги. Варька не переставая визжала, Никита изо всех сил крепился и по-мужски молчал, хотя ему это удавалось с трудом. Наконец сумасшедшая дорога в очередной раз подбросила ребят вверх, неожиданно плавно опустила на небольшой, круглый, как тарелка, остров и оборвалась.

Воздух здесь был пропитан густым ароматом ванилина, корицы и свежеиспеченного бисквита, как в кондитерской. Никита потянул носом и уверенно заявил:

— Это Сахарин.

— Пожалуй, что так. Только он совсем не похож на пустыню, — сказала Варька.

На острове стояла настоящая зима. Повсюду намело высокие сугробы, елки кокетливо кутались в кружевные снежные шали. Чуть поодаль виднелся заснеженный лес, на опушке которого возвышался нарядный терем.

— Тут кто-то живет. Надо пойти познакомиться, — решила Варька и направилась к дому. Ломкая корочка на снегу похрупывала под ногами: "Хруст-хруст". Позади девочки оставались большие глубокие следы. Никита задумчиво следовал за сестрой. Зима на острове Сахарин казалась ему какой-то странной, ненастоящей, хотя мальчуган не мог понять почему. Он зачерпнул пригоршню снега и увидел, что это взбитые сливки с сахаром.

— Никакой это не остров, а огромный-преогромный тортище! — воскликнул Никита.

Чтобы подтвердить великое открытие, ребята бросились исследовать окрестности. Под слоем снега-бизе они обнаружили корж из песочного теста, елочки были сделаны из цукатов и щедро украшены сливочным кремом.

— Вот бы у нас дома была такая зима! — восхищенно произнесла Варька, известная сластена.

— Пойдем посмотрим, из чего построен теремок, — предложил Никита.

Ребята вприпрыжку направились к терему. Вблизи он представлял собой невероятное зрелище. Казалось, его создала дюжина безумных архитекторов, каждый из которых понятия не имел, чем занимались другие. Снизу теремок походил на просторную и добротную избу, сложенную из пряников на любой вкус: медовых и мятных, ванильных и имбирных. На крыше громоздились башенки, хибары, избенки, халупы и сараюшки мал мала меньше. Все они были сооружены из разных сластей и не походили друг на друга. Вокруг терема намело сугробы из сахарной пудры, под карнизом вместо сосулек висели леденцы, а на крышах надстроек пухлыми шапками лежала сахарная вата.

Некоторое время ребята, потеряв дар речи, разглядывали этот шедевр кондитерского зодчества. Было очень заманчиво попробовать необычный терем на вкус. Только Варька собралась отщипнуть кусочек медового пряника, как дети услышали сверху перешептывание:

— Спорим, они не осмелятся!

— Ставлю кусок сахара на то, что осмелятся.

— Два куска сахара на то, что Марь Михална с них шкуру спустит!

— Ничего подобного. Их двое, поэтому она спустит с них две шкуры.

У Варьки пропал аппетит. Никита толкнул сестру в бок:

— Отойди, обжора. Помнишь, что случилось в сказке с детьми, которые без спроса ели пряники с пряничной избушки? Сначала надо познакомиться с хозяевами.

Не успела Варька огрызнуться, как Никита храбро поднялся на припорошенное сахарной пудрой крыльцо и постучался.

— Кто-то в теремочке живет?

Тотчас из построек, громоздившихся на крыше, повылезали и повылетали мушки и букашки в разноцветных платочках и запели:

Пока они пели, на пороге мармеладной мансарды появилась местная модница Оса. На ней было платье в черно-желтую полоску, перетянутое на осиной талии бархатным пояском.

— А где муравьишки из пряничного домишки? — спросил Никита.

— Трудятся, как всегда. Они у нас такие работящие, такие мастеровые, ни минуты не сидят без дела, — наперебой зажужжали мушки.

Никита как раз хотел спросить про паучка, когда ставенка в ореховой скорлупе распахнулась и сухонький старикашка Паук собственной персоной выглянул из окошка. На нем был строгий серый сюртук, а на груди на тесемочке болталось пенсне.

— Кто это там пожаловал? — скрипучим голосом спросил старикашка, подслеповато вглядываясь в гостей.

— Какие-то ж-ж-жирные увальни, — небрежно махнула лапкой Оса и принялась припудривать усики цветочной пыльцой.

— Мы совсем не жирные и вовсе не увальни, — возмутилась Варька.

Оса всплеснула лапками и в притворном удивлении воскликнула:

— Вы только посмотрите. ОНО возраж-ж-жает!

Простушки мушки, которым очень хотелось походить на красавицу Осу, точь-в-точь как она всплеснули тонюсенькими лапками и заверещали:

— Где это видано, где это слыхано! ОНО пререкается! Ах как невеж-ж-жливо!

"Невежливо так встречать гостей", — хотела сказать Варька, но решив, что с жителями Сахарина лучше не ссориться, терпеливо объяснила:

— Никакое я не оно. Я — девочка, а он — мальчишка.

— Что она там бормочет? — поинтересовался паучок.

— Говорит, что она — дурочка, а он — мартышка, — сказала Оса, ни на минуту не прекращая прихорашиваться. Теперь она старательно красила губы малиновой помадкой.

— Тоже мне открытие! Это я и без очков вижу, хотя в очках я вижу вдвое лучше, — сказал Паук.

— А что ты видишь в очках? — теребили старичка любопытные мушки.

Паук степенно поднес к глазам пенсне и, поглядев сквозь стекла, заявил:

— Двух дурочек и двух мартышек. Но это ничего, что их целая толпа. Марь Михална и не таких учила уму-разуму.

Вредная мелюзга переговаривалась между собой, словно Варька и Никита были пустым местом.

— Да объясните же все толком! — воскликнула девочка.

— Кто такая Марь Михална? — спросил Никита.

Что тут началось! Мушки покатились со смеху, Оса жужжала, ухватившись за бока, Паук так хохотал, что вывалился из окна и непременно свалился бы с крыши, если бы вовремя не ухватился за спасительную паутинку.

— Невеж-ж-жи! Они даж-ж-же не знают Марь Михалну! — презрительно поморщилась Оса.

— И эти бестолочи еще требуют, чтобы им объяснили толком! — возмущался старикашкапаук.