Симон Соловейчик - Ватага «Семь ветров»

Игорь и Сергей переселились к Саше Медведеву. Утром в понедельник Костя разбудил всех в шесть утра. Люба жарила «генеральскую яичницу — на сто яиц», как говорил Костя, а сам он проводил веселый инструктаж.

— Вот здесь, — показывал он, — лобная мышца, она вот отсюда, со лба идет и сзади, на затылке, прикрепляется… Я читал… Теперь смотрите… Когда надо внимательно слушать, сокращаем лобную мышцу, глаза открываются, и на лбу, вот так, собираются морщины. — Костя широко открыл глаза и собрал лоб гармошкой. — Кто на все в жизни смотрит с любопытством, у того потом морщины вот так, параллельно… А кто много думает, у него как?

— Как? — Любочка слушала с интересом, чтобы сегодня же принести в класс эти необыкновенные сведения.

— Кто много думает, — продолжал Костя, — у того мышца, наоборот, на глаза наползает, человек вроде как хмурится, и у него морщины вертикальные, у переносицы, вот так…

— Вот так? — нахмурилась Люба.

— Точно. Но что же из этого следует? Главное — не путать, когда надо слушать, а когда думать… Работай лобной мышцей вовсю, не жалей ее… Ну? Давайте, работайте! Сначала — внимание… Так… Лоб наверх! Так… Теперь думаем… Теперь — слушаем… Думаем… Слушаем…

— Перестань, Костыль, — оборвал Сергей.

Костя рассмеялся.

— Вот возьми идиота. В чем сущность идиота?

— В чем сущность идиота? — ошалело переспросил Игорь.

— Да.

— Ну… дурак он.

— Вот то-то и оно, что не дурак! А просто он не может сосредоточиться, внимания у него нет! Если бы идиот хоть на пять минут сосредоточился на чем-нибудь, он бы такую гениальную мысль выдал!

Костя дурачил бы их без конца, но тут позвонили в дверь и явился, ровно в семь, минута в минуту, первый тьютор — Фокин.

— Готовы? — не улыбнувшись, не поздоровавшись, сказал он, и от мрачной его решимости, от холодного прямого взгляда сжались сердца у Игоря и Сергея.

Костя тоже переменил тон, распоряжался кратко и сурово:

— Размещаемся так: Сергейв этой комнате, Игорь — в той, и…

И работайте лобной мышцей! А мы с Сашей и с Любочкой в школу побежали.

…К обеду, пока Игорь с Сергеем учили вопросы, Фокин увешал всю квартиру плакатами: «Вырастим из Сапрыкина и Лебедева простых советских гениев», «Все на пределе! Иначе зачем?» — и тому подобное. У дверей он приладил решето, над ним нарисовал крестьянина с развевающейся бородой, как на плакате 20-х годов: «Помоги голодающим!»

Паша Медведев притащил из дому кастрюлю горячего супа.

— За стол! За стол! За стол!

— Откуда же суп, Паша?

— У матери с плиты стащил…

— А хватится?

— Скажу: мираж… Мираж был!

Народу сбежалось много, все галдели, строили планы, и только Игорь с Сергеем помалкивали.

Фокин велел всем помолчать.

— Сергей, быстро: что измеряют в молях?

— Количество вещества…

— А как обозначается?

— «Ню»…

— А «мю» что такое? Игорь?

— Молярная масса…

— Физик упадет, — сказала Маша Иванова. — Если он услышит от Игоря Сапрыкина слова «молярная масса», он просто упадет. С ним инфаркт будет.

— Игорь, кто — Броун? — продолжал Фокин невозмутимо.

— Который броуново движение…

— Три главных термодинамических параметра… Сергей!

— Объем, давление и температура… v, р, t…

— Упадет! — в восторге закричала Наташа Лаптева.

— Время, ребятишки, время! — Костя посмотрел на часы. — Все у нас напрострел, но только — время… Поехали дальше!

— А кастрюлю-то давайте унесу, — говорил Паша Медведев на кухне. — Кастрюля-то не мираж!

Все шло по расписанию. Закончил свои вопросы Фокин — вовремя, час в час, вступил Миша Логинов. По вечерам почти вся ватага собиралась на кухне Саши Медведева — ни за чем, просто так. Вдруг что-нибудь понадобится? В решето «для голодающих» набросали денег, кто сколько мог, и за стол садились по десять, по пятнадцать человек, девочки варили не переставая.

— Бубнят, бубнят, с шести утра, деться некуда! — жаловалась Любочка. — Я уже всю вашу физику выучила! Я закон Гей-Люссака наизусть знаю! А зачем он мне?

— Пригодится, Любочка, пригодится! — успокаивал ее Саша.

— Зачем он мне пригодится? Прямо в ушах стоит: при постоянном давлении относительное изменение объема данной массы прямо пропорционально… При постоянном давлении относительное изменение объема данной массы прямо пропорционально…

— Чему, Любочка?

— Изменению температуры, дурак! — отрезала Люба и отвернулась от брата.

Под вечер приходила и Каштанова, чтобы разогнать ребят по домам, но и сама засиживалась, болтала с девчонками, а однажды принесла толстый том Гомера.

— «Вышла из мрака сиять с перстами пурпурными Эос…» — читала она. Девочки слушали.

— Ну вот, а нам не разрешают с маникюром ходить, — говорила Клава Керунда.

— Ты думаешь, Эос, богиня зари, ходила с маникюром?

— С перстами пурпурными!

Все смеялись, представляли себе розовые лучи зари — пурпурные пальцы богини, а Маша Иванова, заглядывая Каштановой в глаза, приставала к ней:

— А вы с первого взгляда Алексея Алексеевича полюбили? А хорошо с мужем на одной работе работать? А вы плавать умеете? А кого вы в классе больше всех любите? Ну скажите, что вам, жалко? А что такое любовь?

— Ну Маша, Маша! — смеялась Каштанова.

— А я знаю, что такое любовь, — говорила Маша. — Сказать? Любовь — это такое необыкновенное чувство, при котором очень хочется жить! Очень интересно жить!

Каштанова смотрела на эту крутолобую, крепкую девочку и думала… Да ничего она не думала, вот в этом вся штука, потому что после десяти лет работы впервые узнала она радость вот так, ни для чего сидеть с ребятами и не воспитывать их, не ругать, не добиваться от них чего-то, а просто сидеть с ними, болтать о том, о сем и подчиняться объединяющей силе, называемой любовью: необыкновенное чувство, при котором хочется жить…

Они замолкали, и тогда слышны были голоса из большой комнаты, где три тьютора, Фокин, Лапшин и Логинов, пытали Игоря и Сергея:

— Что такое калория?

— Количество теплоты, необходимое для нагревания одного грамма воды на один градус…

— Цельсия. Добавляй: Цельсия, — с терпеливым упрямством говорил Фокин.

— Закон Кулона? — слышали на кухне спокойный голос Миши.

— Сила взаимодействия двух неподвижных заряженных тел…

— В вакууме…

— В вакууме… — поспешно добавлял Игорь. — Прямо пропорциональна произведению их зарядов…

— И обратно пропорциональна?

— И обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними…

— Кто открыл электромагнитную индукцию?

— Фарадей, в тысяча восемьсот тридцать первом году.

Девочки на кухне только переглядывались. Кто бы мог поверить в понедельник, что Игорь и Сергей в субботу будут так отвечать? Тогда, в понедельник, им казалось, что они все верили в такую возможность, но лишь сейчас они поняли: то была не вера, то была надежда… В понедельник они уговаривали себя, а вот сейчас — верят… Но когда они возьмутся за следующее дело, они будут действительно верить в успех с первой же минуты.