Михаил Каришнев-Лубоцкий - Каникулы Уморушки (Волшебные каникулы - 2)

- Маришка! - добавил Петр Васильевич.

- Гвоздиков! - закончил список Калина Калиныч.

- Тут же они, конечно, чай поставят греть, варенье какое-никакое из шкапа вынут... - мечтал Петр Васильевич, перепрыгивая через росточки тополей, пробившихся сквозь асфальт.

- Да и мы не с пустыми руками заявимся, - поддержал его мысль Калина Калиныч. - Видал, сколько гостинцев у нас? Ну-ка, помогай тащить!

И он передал Петру Васильевичу одну из тех двух корзинок, что внезапно оказались в его руках.

Так с мечтами и надеждами пришагали дедушки на Большую Собачью улицу, разыскали одиннадцатый дом, поднялись на нужный этаж и... вскоре убедились, что в двадцать третьей квартире никого нет.

- Может быть, погулять пошли? - высказал предположение Петр Васильевич.

- Может быть, может быть... - рассеянно повторил Калина Калиныч и, напрягая что было силы свой чудодейственный слух, прислушался.

Где-то далеко-далеко он услышал биение трех дорогих ему сердец: Уморушки, Маришки и Ивана Ивановича.

- Живы... - сказал он Петру Васильевичу. - Только уж очень далеко они гулять забрались. Еле услышал бедолаг...

Дедушки вышли на улицу и стали советоваться, как быть дальше.

- Перенести их сюда - дело рискованное: уж очень расстояние большое, да и проводов нынче всяких кругом - уйма. Самим перенестись - тоже не лучшая придумка. В нашем возрасте летать - только людей смешить...

Калина Калиныч присел на лавочку возле подъезда и стал сосредоточенно думать. Чтобы не мешать ему, Петр Васильевич тихо примостился рядом, поставив корзинку с гостинцами себе на колени. Но вскоре их сосредоточенное молчание нарушил неизвестный мальчишка лет десяти-одиннадцати. Влетев сначала в подъезд, он через минуту вылетел обратно на улицу и, увидев двух старичков, греющихся на солнышке, обратился к ним сразу с двумя вопросами:

- Извините, вы тут случайно двух девочек и одного мальчишку не видели? А кота полосатого?

Петр Васильевич развел руками: нет, не видели! А Калина Калиныч вдруг заинтересовался:

- Каких это ты девчонок ищешь, вьюноша? Уж не Маришку ли с Уморушкой?

- Их! - обрадовался Петя Брыклин (Это был, конечно, он.) - А еще Костьку и Иван Иваныча.

- Про Гвоздикова ты не спрашивал, - внес поправку Калина Калиныч. - Ты о коте полосатом интересовался.

- А... Да... - замялся Брыклин и покраснел, как рак.

Почуяв неладное, старый лешак строго спросил:

- А ну-ка, мил-друг, выкладывай, в чем дело? Не стесняйся - тут все свои.

- Я - дедушка Маришки, - представился Петр Васильевич.

- А я - Уморушки, - представился Калина Калиныч. - Говори, не бойся.

- А я и не боюсь, мне уже теперь все равно... - И Петя рассказал дедушкам все, что он знал.

- Я думал, они уже вернулись из Москвы, а их еще нет... - добавил он, окончив свой рассказ.

- И может быть, не будет! - с горечью воскликнул Калина Калиныч и резко поднялся со скамейки. - Едем, Петр Васильевич! Едем в Москву!

И дедушки помчались на вокзал, забыв у подъезда свои корзины с гостинцами.

- Я с вами! - крикнул им вслед Петя Брыклин. - Я только предупрежу бабушку! Я мигом!

И он побежал говорить бабушке о необходимости отправиться срочно в туристический поход. Потом, примчавшись на вокзал, он отыскал в толпе пассажиров Петра Васильевича и Калину Калиныча, уже успевших купить билеты, и сказал им:

- Спасите Костьку! Это я во всем виноват, мне и страдать! А он... пусть он живет, пожалуйста!

- Потом в этой каше разберемся: кто виноват, а кто нет, - сухо отозвался Калина Калиныч. - А пока веди нас лучше к нашему вагону.

Отправление через час, - сказал Петр Васильевич. - Но давайте все-таки пройдем на платформу.

Петя послушно повел стариков к тому перрону, где обычно останавливались московские поезда.

- Сейчас из Москвы прибудет, а потом на Москву подадут, - объяснил он Калине Калинычу и Петру Васильевичу. - Московские, как часы ходят, без опоздания!

И точно: через десять минут прибыл состав из столицы. Толпы встречающих перемешались с толпой приехавших. Старый леший, его приятель и Петя Брыклин оказались в самом центре людского водоворота.

- Да чтоб я Муромскую Чащу еще когда покинул!.. Да чтоб я в город на жительство перебрался!.. Да разрази меня гром!.. - ругался Калина Калиныч, вертясь, как щепка, в воронке этого водоворота.

И вдруг на сотом витке он увидел Уморушку. А рядом с ней Маришку. А еще темноволосого мальчика в голубой рубашке и большого серого кота, шарахающегося от тележек носильщиков, сотен человеческих ног и десятков увесистых чемоданов.

- Вернулись! Они вернулись! - прокричал громовым голосом Калина Калиныч и, взмыв вверх, единым прыжком оказался рядом с любимой внучкой, которую тут же не замедлил заключить в горячие объятия.

ЭПИЛОГ

Вот и подошла к концу наша история... Догадливый читатель уже, наверное, понял, что в ней все закончилось хорошо (а как же иначе, если она так похожа на сказку?). Первым делом, конечно же, Калина Калиныч расколдовал старого учителя: для этого он отвел Ивана Ивановича в сторонку - подальше отчужих любопытных глаз - и прошептал: "Анды-шаланды-баланды..."

- Благодарю, - сказал Гвоздиков, принимая прежний вид. - Я никогда не забуду оказанной вами любезности, дорогой Калина Калиныч!

- Охотно верю... - смущаясь, ответил старый лешак.

Потом, вернувшись на прежнее место, они вместе со всеми стали думать: что же теперь делать с Петей Брыклиным и Альтером Эго.

- Соединять их в одного человека - решительно отказываюсь! - заявил Калина Калиныч сразу. - Убивцем не был и не буду. Да и Петюшу никто не неволил - сам от второго "я" отказался.

- А я и не прошу его возвращать, - сказал Брыклин обиженно. - Мне и второго Альтера Эго достаточно. Где Костьке жить теперь - вот вопрос!

- Мы с Уморушкой можем его с собой взять. В Муромской Чаще место ему найдется. - Калина Калиныч помолчал и добавил: - Он ведь тоже, если подумать, вроде нечистой силы.

- Человек я! - не согласился с ним Альтер Эго. - Самый обыкновенный человек! Я полярником стать хочу!

- Придется мне его к себе брать, - вмешался в разговор Иван Иванович. Годы мои, конечно, не те, но еще одного мальчишку, глядишь, на ноги и поставлю. Пойдешь ко мне во внуки, Константин? - обратился Гвоздиков к Альтеру Эго.

- Пойду, - согласился тот.

Но Брыклин вдруг заупрямился.

- Вот еще! Что мне Костька - чужой? И бабушке моей не чужой - она в нем души не чает!

- Но он же не Костя, - напомнила ему Маришка. - Настоящий Травкин в Костроме живет, и Виолетта Потаповна скоро об этом узнает.

- Пусть узнает, а Костьку не отдам... - хмуро проговорил Брыклин. - Раз отделился - что поделать: пусть отделенным живет, вроде брата.

- Родители твои скоро вернутся? - спросил Петю Иван Иванович. - Без них мы этот вопрос не решим.