Михаил Каришнев-Лубоцкий - Тайна Муромской чащи (Волшебные каникулы - 1)

И он посмотрел вверх, рассчитывая увидеть там яркие огни фейерверка.

Но вместо огней Березко увидел падающего с поднебесья вертолетчика и ахнул.

- Ловите его! - закричал Алексей Иванович, тыча рукой в небо.

Но он мог бы и не кричать. Змей Горыныч, увидев, что он натворил своим чиханием, позеленел от страха и кинулся спасать неизвестного. Уже у самой земли, в каких-нибудь десяти-пятнадцати метрах от нее, средняя голова Змея Горыныча ухватила ушедшего в глубокий штопор пилота за хлястик его кожаной куртки. Куртка была сшита на Светлогорской фабрике "Руслан" и, наверное, поэтому выдержала страшный рывок. Только верхняя пуговица, которую пришил сам вертолетчик, а не его жена, оторвалась и улетела далеко в болото, где и досталась водяному Федьке на добрую и долгую память.

- Вот это бахнуло так бахнуло! - произнес восхищенно пилот, когда к нему вернулся дар речи. - Жертв и разрушений нет?

И когда ему сказали, что нет, он успокоился совершенно и даже похлопал Змея Горыныча ладонью по левой шее.

- Спасибо, приятель, ты здорово меня выручил, - сказал он своему спасителю. - в такой переделке, как сегодня, признаться честно, я побывал впервые!

- Не стоит благодарности, - скромно потупя все глазки, буркнул Змей Горыныч, - на моем месте вы поступили бы точно также.

- Конечно, - охотно подтвердил пилот, - а как же иначе?

И он, похлопав еще раз Змея Горыныча по шее, отправился к собравшимся на Большой Лесной Совет.1 [1. Примечание: Пилот совершенно не испугался и не удивился, увидев Змея Горыныча, по двум причинам: во-первых, он наслушался во время полета разных разговоров о разных чудесах в Муромской Чаще. Во-вторых, Змей Горыныч спас ему жизнь. А разве можно бояться своего спасителя? Конечно, нет, его можно только любить. Вот почему пилот полюбил Змея Горыныча чуть ли не с первого взгляда.)

ЭПИЛОГ

Вот и подошла к концу наша история. Что делать: пора расставаться! Как ты, наверное, догадался, дорогой читатель, все в нашей истории закончилось хорошо: лесорубы остались живы, а Муромская Чаща цела и невредима. На Большом Лесном Совете Опилкину влепили строгий выговор с предупреждением. Против выговора Григорий Созонович не стал возражать, а вот предупреждение ему показалось явно лишним.

- Да чтоб я!.. Да чтоб еще раз!.. - клялся он перед всеми и лупил себя кулаками в грудь.

Но ему не очень-то верили поначалу, и только потом, когда он перестал клясться и колотить кулаками, а вдруг часто-часто заморгал и поспешил низко опустить голову, ему поверили.

- На первый раз прощается! - выкрикнул Шустрик и быстро посмотрел на окружающих.

- Это уж как водится! - поддержал его Калина Калиныч.

- Ступочку мне новую пусть сколотит - и с миром, по домам! - подала свой голос и Баба Яга.

- Прощаем!..

- Так уж и быть!..

- Кто старое помянет!..

- Скатертью дорожка!.. - посыпались на головы лесорубов выкрики местных жителей.

А Березко, когда увидел, что вся заваруха, которую устроил самоуправец Опилкин, закончилась так хорошо для всех, поспешил сообщить радостную весть:

- Отныне и навсегда Муромская Чаща объявляется заповедником! Вот ваша "Охранная грамота"! - И он поднял высоко над головой большую красивую папку из ярко-красного коленкора.

- Была Чаща Муромская местом заповедным, а стала заповедником... буркнула сердито Баба Яга, - Не звери же мы... - Однако спорить она не стала.

Калина Калиныч принял "Охранную грамоту" из рук Алексея Ивановича и тоже высоко поднял ее над головой.

- Ура! - закричала Маришка, - наша взяла! - И громко захлопала в ладоши.

Глядя на нее, захлопали и другие.

Секретарша Танечка, которую Калина Калиныч давно уже расколдовал, протянула старому лешаку авторучку, какую-то бумажку и, стараясь перекричать шум аплодисментов, попросила:

- Распишитесь, пожалуйста, за "Грамоту". Вот здесь, - и она ткнула пальцем в самый низ бумажки.

Калина Калиныч повертел в руках авторучку, приноровился к ней и медленно вывел: К.К. ЛЕШАК.

- Спасибо, - поблагодарила Танечка и отобрала авторучку.

Паша и Саша, которым особенно не терпелось вернуться домой, не стали дожидаться конца Совета. Не сговариваясь, они дружно поднялись со своих мест и подошли к Бабе Яге.

- Мы того... - начал первым говорить Паша. - Мы ступочку сделать хотим...

А Саша добавил поспешно:

- Только из чего делать-то? Рубить нам не разрешается...

- Для хорошего дела, да разумно если - можно немного порубить! засияла обрадованная старушка. - Айда покажу из чего!

И она повела братьев Разбойниковых в небольшую рощицу.

Братья были не только хорошими лесорубами, они были и хорошими плотниками: новая ступа вышла на славу. Не удержавшись от соблазна, Баба Яга тут же уселась в нее и сделала несколько кругов над поляной, где заседал Большой Лесной Совет.

- Здесь летайте, а за пределами Муромской Чащи ни-ни! - крикнул ей Алексей Иванович и погрозил пальцем.

- Ладно! - весело откликнулась Баба Яга, взмыла еще выше и скрылась за густым кучевым облаком.

Танечка нагнулась поближе к уху Березко и прошептала:

- Рассказать кому про такое - ни за что не поверят!

- Вы правы, Танечка... - вздохнул с легкой грустью Алексей Иванович. Уж лучше не рассказывать...

После того, как Большой Лесной Совет закончился, перед самым отлетом, Березко предложил всем сфотографироваться на память. Еще мальчиком он научился у Георгия Александровича Жмуркина фотографировать, и вот сейчас это умение пригодилось как нельзя кстати. Первые снимки делал сам Березко, а потом его и всю компанию запечатлел Шустрик. Фотографии получились замечательные! Правда, на одном снимке у Змея Горыныча оказалась опущенной левая голова, а на другом правая, зато на других снимках все три головы смотрели в объектив весело и с любопытством.

Несколько фотографий Алексей Иванович отправил потом Жмуркину и Окулярову. Они долго хранились в семейных альбомах друзей, пока их внуки Степочка и Кирюша не утащили драгоценные снимки в только что организованный школьный музей экологии. Через полгода музей закрылся, и фотографии куда-то исчезли. Куда именно - этого так никто и не смог узнать.

И вот прошло много лет...

Наши друзья выросли и стали работать - кто кем. Митя пошел по стопам родителей и выучился на геолога. А вот Маришка... Маришка стала учительницей. Теперь она уже не обижается, когда ее называют по имени-отчеству: привыкла. Но вот привыкнуть к тому, что она уже никогда не сможет прокатиться верхом на Дружке или просто побывать в Муромской Чаще, к этому она привыкнуть никак не может.

Изредка, на уроках по внеклассному чтению или где-нибудь в походе со своими учениками, она нет-нет да и вспомнит о тех приключениях, в которых она побывала когда-то. В этот момент ребята слушают ее особенно внимательно: затаив дыхание и открыв рты. Иногда они смеются. Особенно тогда, когда Мария Васильевна рассказывает им о полетах на Змее Горыныче. Они смеются не потому, что не верят ей. Они смеются потому, что это просто здорово: полетать на Змее Горыныче. Особенно на таком, который совсем не кусается...