Льюис Кэрролл - Приключения Алисы в Стране Чудес

— И не подумаю! — ответила Алиса.

— Отрубить ей голову! — завопила Королева во весь голос. Никто не двинулся.

— Кому вы страшны? — сказала Алиса (к этому времени она уже выросла до своего нормального размера). — Вы всего-навсего колода карт!

И тут все карты поднялись в воздух и посыпались на нее; она слегка вскрикнула, наполовину от страха, наполовину от гнева, и попыталась отбиться от них… и обнаружила, что лежит на берегу реки, положив голову на колени сестры, которая осторожно смахивает с ее лица сухие листья, упавшие с деревьев.

— Просыпайся, Алиса, дорогая! — сказала сестра. — Ох, ну и долго же ты спала!

— Ой, я видела такой удивительный сон! — сказала Алиса, и рассказала сестре — насколько она могла вспомнить — про свои странные приключения, о которых вы только что прочитали; и когда она закончила, сестра поцеловала ее и сказала: «Это и в самом деле был удивительный сон, дорогая; но теперь беги домой, а то опоздаешь к чаю.» И Алиса встала и побежала, думая на бегу (насколько она могла это делать), какой же это все-таки был чудесный сон.

Но ее сестра осталась сидеть на берегу, склонив голову на руку, глядя на закат и думая о маленькой Алисе и всех ее чудесных приключениях, пока тоже не начала дремать, и вот что ей привиделось:

Сначала ей грезилась маленькая Алиса: снова миниатюрные ручки смыкались на ее колене, снова блестящие нетерпеливые глаза смотрели на нее снизу вверх — она могла расслышать каждый оттенок ее голоса, и видела этот забавный жест, когда Алиса встряхивает головой, откидывая вечно лезущие в глаза волосы — и в то же время она слышала — или ей так казалось — как все вокруг ожило и наполнилось странными существами из сна ее сестренки.

Длинная трава шелестела у ее ног — это спешил Белый Кролик; перепуганная Мышь с плеском плыла по соседней луже; слышно было, как гремят чайные чашки за столом у Мартовского Зайца и его друзей, продолжавших свое бесконечное чаепитие, и как резкий визгливый голос Королевы осуждает на казнь несчастных гостей; снова малыш-поросенок чихал на колене у Герцогини, в то время как вокруг бились тарелки и блюдца; снова слышался крик Грифона и скрип грифеля Ящерицы Билла, и полузадушенные взвизгивания подавленных морских свинок сливались с далекими рыданиями несчастного Якобы Черепахи.

Так она сидела с закрытыми глазами, почти поверив, что находится в Стране Чудес, хотя и знала, что стоит ей снова открыть глаза, и все вокруг превратится в скучную реальность — трава просто шелестит на ветру, а вода журчит оттого, что качается тростник; звон посуды превратится в позвякивание овечьих колокольчиков, а пронзительные крики Королевы станут голосом мальчишки-пастуха; чихание ребенка, и восклицания Грифона, и все прочие странные звуки окажутся (она знала это) просто смешанным шумом скотного двора, а мычание далекого стада займет место тяжких стенаний Якобы Черепахи.

И наконец она представила себе, как ее маленькая сестренка в свое время сама станет взрослой женщиной; и как она сохранит, даже и в зрелые годы, простое и любящее детское сердце; и как она соберет вокруг себя уже других маленьких детей, и заставит их глаза блестеть от страстного желания услышать необыкновенные истории, может быть, даже этот давний сон о Стране Чудес; и как она будет делить с ними их простые огорчения и простые радости, вспоминая собственное детство и счастливые летние дни.

Речь идет о сестрах Лиддел: Первая — Лорина (lorina), Вторая — Алиса (Alice) и Третья — Эдит (Edith). Описываемая речная прогулка состоялась 4 июля 1862 года; Алисе тогда было 10 лет, однако в повести ей 7 (ее точный возраст указан во второй книге, «Алиса в Зазеркалье»).

Интересно, что перед этим Алиса уже открыла эту дверцу, и нигде не сказано, чтобы она вновь ее запирала — да и зачем бы ей это понадобилось? Впрочем, в Стране Чудес, разумеется, дверь могла захлопнуться и сама собой, тем паче что такое случается и в обычном мире.

9 футов — это не так уж много, меньше трех метров; чтобы наплакать столько , размер явно недостаточный. Впрочем, не будем забывать, что дело происходит в Стране Чудес.

У Кэрролла именно так — «руке», а не «лапе»; впрочем, столь респектабельный (хоть и пугливый) Кролик вполне этого заслуживает.

Стихотворение Исаака Уоттса (isaac watts, 1674–1748); как и большинство пародируемых Кэрроллом в этой книге, относится к дидактическим стишкам, которыми в изобилии пичкали британских детей.

Это вовсе не привычные нам кабинки для переодевания (хотя они играли и эту роль), а громоздкое сооружение викторианской эпохи, призванное ограждать купальщика от нескромных чужих взоров. Потому-то и располагались эти кабинки не на пляже, а в море, куда их затаскивали лошадьми.

Где моя кошка? (фр.)

У всех этих созданий есть реальные прототипы. Утка (duck) — каноник Дакворт (Duckworth), друг Льюиса Кэррола, сопровождавший его и девочек Лиддел на речной прогулке. Додо — название вымершей птицы дронт и одновременно прозвище самого Кэрролла, который заикался, называя свое настоящее имя: «До-До-Доджсон». Лори — разновидность австралийских попугаев, но в данном случае это еще и Лорина, старшая из сестер Лиддел (так что неудивительно, что у Алисы позже «конечно же» возник спор с Лори; «железный аргумент», приведенный Лори в этом споре, также взят из реальной жизни). Орленок (Eaglet) — Эдит Лиддел, младшая сестра (поэтому в некоторых переводах Орленок носит имя «Эд», хотя у Кэрролла этого нет).

В оригинале он назван «cur», что, помимо переносного значения — «дрянь, ничтожество» (пройдохой он, впрочем, тоже именуется, но ниже) — имеет и прямое: «дворняга». Так что Хищник-то, может быть, вовсе и не кот, а пес! Тем паче что Мышь не любит ни тех, ни других. Хотя, конечно, в роли врага мыши естественней представить кота, да и действует он уж больно хитро — целое судебное разбирательство затеял, собаки обычно более прямолинейны. В то же время рассказ Мыши остался неоконченным, так что как кот, так и пес могли появиться позже. Воистину, «много неясного в странной стране…»

Устрица, как известно, моллюск, т. е. существо замкнутое ; чтобы выйти из себя , ей пришлось бы вылезти из раковины. Действительно непросто!