Вильям Козлов - Президент не уходит в отставку

- Ты знаешь, у нее чудесные старики, - с подъемом сказал Гарик. - Я хотел отдельно жить, так они и слушать не хотят... Поднакопим деньжат - в жилищный кооператив вступим. Нинкин старикан обещал помочь, у него тут колоссальные связи... Правда, не хотелось бы одалживаться у родственничков... Но это Нинкина забота, родители души в ней не чают... Веришь, утром теща чуть ли кофе в постель не подает... Умора!

Сорока слушал его и думал, что он не смог бы жить с родителями своей жены, пусть даже они "чудесные старики". От кого-то зависеть... И Гарик сразу после женитьбы говорил, что первым делом займется поиском комнаты... А с другой стороны, зачем искать, если им отдали лучшую комнату?..

Он, Сорока, не смог бы с родителями жить, а Гарик, может быть, сможет...

- С работы мчусь на Садовую встречать жену, - сообщил Гарик. - Раз не приехал, так ее какой-то тип привез на "Волге" - говорит, старый знакомый...

- Даже не верится, что ты теперь женатый человек, - оглядел его Сорока. И в голосе у него прозвучали какие-то грустные нотки.

- Я и сам до сих пор не верю, - ответил Гарик. И вид у него действительно был озадаченный.

Неподалеку от них две женщины в длинных резиновых фартуках мыли "Волгу". Гудел компрессор, из наконечника шланга била тугая светлая струя. Она ударяла в блестящие бока машины, лоскотала в округлых крыльях, выворачивая оттуда комки старой грязи. Когда мойщица выпрямилась, струя хлестнула по никелированным колпакам колес, и до них долетели брызги.

- Чего мы тут стоим? - сказал Гарик. - Там, в машине, Нина ждет...

Сорока не успел ответить, к ним подошли Вася Билибин, кладовщик и взволнованный владелец "Жигулей".

- Нет у меня распредвалов, - заявил кладовщик. - Еще вчера кончились.

- А те два, что я нынче утром на полке видел? - спросил Сорока. Лицо его стало хмурым.

- Это фонд начальника станции, - со значением произнес кладовщик, худощавый парень лет двадцати пяти.

- Я про такой фонд не слышал, - отрезал Сорока. - Выдай Билибину один вал.

- С начальником ты будешь сам разговаривать... - заколебался кладовщик.

Но Сорока уже повернулся к нему спиной.

- Вася, поставишь товарищу распредвал и сразу займешься вон тем "Москвичом", - кивнул он на яму, где очередную машину проверяли на сходимость колес.

Когда они вышли из цеха, Гарик поинтересовался:

- Твой знакомый?

- О ком ты? - не понял Сорока.

- Скажешь, ты ему вал поставил за красивые глаза?

- Я его в первый раз вижу, - усмехнулся Сорока. - А на глаза, понимаешь, даже внимания не обратил.

- Ты знаешь, сколько сейчас распредвал стоит?

- Двенадцать рублей по прейскуранту, - невозмутимо ответил Сорока.

- Спекулянты по сорок-пятьдесят рублей дерут за штуку!

- То спекулянты, - сказал Сорока. - А мы - государственное предприятие.

- Спасибо, разъяснил... - рассмеялся Гарик. - Я гляжу, тут у вас можно деньги лопатой огребать!

- Можно... да осторожно, - нахмурился Сорока. - Двоих таких огребал с треском вышибли. По два года условно схлопотали с вычетом каких-то процентов из зарплаты... Конечно, можно потихоньку облапошивать клиентов и сшибать рублики-трешки...

- На такое ты не способен, - рассмеялся Гарик. - Нет таланта... А я бы с этого дядечки за распредвал червонец-два сорвал бы!

- Не наговаривай на себя, - усмехнулся Сорока. - Тоже мне нашелся ловчила!

- Да, эта работенка не для нас с тобой, - вздохнул Гарик. - Честно вкалываешь за станком от гудка до гудка, а какой-то деляга, устроившись на теплом местечке, в два-три раза больше тебя зашибает. Возьми хотя бы этого Глеба из комиссионки? Нинка говорит, у него денег куры не клюют...

- Не завидуй, - сказал Сорока. - Такие людишки плохо кончают.

- Я не завидую, - ответил Гарик. - Возмущаюсь.

Моросил холодный дождь, в подворотне завывал ветер, и они забрались в машину, в которой сидела в красивой, отороченной мехом дубленке Нина. Она улыбнулась Сороке и протянула руку. Ему показалось, что девушка немного похудела, щеки побледнели, а выразительные серые глаза сталя больше и глубже. И улыбка какая-то отрешенная. И при всем этом озабоченное лицо. На коленях у нее кожаная сумка с блестящей застежкой. Ничего не скажешь, модная и красивая жена у Гарика!

- Ты так долго... - с упреком взглянула она на мужа и тут же перевела взгляд на Сороку. - Бросил меня одну в холодной машине и скрылся...

- Слышишь! - выразительно посмотрел на друга Гарик. - Вот так начинается порабощение нашего брата. И попробуй возрази!

- Почему к нам не приходишь? - спросила Нина, пропустив мимо ушей слова мужа.

- Знаешь, работа, учеба... - начал было оправдываться Сорока и замолчал, почувствовав, что слова его звучат неубедительно.

Почему он не заходит? Да он и сам не знает. Они только что поженились, у них свои дела, заботы... И потом, когда друг женится, первое время у тебя такое ощущение, что ты его навсегда потерял. Он вроде бы тот и вместе с тем уже не тот. И думает по-другому, и заботы у него теперь совсем иные. Рядом с женатым приятелем и себя-то ощушаешь каким-то лишним, ненужным. С таким настроением и ушел от них в последний раз Сорока. Это было месяц назад.

Они пили кофе в просторной комнате, которую родители Нины отвели молодоженам. Нина была в домашнем платье, поверх - кокетливый передник с кружевной отделкой. Поднос с кофе она прикатила из кухни на столике с никелированными колесиками. Маленькие фарфоровые чашечки на крошечных блюдцах. Маленькие затейливые бутерброды на тарелочках... В общем, не ужин, а японская чайная церемония...

Видио было, что Нине нравится роль молодой хозяйки дома она с удовольствием бегала из комнаты на кухню и обратно, радушно угощала гостя бутербродами, подливала кипяток в чашечки с растворимым кофе. В общем, не без успеха создавала домашний уют.

Гарик с умиротворенным видом следил за хлопотами своей миловидной жены, однако сам и пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей. Иногда он быстро взглядывал на Сороку, будто приглашая его вместе с ним порадоваться его новой беззаботной жизни, но в глазах его нет-нет и появлялось беспокойство или легкая тревога. У Сороки мелькнула мысль, что его друг не чувствует себя мужем в этой чужой обстановке, а старательно разыгрывает роль мужа. Причем не только для Сороки, но и для себя самого...

И что-то вдруг грустно стало Сороке. Он видел, как они обменивались влюбленными взглядами, как Гарик с видом собственника похлопывал Нину по спине, а когда она, смеясь, вырывалась от него, грубовато шутил: мол, сейчас он обидится и вместе с Сорокой уйдет к неким мифическим девочкам...

Позабыв про Сороку, они мирно обсуждали свои дела: надо купить плотную гардину на окно (Нина деловито заметила, что мать обещала дать денег), Гарику необходим новый вечерний костюм (это Нина тоже берет на себя, достанет фирменный в комиссионке), в ванной надо бы поставить щеколду (это должен сделать Гарик).