В Левшин - Искатели необычайных автографов

- Так, так, - поддакивает черт. - Высоконаучная атмосфера... Дух разума и философии... Полезные изобретения... Обмен наблюдениями и опытом... Все верно, дорогой мсье Мате, все верно. И все же забыто самое важное: переписка! Обширная переписка Мерсенна с учеными современниками. Недаром его называют главным почтамтом европейских ученых: в списке его корреспондентов несколько сот имен. Сообщить Мерсенну - значило оповестить весь ученый мир. Он ведь не просто переписывался для личного удовольствия! Этот скромный францисканский монах как бы дирижировал ходом науки. Он не только знал, кто над чем работает и кому какие сведения будут полезны, но и подталкивал своих ученых собратьев к решению новых важных проблем. Впрочем, - извиняется черт, - это слова не совсем мои, мсье. Цитирую по памяти одного советского автора.

Ему страсть как хочется, чтобы Мате оценил его честность. Но тот, как на грех, ничего не замечает, привлеченный новой живой картинкой: человек в сутане склонился над столом, заваленным книгами. Полное, свежее лицо его, озаренное смуглым пламенем свечи, дышит довольством и покоем. Из-под бархатной скуфейки, словно венчик святого, выбивается серебристое облачко волос. Он мирно читает, делая по временам отметки ногтем.

- До чего добродушный старикан! - умиляется Мате. - Тоже, должно быть, ученый...

- Как же, как же, - издевательски ухмыляется Асмодей. - Ученый пакостник. С вашего разрешения, отец Эстьен Ноэль, иезуит. Физик, так сказать. Философ. Ревностный последователь Аристотеля, хотя не прочь козырнуть доводами, сворованными у картезианцев.

- Характеристика хоть куда! - смеется Фило. - А все-таки ваш Ноэль человек бесспорно начитанный.

- Уж конечно, мсье! У него должность такая. Святые отцы, знаете ли, зорко следят за ходом науки. Им сам Бог велел заботиться о том, чтобы научные открытия не вступали в противоречие с принципами католической церкви.

- Ну, тут им не больно везет, - возражает Мате. - Взять хоть историю Паскалевых опытов с пустотой.

Фило звонко хохочет. Ну и потеха! Опыты с пустотой... Пустота - это звучит гордо!

Но, вопреки его ожиданиям, Мате от шутки не в восторге. Напротив, он даже сердится. Что за скверная привычка смеяться над тем, чего не знаешь! Опыты Паскаля окончательно опровергли известное утверждение Аристотеля, что природа якобы не терпит пустоты.

- А зачем его опровергать, это утверждение? - ерепенится Фило. - Оно даже в поговорку вошло.

- Вот-вот, - язвит Асмодей. - Точно так рассуждал парижский парламент времен Людовика Тринадцатого, когда запретил малейшую критику Аристотеля под страхом каторги. Но вода в трубе фонтана, который строили для флорентийского герцога Козимо Второго, видимо, ничего не знала об этом грозном запрете, ибо поршню насоса никак не удавалось заманить ее на высоту выше 10,3 метра. Тут вода неизменно останавливалась, а поршень следовал дальше в одиночестве, и между ними возникала та самая пустота, которой ни в коем случае не должно быть по Аристотелю. Крамольным поведением воды заинтересовались итальянские ученые Вивиани и Торричелли55. Они провели ряд опытов и высказали интересную догадку: жидкость в трубе поднимается только до тех пор, пока не уравновесится воздухом, который давит на ее открытую поверхность.

- Жидкость, жидкость... - недовольно бурчит Фило. - Почему не сказать просто: вода?

Бес бросает на него быстрый удивленный взгляд. Неужто мсье не знает, что для удобства опыты эти производились не с водой, а со ртутью? Ведь ртуть тяжелее воды в 13,6 раза и, естественно, поднимается на высоту во столько же раз меньшую! Признаться, он, Асмодей, думал, что это известно решительно всем, равно как и то, что пустое пространство в трубке над ртутью называется Торричеллиевой пустотой.

- В трубке, может, и пустота, зато в голове у меня от ваших разговоров просто дырка! - еще больше раздражается Фило (подобно Юпитеру, он тоже всегда сердится, когда не прав). - Сперва меня уверяют, что опыты с пустотой делал Паскаль, потом говорят, что их ставил Торричелли...

Выясняется, однако, что Вивиани и Торричелли начали, а уж в связи с их экспериментами возникли вопросы, на которые ответил Паскаль. Для этого он поставил ряд собственных опытов, доказав, между прочим, что пустоту, хоть и не абсолютную, но не содержащую воздуха, получить вполне возможно.

- А иезуиты при чем? - цепляется Фило. - Им-то что до какой-то безобидной пустоты?

- Странный вопрос, мсье. Ведь по их понятиям Бог - везде. Богом проникнуто все и вся. Допустить существование пустоты - значит признать, что в ней нет бога. Понимаете теперь, как переполошило святых отцов безобидное, на ваш взгляд, открытие? Они тотчас объявили, что Торричеллиева пустота заполнена сильно разреженным воздухом и потому она пустота не настоящая. При этом больше всех суетился отец Ноэль: почтенный перипатетик счел своим долгом вступиться за Аристотеля. Он отправил Паскалю заумнейшее послание, где говорилось, что пустота - понятие явно несовместимое со здравым смыслом, ибо она - пространство, а всякое пространство есть тело... Паскаль в ту пору был тяжко болен, что не помешало ему вежливо высечь отца Ноэля в ответном письме.

- А он что? - интересуется Фило. - Небось разразился проклятиями?

- Эх, мсье, плохо вы знаете иезуитов! Ноэль отвечал кротко, с велеречивым смирением. Он-де изменил свое мнение о пустоте под влиянием доводов Паскаля, а потому не обидится, если тот по болезни ему не ответят. Не имея охоты к бессмысленным спорам, молодой ученый и впрямь промолчал. А иезуиты только того и дожидались! Они распустили слух, будто он потому не ответил, что признал себя побежденным.

- Но ведь это же низость! - возмущается Фило.

Бес философски пожимает плечами. То ли бывает! По части провокаций святым отцам ни один черт в подметки не годится. А уж о Ноэле и говорить нечего! Подстроив одну гадость, он тотчас приступил к следующей: состряпал несколько путаных сочинений, нафаршированных злобными выпадами против сторонников пустоты. В одном из них - оно называется "Полнота пустоты" и посвящено принцу Конти - преподобный отец совершенно недвусмысленно призывал влиятельного аристократа строго покарать нечестивцев, которые оклеветали природу на основании плохих опытов и ложных выводов.

- Ну, а Паскаль? - пристает Фило. - Как отнесся к этому он?

- Продолжал размышлять об опытах Торричелли, мсье. На сей раз ему захотелось выяснить, что удерживает ртуть в трубке на определенном уровне. Собственно, правильную догадку высказал уже Торричелли: жидкость поднимается лишь до тех пор, пока не уравновесится внешним воздухом. Но догадка догадкой, а доказательство доказательством. И Паскаль приступил к опыту на горе Пюи де Дом. К тому самому опыту, который подтвердил существование атмосферного давления.