Петроний Аматуни - Путешествие в Аэроград

— Конечно, — соглашается стюардесса. — Но в полёте есть вещи и поважнее. Например, на больших высотах особое значение приобретает давление воздуха… Вверху он разреженный, и его не хватает… Но на двигателе есть компрессор — насос, который всасывает воздух и сжимает его, отчего происходит нагрев до 200–250 градусов. Сжатый воздух охлаждается в радиаторах и через автоматический регулятор поступает в фюзеляж самолёта вполне, так сказать, годный к употреблению. Заодно решается и проблема отопления.

— А вентиляция?

— Воздух входит в фюзеляж сквозь щели осветительных плафонов на потолке и в окантовке иллюминаторов (бывает и чуть иначе), а уходит в атмосферу через особые клапаны под полом салонов.

— Почему же отработанный воздух уходит вниз?

— Чтобы не взбаламучивать пыль. Конструируя пассажирский салон, инженеры принимают в расчёт даже пылинку… Пассажирское кресло — вещь не простая. Спинка откидная, в подлокотнике — пепельница, кнопки для вызова стюардессы (впрочем, часто эти кнопки находятся на борту или на пульте над головами пассажиров, где индивидуальное освещение).

— А где ваше рабочее место?

— Сюда, пожалуйста. Это кухня. Как видите, достаточно просторная. Здесь буфет, моечная для посуды, холодильники. Горячие блюда мы обычно храним в больших термосах. Гардероб вы видели при входе, багажные помещения есть и в носу самолёта, и в хвостовой части.

— Большое спасибо.

— Позвольте, я помогу вам отыскать ваши места.

— Нет-нет, спасибо. Мы надеемся провести этот рейс вместе с экипажем…

Пойдемте. Ростовские пилоты — мои друзья, и, хотя посторонним не полагается находиться в пилотской кабине, я уверен, нам разрешат. Да и не такие уж мы «посторонние»…

Заходим.

— Привет авиаторам, — говорю я.

— О, — оборачивается командир, а за ним и остальные, — привет!..

Так вы знаете, к кому мы попали?! К тому самому Павлу Шувалову, с кем приключилась история, рассказанная мною в начале книги!

— Здравствуй, Павел. Рад встрече. Как летается?

— Нормально.

— Можно побыть здесь, у вас?

— Можно. А это кто с тобой?

— Мой юный читатель… Хочу написать книгу об Аэрофлоте и рассказать о разных профессиях наших.

— Хорошее дело, — откликнулись пилоты. — Ты уже отлетал своё, у тебя есть что вспомнить, а хлопцы прочтут, и нас сменят… Да, есть что посмотреть и в нашей кабине. — Павел обвёл рукой множество приборов и кнопок.

Всякий человек, впервые зашедший в пилотскую кабину самолёта, поначалу пожимает плечами: как можно работать в такой обстановке? Но об этом мы поговорим позже. А то бортмеханик уже запускает двигатели…

— Командир, — докладывает штурман, — можно выруливать.

— Добро. Ну, вы тут пока сами, — Павел опять повернулся на секунду ко мне, — а мы… Работа!

— Да-да, всё в порядке.

Но что это? Почему прекратили руление? Странно…

— Что там приключилось?

— Ничего, — говорит Павел. — Разве не видишь, кто идёт?

Глянув в окно, узнаю широкоплечую, чуть приземистую фигуру пилота-инструктора Шереметьева, облетавшего всю Советскую страну, тренера ростовских авиаторов. Все наши пилоты — и юные, и убелённые — прошли через его руки: в ежемесячных тренировках, перед осенне-зимними или весенне-летними полётами. Его любят и уважают. Сейчас он на пенсии, работает на тренажёре — на земле, — но слава такого пилота неугасаема.

— А, Павел Васильевич, — с удовольствием произношу я его имя и отчество.

— То-то, — говорит командир. — Разве можно не уступить ему дорогу?!

Павел Васильевич помахал нам рукой и ускорил шаг.

Командир запросил по радио:

— Разрешите выруливать на линию исполнительного старта?

— Выруливать на ВПП разрешаю, — ответил диспетчер.

Моторы дружно вздохнули, и самолёт направился к бетонной полосе: «Покажи, как ты рулишь, и я скажу, как ты летаешь», — говорят опытные пилоты.

— Не спеши, — сказал Павел второму пилоту. — Повежливее: гости у нас — понимать надо.

— Понял, — улыбнулся второй пилот.

…Много я повидал ВПП на своем веку. Очень любил садиться и взлетать во Внуково и Шереметьево, в Сочи и Свердловске, любил полосы в Харькове и Ташкенте, но нет лучше родной ВПП — в Ростове-на-Дону!

Заходишь в круг, а большей частью диспетчер с земли заводит тебя с курса, чтобы меньше тратить времени и горючего; выходишь на прямую, выпускаешь шасси — и пока ничего ещё не видишь, кроме тающего в облаках света: красного на левой консоли крыла, зелёного — на правой, а то и вовсе ничего, если облачность плотная; «собираешь стрелки в кучу», как шутят лётчики, то есть снижаешься по приборам, как положено; с земли изредка диспетчер говорит: «По курсу и высоте — хорошо!»; уголок сноса на боковой ветер подобран, всё отлично, и вот уже как бы чувствуешь: сейчас появится она… И верно: выплывают огни подхода и осевые, ещё чуть-чуть — и твоя полосочка под тобой.

Теперь, не торопясь и не мешкая, подбираешь на себя штурвал, а крохотный запас скорости, что ты приберёг на этот случай и что сейчас дороже хлеба, позволяет тебе неслышно подойти к ВПП и лететь над ней в полном смысле слова на два сантиметра, на один… на полсантиметра! И вот уже слышишь шуршание на полосе.

Бортмеханик, довольный твоей работой, небрежно произносит:

— Колёсики раскручиваешь?..

Но ты молчишь, ибо не до того, и думаешь: «Сижу аль нет? Лечу или уже качусь по своей ласковой и милой ВПП?»

Потом чувствуешь: сижу! Плавно опускаешь нос самолёта и как бы скользишь по планете, а вместе с тем носовое колесо ещё вроде бы в Аэрограде…

А бортмеханик с явным удовольствием говорит:

— Ну, едят тя мухи, командир — мужчина!

И ты ощущаешь в себе какую-то гордость. Знаешь: не гений, звёзд с неба не хватаешь — тысячи пилотов садятся лучше тебя, а вот, поди же, сколько счастья выпадает и на твою долю! Приезжаешь потом домой, а дети, едва глянув на тебя, довольные кричат:

— Мама! Папка опять притёр свою машину!

А бывает… когда все при твоем появлении стараются не попадаться на глаза, когда ходишь чёртом и свет не мил до… следующей посадки «впритирочку»…

Эх, друзья мои, не собираюсь я агитировать за авиацию, но если вы любите настоящую Жизнь — летайте!.. Не ищите тихой гавани, ведь и покой — это установившееся движение!

Строительство ВПП — длительный и дорогостоящий процесс.

Особые машины укладывают сырой бетон в формы с температурными швами, заполняемые специальными мастиками, смолами и каучуком. Плиты между собой скреплены металлическими штырями, кроме того, сейчас ВПП строят из армированного бетона, то есть в бетон как бы вплавляется сетка из металлических прутьев толщиной 10–12 миллиметров.