Борис Привалов - Петрушка — душа скоморошья

— Я вашего князя не знаю, — ответил Скоморох, — у меня свой есть!

И когда Князя постигает участь Боярина, то Скоморох поёт:

— Я от стражника отвязался, с воеводой не задержался да боярина-барина с князем обманул! Мужику — пирогов, стражнику — батогов, воеводе — прут, боярину да князю — кнут, а для меня, молодца, — ковшик пивца! Лови меня, кто храбрый!

Петруха быстро сложил свой шатёр, отдал его Васятке, а сам пошёл с бубном и со Скоморохом собирать плату. Скоморох вертелся на руке и верещал:

— Давай, давай грош — чем я не хорош?!

Васятка понёс обруч с мешком и куклы, завёрнутые в платок, домой.

Бубен Петрухи наполнялся быстро.

В это время в другом конце рынка послышалась громкая музыка скоморохов — дуда, бубны, гудки.

Толпа повалила туда. Пошёл вслед за всеми и Петруха. Деньги — сбор за выступление — лежали в завязанном узлом платке, за пазухой.

Сейчас, когда бубен и кукла были спрятаны, никто не признал бы в нём скомороха.

Ватага — та самая, куда звали Петруху, — состояла из гудошника, плясуна, кукольника и акробата.

Музыканта и кукольника Петруха узнал сразу — встречались в пивоварне.

Акробат ходил на руках, вертелся колесом, прыгал через голову и, как всегда, вызывал громкое восхищение зрителей.

А у кукольника дела шли хуже. Привычную комедию про Мужика, который покупал Лошадь у Цыгана, а затем избивал подряд Лекаря, Стражника, Попа, Барина, смотрели и слушали с любопытством, но без особого интереса.

— Давай про скомороха! — крикнул кто-то.

— Князя и боярина покажи!

— Петрушку давай!

Тогда над обручем появился Скоморох — тот самый, которого Петруха подарил в пивоварне кукольнику из ватаги.

— А вот и я! — закричал Скоморох. — Зовут меня Петрушка, на расходы у меня денег полушка, а нужна мне для житья избушка!

— Петрушка-то видом схож, — сказал кто-то из зрителей, стоящих рядом с Петрухой, — да голос у него не гож!

Скоморох в опытных руках кукольника двигался очень ловко, таскал за нос Лекаря и Попа, но зрители, только что видевшие выступление Петрухи, невольно всё время сравнивали оба зрелища и поэтому принимали Скомороха сдержанно.

— Вот у того Петрушки — голос! Как запищит, аж душа ходуном ходит! — говорили в толпе.

— Этот-то кукольник про князя с боярином скоморошину показывать боится!

— Петрушка, да не тот!

Только в конце, когда Скоморох сказал: «Меня хотят в яму посадить! А в яме темень, в яме грязь, пусть сидят там поп да князь!» — зрители встретили его слова одобрительным смехом, выкриками:

— Ай да Петрушка!

— Ладно сказал!

— Не бойся никого, Петрушка! Представь ещё что-нибудь!

Но скоморохи решили, видно, что на сегодня ими и так уже много лихих слов было сказано, и закончили представление музыкой и общим кувырканьем.

Петруха подошёл к кукольнику, когда тот, утирая колпаком потный лоб, пересчитывал собранные деньги.

— Не надумал, Петрушка, к нам идти? — спросил кукольник. И сам же ответил: — Может, и верно — не к чему. Куклы у тебя хорошие. Видел, как мне трудно после твоих приходится? Вот конец по-твоему сказал — на том и спасибо получил! — Скоморох побренчал монетами. — Опять же голос у тебя хваткий. Когда ты, Петрушка, верещишь, за версту слышно. С другим тебя ни с кем уж не спутаешь… Охо-хо… А с куклой ты меня выручил… Буду по-твоему вместо Мужика везде Петрушку пускать… Ты не обижайся — твоего Скомороха все Петрушкой кличут…

— Чего ж тут обижаться, — усмехнулся Петруха. — У куклы имя любое может быть, а главное — чтоб была душа скоморошья… В одной ватаге кукольник был, своего Мужика Иваном звал. Другой двух сразу показывал — Фому да Ерёму… У тебя Петрушка — какая разница.

— В том-то и беда, что не у меня! — вздохнул Скоморох. — Твою же куклу все Петрушкой кличут… Так оно и быть должно — кукла-то, этот вот Скоморох, твоя, парень, придумка!..

Скоморохи отправились в другой конец города — повторить выступление.

На прощанье Петруха подарил кукольнику один из своих пищиков-манков, показал, как его языком к зубам прижимать.

— Вот и голос твоей кукле, — сказал Петруха.

Кукольник трижды поцеловал парня, потрепал его за льняные вихры…

Петруха решил побродить по рынку — присмотреть подарки Маланье и Васятке.

Время от времени то в одном, то в другом конце базара раздавались крики, очень похожие на голос Петрухиного Скомороха — это ребятишки кричали по-петрушечьи.

«Похоже получается! — подумал Петруха с восхищением. — Вот горластый народ».

Кто-то потянул Петруху за полу, и, оглянувшись, он увидел радостное лицо Васятки.

— Насилу тебя нашёл! — сказал тот по-взрослому солидно. — Обруч, палки, куклы домой отнёс. Ещё работа будет?

Петруха рассмеялся:

— Будет, непременно. Твоей маманьке подарок нужно купить! Идём поищем!

У купца, торговавшего различными материями, они выбрали кусок лазоревой тафты.

— Красиво? — спросил Петруха.

— Ох и красиво! — согласился Васятка. — Сколько рубах для кукол нашить можно!

— Много ты понимаешь! — засмеялся Петруха. — Это ж боярская одежда! Отнеси-ка это домой, да не оброни по дороге. И матери пока ничего не сказывай. Мы её потом удивим…

Васятка, кряхтя от неудобной ноши, послушно поплёлся к пивоварне.

Рыночная толпа шумела, как дубовая роща в сильный ветер, — волны гула гуляли меж торговыми рядами, то затихая, то вновь набирая силу. Вдруг в привычном мерном рокоте послышались возмущённо-испуганные голоса, раздался истошный крик.

Там, где мясной ряд смыкался с рыбным, схлестнулся, закрутился людской омут.

— Бродягу стражник изловил! — передавали друг другу люди, поднимались на цыпочки, чтобы лучше увидеть происходящее.

— Бобыля какого-нибудь неимущего!

— Уж, конечно, хе-хе, не боярина!

— Шёл-брёл мужик на базар, а попал на каторгу!

Петруха, молча работая локтями и плечами, пробивался к центру омута — туда, где виднелась рослая фигура стражника. Выбившись из сил, Петруха остановился, чтобы перевести дух.

— Мужичок-то, горемыка, лежит на земле, идти в яму не желает! — вытягивая и без того длинную шею, рассказывал один из зевак.

— Знать, понимает, что в яму никак нельзя! — рассудительно молвил крутоплечий, коренастый крепыш в драной шапке.

— Беглый, наверное.

— Я бы тоже убежал, да не знаю куда!

— Кабы знать да кабы ведать! Куда ни пойдёшь, голоднее всё одно не будет!

— Как помочь горемыке-то? — сказал коренастый. — Ведь пропадёт мужик!

Озорная мысль пришла Петрухе на ум. Он вынул из-за пазухи бубен и Скомороха.

Ударил в бубен.

Словно мешок монет разорвался, и звонкие кружочки бубенцами запрыгали по камням — раскатился по базару весёлый звон.

Люди, стоящие вокруг Петрухи, расступились, лишь только приметили куклу на его руке.