Павел Мисько - Земля у нас такая

- Вот эти высокие баллоны - "ракеты" около корпуса - называются абсорбционные колонны. Тут получается слабая азотная кислота... А в этой части сооружения будет уже образовываться аммиачная селитра... А вот в этих бетонных башнях она будет гранулироваться в гранулы-крупу... - рассказывал на ходу Антон Петрович. - В одну грануляционную башню мы сейчас и заглянем... В этой пристройке к башне двадцать этажей. Лифт еще не работает, так что держитесь!

Он ловко лавировал между нагромождениями кирпича, бетонных плит, различных труб и арматурного железа...

Гриша вырвался вперед и нырнул в полумрак дверного проема. Топот его ног на лестнице сразу затерялся в шуме, только в лестничном пролете кружились и падали соринки, пыль.

- Долго не попрыгает, это ему не пять этажей, - сказал Антон Петрович.

Мы кружили: вверх - направо - вверх, вверх - направо - вверх, вверх направо - вверх... До головокружения... Ноги у меня сначала одеревенели, а потом сделались ватными, начали подкашиваться. Где-то на площадке тринадцатого этажа увидели Гришу. Опершись рукой о стенку, он смотрел в окно и дышал, как загнанный.

- Ну, сокол, как твои крылья? - положил ему руку на плечо Хмурец-старший и, не снижая темпа, зашагал выше. Я тоже "поинтересовался", что делается за окном. Сунул голову в пустую раму и Витя. И сразу назад, глаза - по яблоку.

- Ух ты... А как же те висят - на ста метрах?

Гриша ничего не ответил, оторвался от окна и опять засигал по лестнице вверх.

Навстречу нам спускались с деловым видом рабочие, бренчали своими доспехами красавцы-монтажники. Все - в касках...

Антон Петрович и Гриша стояли на площадке семнадцатого этажа, ожидали нас. Увидев, как цепляемся мы за перила лестницы, Чаратун насмешливо цвыркнул слюной.

- Ну, как, кузнечные меха? Запыхались? Хороша зарядка, а? - добродушно говорил Антон Петрович. - Ну, ничего, уже монтируются лифты. Заберешься в кабину - и лети себе, куда вздумается. А теперь топайте ножками, рабочие по нескольку раз на день этот моцион совершают.

С лестничной площадки вправо вела узкая дверь-проем. Через нее мы попали на просторную площадку с квадратным отверстием посредине - для грузового лифта. С этой площадки видна дверь в башню. Выпуклая бетонная стена башни холодная, словно за ней холодильник.

Внутри башни вдоль стенки приделан круг-мостик с перилами. Эхом отдаются чьи-то голоса... Верхняя часть башни, до мостика, в полумраке, ниже - светло-светло...

Мы осторожно взошли на мостик, посмотрели вниз. Под железным полом мостика, оказывается, подцеплены прожектора. Залитые светом, висят над пропастью в люльках люди... Висят и выкладывают кирпичом нутро башни...

- Что это они делают? - спрашиваю я шепотом, стараясь не думать о высоте.

- Футеруют... Облицовывают стены кислотоупорным кирпичем... Вместо цементного раствора - жидкое стекло...

- А-а...

- Папа, откуда ты все это знаешь? - удивляется Витя.

- Гм... С первого дня на стройке и чтоб не знать? И лекции нам читают, и проверку качества работ приходится делать. Я - в комиссии по качеству.

- И ты тоже спускался в эти люльки?

- А как же.

- И нисколечко не боялся? - восхищается Витя.

- Как тебе сказать, чтоб не соврать... Иногда всякое лезло в голову: а вдруг трос не выдержит? А вдруг кирпич на голову свалится? А, думаешь, этим облицовщикам не страшно? Как бы ни привыкал человек, а все-таки живой он... А на фронте, когда фашистов били, думаете, кто считался смелым? Не тот, кто пер на рожон, как слепец, а тот, кто преодолел в себе страх и делал все, что надо... Эти рабочие сами захотели футеровать из подвесных люлек. По проекту, правда, надо было на всю высоту леса делать. Подумали они и сами забраковали - длинная песня! Сэкономили месяц времени... А знаете, сколько за месяц можно удобрений выпустить? Тысячи тонн...

На трех последних этажах башни работали монтажники и сварщики. Одни как будто играли в прятки среди толстенных труб, баков, электромоторов. Другие висели, сидели, стояли, окутанные синим дымом и пламенем, соревновались, кто сильнее нас ослепит.

- Пошли, глаза испортите без темных очков... - Антон Петрович повел нас на лестницу.

Спускаться с двадцатого этажа, конечно, легче, чем подниматься. Надоело только кружить: вниз - плево - вниз, вниз - влево - вниз... Опять до головокружения...

Внизу, у подножия башни, на нас снова навалился, словно поджидал, многоголосый шум. Мы путались под ногами у рабочих и всем мешали. Нам сигналили машины, свистели экскаваторы, звенели краны. На головы сыпались искры и мусор... Дорогу преграждали трубы, шланги... Мы ошалело вертели головами, отскакивали в стороны, спотыкались...

Мы были здесь лишними... Это, наверное, и Антон Петрович понимал. Иначе - зачем бы ему время от времени оглядывать нас с ног до головы, снисходительно улыбаться и покашливать: "Гм! Гм!.."?

Мы прошли немного по длинному ряду цементных плит, как по хорошей бетонной дороге. В одном месте двух плит недоставало и зиял темный провал. Шли мы, оказывается, над глубоким тоннелем. На дне его уложены в два ряда бетонные трубы. У труб не хватало двух колец-звеньев, и мы видели, как девчата в спецовках заходили в эти трубы, почти не наклоняя головы, как замазывали цементным раствором пазы между кольцами.

- Различных трубопроводов - в воздухе, на земле и под землей - только дня первой очереди комбината уже уложено сотни километров, - с какой-то торжественностью, словно докладчик с трибуны, говорил Хмурец-старший. Удобрения - в основном, аммиачная селитра - будут изготовляться из азота воздуха и природного газа. Газопровод сюда подведен с Карпатских гор... Но чтобы эти удобрения получились, нужны и жара до тысячи двести градусов, и холод до двухсот градусов, и давление до трехсот атмосфер. Хорошо, что Неман под боком: за час на комбинате будет использоваться до трех тысяч кубометров воды...

Мы только ахали от восхищения и удивления.

- В седьмом классе начнете изучать химию, многое поймете. А пока удивляйтесь на здоровье. Ну, не отставайте, идем дальше...

Около корпуса 343, где работала бригада дядьки Антона, происходило что-то фантастическое... Три здоровенных трактора, я сроду таких не видел, тащили на толстых, с человеческую руку, тросах какую-то стальную громадину-колонну. Скрежет, визг, треск! Колонна проворачивалась в петлях троса, медленно подавалась вперед. Железнодорожные шпалы, выложенные в три слоя двумя рядами, рассыпались под колонной в щепки, как будто были не шпалы, а спички...

Мы были ошеломлены увиденным.

- Больше ста тонн весит... - прокомментировал спокойно Антон Петрович. - Колонна синтеза аммиака называется... В ней и будет производиться аммиак, а из него - все остальные продукты. Видите вон ту красную металлическую конструкцию?