Владимир Малюгин - Жизнь такая, как надо: Повесть об Аркадии Гайдаре

Семнадцатилетний мальчуган — командир полка. В это верили с трудом, считали сказкой. Хоть и был Аркадий широкоплечий, не по годам рослый — с виду лет восемнадцать, — но и в эти годы комполка быть рановато… Самому не верится, но это так. Не верится, что столько дорог пройдено и что смерть сотни раз глядела в лицо.

Не верится. Но ведь так было.

Автором этих стихов был он, командир полка, но о стихах знали немногие, тем более о книге, задуманной на фронте.

Да, это будет повесть о курсанте советских командных курсов, который вместе со своими товарищами бил белогвардейцев на фронтах гражданской войны. Это будет книга о первой юношеской любви, о защитниках революции, о днях поражений и побед. Пусть она, эта первая книга, так и называется — «В дни поражений и побед».

Может быть, и главным героем ее станет он, Аркадий Голиков, а фамилию и имя можно заменить, ну, скажем, на Горинова Сергея…

Но по-настоящему взяться за книгу скоро не пришлось. Аркадия назначают командиром 58‑го Отдельного Нижегородского полка.

Командовать таким крупным войском Голикову еще не приходилось; в полку было девять рот пехоты и отряд кавалерийской разведки — более 1300 бойцов и 60 командиров.

Голиков ехал на борьбу с антоновщиной, на борьбу с кулацко-эсеровским мятежом, который в 1921 году вспыхнул в Тамбовской губернии.

Да, он гордился своим новым назначением. Ведь на борьбу с антоновцами был послан Григорий Иванович Котовский вместе со своей прославленной кавалерийской бригадой.

На всю жизнь запомнилась Аркадию встреча с ним. В конце мая Котовский прискакал ночью в Бенкендорф-Сосновку — большой, огромный. Так вот он какой, неустрашимый комбриг, человек-легенда!

В дремучих лесах укрывались вооруженные до зубов отряды кулаков, они знали самые глухие тропинки. Красноармейцы вычесывали бандитов из лесов, но трудно, ох как трудно отличить бандита от мирного крестьянина: антоновцы избегали открытых столкновений с красными отрядами. Когда бандиты не могли сражаться, они расходились по домам, превращались в обыкновенных крестьян. Но стоило их атаманам подать сигнал, и они снова седлали коней и мчались творить свое черное и подлое дело.

Только и слышно: там зарезали коммунистов, там — перестреляли всех сельских комсомольцев. А в селе Бакуры на днях убили приехавшего к родным в отпуск командира из Конной армии Буденного. Бессрочный отпуск получился.

58‑й полк, командование которым принял Голиков, был переброшен в Тамбовскую губернию еще в феврале 1921 года. В одном из боев под селом Ламки Антонов нанес полку серьезное поражение, и прежний командир был отстранен от командования. И вот теперь Голиков назначен вместо него.

Чтобы легче было справиться с бандитами, полк располагался в разных местах: штаб и несколько рот стояли в Моршанске, другие силы размещались в селах и деревушках, где таились антоновцы.

Это не на фронте, где всегда известно, что враг или впереди тебя, или позади, или с флангов. В любой час жди нападения из-за угла. Но бойцы мужественно переносили все невзгоды «лесной войны» и уничтожали озверевших бандитов.

Конечно, всякое случалось. Были и ЧП. Вот, например… Аркадий припомнил все подробности вчерашнего чрезвычайного происшествия.

Он поднимался обычно рано по старой походной привычке, которая за последние три военных года крепко укоренилась.

Вот и сегодня, встав с постели, Аркадий наскоро умылся, пофыркал у медного рукомойника и, выпив кринку молока, отправился в обход. Каждый день свой он начинал с обхода хозяйства, а оно не маленькое — как никак целый полк. Зашел на кухню — как щи приготовлены. Попробовал — полный порядок, да и каша вроде не пригорела. А то какая каша, если от нее за версту дымом несет! Склады тоже стороной не обойдешь: без харча да без обмундирования солдат не солдат.

Надо, конечно, и в ротах побывать, проверить караулы. В любой час жди нападения.

Аркадий обошел роты. Все, кажется, в порядке. Поднялся на крыльцо штаба. В углу, у секретного ящика, стоял часовой — молодой безусый парень лет семнадцати.

«Пожалуй, погодки мы с ним», — подумал Аркадий.

— Ну, как служба, товарищ красноармеец?

— Идет служба, товарищ комполка! — вытянувшись в струнку, отрапортовал часовой.

— А вы разве знаете меня?

— Кто же вас не знает, товарищ Голиков, — улыбнулся боец. — Вас весь полк должен знать.

— А тебя как зовут? — уже хмуро спросил командир и подумал: «Ну и болтливый парень, разве не знает, что на посту разговаривать не положено?»

— Воротынец я, Николай Воротынец. У нас полсела фамилие такое. Нижегородские мы, — охотно доложил часовой.

Аркадий снова нахмурился, а потом неожиданно озорно улыбнулся:

— Ну вот что, товарищ Воротынец. Понимаешь, какая беда у меня приключилась. Оставил я в караульном помещении полевую сумку.

Часовой на минуту заколебался. Очень ему хотелось командиру угодить! Он уже сделал шаг к двери, но вдруг остановился.

— А как же пост?

Аркадий снова испытующе взглянул на часового: поймет или не поймет?

— Дай твою винтовку, постою за тебя. Дело привычное.

— Ну, раз такое дело — тогда берите! — обрадовался боец.

Красноармеец отдал винтовку и побежал в караулку за полевой сумкой.

Когда «часовой» ушел, Аркадий даже плюнул с досады: «Вот тебе и часовой — винтовку отдал и побежал начальству прислуживать. Позор тебе, товарищ комполка. Позор! Нечего сказать — хороши твои солдаты».

Вскоре возвратился Воротынец, а за ним караульный начальник. Вид у «часового» был бледный. Караульный, видно, уже дал жизни растяпе, и тот стоял, виновато понурив голову. Весь вид его говорил: «Вы уж извините, товарищ командир полка, оплошал».

А караульный начальник разводил руками.

— Молод еще парень. Месяц всего служит. Слаб в уставах. Вы уж извините, тут и мой недосмотр налицо.

— Я‑то, может, извиню, — строго сказал Аркадий, — а вот бойцы извинят ли? А пока по пять суток ареста каждому. Понятно?

— Понятно, товарищ комполка.

Караульного начальника и часового у секретного ящика сменили. Но разве в этом дело! Аркадий вызвал всех командиров в штаб, и разговор там состоялся суровый, откровенный. Мужской разговор.

А через час еще новость: Митя Похвалинский проштрафился. Похвалинский — земляк командира полка — тоже из Арзамаса. С ним Аркадия познакомил уже в полку старый друг — Коля Кондратьев.

Так вот этот земляк — и парень вроде бы аккуратный — взял верховую лошадь и поехал по каким-то делам (Похвалинский в полку был на политработе) в расположение одной из рот верст за двадцать от Моршанска. То ли неожиданного нападения бандитов боялся — и торопился, то ли кавалерист Похвалинский был плохой, только недосмотрел он за конем и седлом стер ему холку.