Витаутас Петкявичюс - Аршин, сын Вершка

Съели заработанный Даратой хлеб, прикончили колбасу, сало, одна картошка ещё осталась, но и той кот наплакал. В доме хоть шаром покати.

Однажды на дворе потеплело, и старый Кризас выбрался в лес. Отец дрова рубит в поте лица, а сын по сугробам лазит, птичьи гнёзда выискивает, по дуплам шарит и орешки пощёлкивает. Хуже хорька в лесу разбойничает.

Рыскал, рыскал, пока не наткнулся на валежину. Та подскочила да другим концом - бац по лбу!

Чуть без глаза не остался.

- Топор нашёл! - благим матом орёт Аршин.

- Тащи его сюда! Продадим - хлеба купим! - обрадовался отец.

- Да он старый, - объясняет сын, вытирая рассечённый лоб.

- Всё равно пригодится, хоть в лом сдадим. Неси быстрей!

- Так он и не железный вовсе.

- Вот балда! Топорище небось нашёл?

- Не топорище - сук...

- А чего обманываешь?

- А чего он так больно бьётся? Как топором рассек!

Отец молчит, накладывает дрова на сани, верёвкой обвязывает, а сын опять кричит:

- Пап, а жёлуди едят?

- Нет!

- Эх, жалость: такой огромный дуб нашёл!

Кризас только тем и утешается, что панов да шибко грамотных людей не вдруг поймёшь. У них всё не разбери-бери.

- Пап, пап, а лося едят?

- Едят!

- Эх, жалость: в лес убежал!

- Перестань из пустого в порожнее переливать, а то влезу на дерево и уши надеру! - злится Вершок.

И сани плечом подпирает.

А Аршин позади плетётся и мечтает: "Был бы снег мукой, лёд - леденцом, а жёлудь - сливой... Эх и жизнь была бы! Как у колхозного кладовщика Амбараса!"

Приехали отец и сын в местечко, часть дровишек продали, муки для болтушки накупили, табаку для трубки и отправились по магазинам подходящую кастрюлю искать. Чтобы и побольше была, и подешевле.

Вскоре надоело Аршину, как хвост, за Вершком ходить. Вернулся к саням и улёгся в них, свернувшись клубком от холода. Поздно вечером явился отец с покупкой. Бельевой котёл приволок.

- Ты где так долго пропадал? - дрожит Аршин.

И у Вершка зуб на зуб не попадает.

- Пока приценивался, пока покупал, да пока к кастрюльщику носил, дырку заделывал, - объясняет Вершок, - не заметил, как стемнело.

- Зачем же ты дырявый котёл покупал? - спрашивает сын.

- Да он целый был.

- Чего тогда к мастеру носил?

- Да я его камнем продырявил. Рано или поздно всё равно прохудится, а кто нам в Безделяе починит? Так я уж обо всём позаботился, чтобы лишний раз не ездить. Думать надо!

Приехал старик домой и слёг. Побежал Аршин лошадь просить, никто ему на слово не верит, все лишь плечами пожимают:

- Вчера ещё как огурчик ходил...

- Сами удивляемся! - объясняет Аршин. - По снегу ходил - ноги застудил, а теперь на лёгкие жалуется. Лёгкие - полбеды, да как бы тяжёлые не расхворались!

Так или иначе, в сумерках за врачом отправился. И словно в воду канул.

Мать все глаза проглядела, соседи, что и думать, не знают: Кризас на ладан дышит, а сына всё нет и нет. Будто за смертью его послали. Наконец на третий день возвращается Аршин и докладывает:

- Я уж обо всём позаботился: к доктору сходил, в аптеку сбегал, всех родных оповестил, гроб заказал и на кладбище завернул - могилу вырыл. Чтобы лишний раз не ездить.

Пока суд да дело, Вершок приказал долго жить. Пышные похороны устроили Кризасу колхозники, памятник ему большой отгрохали, венков целую гору нанесли, а Аршин плачет, рыдает, волосы на себе рвёт. Первый раз по-настоящему отца жалеет.

- Да не убивайся ты так, - уговаривают соседи.- От этой беды ещё никто не спасся! Ведь и наши отцы в своё время померли.

- Вам-то что... - всхлипывает Аршин.- Богатый помер - деньги детям оставил, а мудрый на тот свет ушёл - всё с собой унёс.

Как умел, так и скорбел Аршин.

Покачали головами соседи: истинную правду сирота сказал. Трубка, кисет да щепотка табаку - вот и всё, что оставил сыну мудрый Кризас. Да ещё россказни о славном безделяйском пане Яцкусе. О его пресловутом сыне Причкусе. И о бравом Вершковом роде.

НЕ ТАК УЖ ХОРОШО, НЕ ТАК УЖ ПЛОХО...

Овдовев, Дарата не позволила сыну баклуши бить, тут же к делу его приставила. Пух драть.

Сидит богатырь, потолок плечами подпирает, лавку задом ломает, громадными своими ручищами - им бы камни ворочать! - по пушиночке гусиную одёжку щиплет, не смеет перечить матери. Помнит чёрный лентяев голод.

С непривычки пальцы немеют, в глазах рябит, пух в ноздри лезет, но Аршин нос кулаком зажал и дохнуть боится, чтобы всю работу не сдуло. Как снежок, ветром не унесло.

Только он с одной насыпкой управится, мать тут же вторую от соседей тащит, потому как зимой в колхозе другой работы нет. За второю - третью, за ней четвёртую... Парню некогда во двор выбежать да высморкаться как следует, чтобы нос на всю жизнь не заложило.

Чуть весной повеяло, Аршин перья в угол и бегом к бригадиру Полуквасу подходящую работу себе просить. Мужскую!

- Ну ладно, - согласился бригадир, - выдам тебе пару лошадей и сошку: будешь за трактористами огрехи запахивать. С сорняками воевать.

- Спасибо, - благодарит Аршин. - Только ты мне хоть кого-нибудь в подчиненье дай. Помощника назначь. Чтобы было, кем командовать.

- У тебя в подчиненье лошади,- объясняет Полуквас. - Ими и командуй. До упаду.

- А кто ответит, если будет плохо вспахано? На кого мне тогда кричать? не соглашается Аршин.

- Если плохо вспахано будет, найдётся кому на тебя на самого кричать, погрозился бригадир.- И за работу ни гроша не получишь.

Ещё бы поспорил Кризасов сын, да вспомнил, как минувшей зимой жёлуди в лесу ел, как слюнки глотал, на лося глядя... Передёрнулся и, навалившись на соху, вдавил её в землю. По самые держалки вогнал.

Гикнул Аршин, взмахнул кнутом, лошадки рванулись, налегли на постромки, те - трах! - и лопнули. Будто подрезанные. Кое-как связал обрывки Аршин, опять лошадей погнал - и снова упряжь в клочья... А на третий раз и чинить нечего.

Сбегал парень домой за отцовскими шлеями и стал уже иначе пахать: по-над самой землёй соху ведёт, еле-еле травы касается да знай лошадей бранит. На чём свет стоит ругается.

Так полдня и прошагал за лошадиным хвостом. Пришёл бригадир работу проверять, за голову схватился: все огрехи в полосах, а ни одной борозды не вспахано. Словно кто на санках по полю катался.

- Да за такую работу тебя из колхоза гнать надо! - распекал Полуквас Аршина.

А тот в свою очередь лошадей чехвостит:

- Да за такую работу вас на живодёрню гнать надо!

-- Я тебе, не лошадям говорю, безрукий? - разоряется Полуквас.

- Я вам. не бригадиру говорю, безногие! - вторит Аршин.

- Да как ты смеешь?! - орёт бригадир.

- Да как вы смеете? - кричит пахарь, а вся бригада слушает их перепалку и хохочет, животики надрывает.

- Я тебе задание дал!

- А я - им!

- Не ори на меня, как на скотину!

- Ладно, буду как на человека орать.