Радий Погодин - Трень - брень

- А брюки! А волосы!

- Цаца!

Ольга думала вслух:

- Вы зачем на меня так смотрите? Вы зачем надо мной смеетесь? Я вам не нравлюсь? - И бормотала прохожим в спины: - Вместо того чтобы на меня глаза таращить и смеяться попусту, поглядели бы вокруг себя. Вы видите осень? Собирайте охапки оранжевых листьев. Возьмите побольше. Разбросайте их по полу в тесных жилищах. Шагайте - пальто нараспашку. Ветер спрячет вам за пазуху последние запахи лета. Берите рыжие листья. Людям необходимы яркие краски. Зачем вы пинаете их ногами? Эй, эй! Это же солнечный цвет!

У парадной, как раз напротив Ольги, стояла другая девчонка. Может, постарше. Может, повыше. И конечно, красивее. У нее были длинные черные кудри.

Девчонка кривила губы.

- Ты что, чокнутая? - сказала она. - Ты что разоряешься?

- Это я про себя. Я давно здесь не была. Меня еще совсем маленькую увезли отсюда. У меня сейчас столько слов вдруг - откуда берутся? Я вообще заметила: когда говоришь сама с собой, получается очень складно. Ты не замечала?

- Вот рыжая! Вот ненормальная! Чтобы я сама с собой разговаривала? Я прысну...

- Зачем ты меня называешь рыжей?

- Тоже мне! А какая же ты? Может, светло-каштановая? Сейчас все рыжие называют себя светло-каштановыми. Тоже мне - модный цвет. Даже учителя в рыжий цвет перекрашиваются. По-моему, цвет поганый. Когда я смотрю на рыжих, у меня во рту кисло делается.

- Зачем ты? - сказала ей Ольга. - При чем тут мои волосы? Давай познакомимся сначала.

Девчонка дернула одним плечом, дернула другим плечом. Фыркнула, плюнула и растоптала.

- Тоже мне! Не смеши. Рыжая - так и помалкивай.

Ольга подошла к ней ближе.

- Зачем ты все время говоришь: "Тоже мне, тоже мне"? Разве ты лучше всех разбираешься? Ты в самом деле думаешь, что ты лучше всех разбираешься?

Девчонка взвизгнула вдруг, словно ее ущипнули или она увидела мышь. Закричала:

- Отвяжись, психованная! - и ушла в подворотню.

Ольга растерянно оглянулась.

По улице шагал гражданин с портфелем. Он был высокий и пестрый, в костюме из синтетической ткани. Еще на нем была шляпа и макинтош. Макинтош этот переливался, менял окраску из серо-зеленой в синеватую и фиолетовую, как спина жука-скарабея. Гражданин высоко держал голову, смотрел на всех окружающих пристально и снисходительно.

Поколебавшись немного, Ольга догнала его.

- Извините, пожалуйста.

- Ты меня, девочка? - спросил гражданин.

- Ага. Извините, пожалуйста, я всегда слышала, что в вашем городе очень вежливые люди. Я тоже родилась здесь, и всегда гордилась, и всегда старалась...

Гражданин опустил голову, он как будто нацелился в Ольгино рыжее темя.

- К сожалению, вежливых осталось мало. Вежливые в войну вымерли.

- Шутите, - сказала Ольга.

- Шучу, - сказал гражданин. - Я часто шучу. Шутка - признак здоровья.

Ольга подумала и потом спросила со вздохом:

- Скажите, пожалуйста, мои волосы в самом деле такие противные?

- Это тебе очень важно? - спросил гражданин.

- Очень.

Гражданин откинул голову. Потрогал Ольгины волосы пальцами сквозь перчатку.

- По-моему, в самый раз, - сказал он. - Элегантно. Может быть, несколько смело. Вот эта прядка над виском вроде бы что-то не так. Если ее пригладить, то в основном, я полагаю...

Ольга перебила его:

- Я про цвет.

Гражданин снова помедлил, помолчал, и покашлял, и еще дальше откинул голову.

- По-моему, довольно приятный серый цвет.

- Что вы, я рыжая, - прошептала Ольга.

- Рыжая? - Гражданин торопливо погладил ее по голове. - Все равно. Извини, я дальтоник. Я не различаю краски.

- И вы никогда не видели рыжего цвета?

- Никогда.

- И вот эти листья вам кажутся серыми?

- Да... Они серые...

- И вам не страшно?

Гражданин изумился, обиделся даже.

- Страшно? Напротив. Мне лично кажется нелепым и нездоровым все видеть в различном цвете. Это, знаешь ли, раздражает. Я лично думаю, что все нервные заболевания у нас происходят от пестроты жизни. Да, да...

- И все люди вам кажутся серыми?

- А что тут такого странного?

- Я еще не умею сказать, что именно... Но если подняться вверх и глянуть на людей сверху, то покажется вдруг, что это не люди, а булыжная мостовая.

- Ты говоришь по-детски, - сказал дальтоник. - Запомни: люди - наше богатство. - И он пошел, подняв голову, с достоинством и спокойствием человека, выполнившего свой долг.

Ольга постояла немного, раздумывая, потом догнала его.

- Скажите, где дом шестнадцать?

- Дом шестнадцать? - Гражданин оглядел весь порядок домов. - Видишь, вон тот, темно-серый. Там во дворе дом шестнадцать.

Ольга головой покрутила. Развела руками.

- Темно-серый? Но на этой улице нет темно-серых домов. Здесь все дома разноцветные. Я сразу заметила: это разноцветный город, только очень поблекший.

Дома от Ольгиных слов приосанились, повели плечами, гордо грудь выпятили.

Стояли дома очень тесно друг к другу, и, боясь, что полопается штукатурка, они проделали эти движения мысленно.

- Да, да, - повторила Ольга. - Это очень разноцветный город. Даже смешно, что кому-то он кажется серым.

Из подворотни снова вышла девчонка с черными волосами.

- Шубу напялила и дурочку корчит. Тоже мне... Вон красный дом, видишь? Заваливайся во двор, там дом шестнадцать. Недотепа рыжая. Периферия.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Ольга вошла во двор. Переступила границу солнца и будто вспыхнула.

Двор залит солнцем до самых крыш. Темная, почти черная подворотня в стене. Вечная тень осела на ее сводах сыростью. Двор вымощен камнем брусчаткой, - розовым и сиреневым. Камни хорошо прогреваются и тепло свое отдают с легкостью. Между ними свежая, как в июне, трава. Каменная скамейка и каменная треснувшая ваза. В вазе красные астры.

Во дворе было пусто, тихо было. Воробьи добывали свой незаметный корм. Ослабевшие лепестки астр лежали на камнях красными каплями.

И вот в этой теплой тиши раздался вопль:

- Руки вверх! - С дерева, роняя листья и деревянные пистолеты, свалился четвероклассник Аркашка. - Р-руки вверх, говорю!

Ольга положила на скамейку портфель, прислонила к вазе рюкзак, подняла руки.

- Долго держать?

Аркашка обошел вокруг, ткнул Ольгу деревянным своим пистолетом.

- Не дрожи в локтях, - приказал он. - От страха дрожишь?

- Зачем от страха? Смешное ведь не бывает страшным.

Аркашка посмотрела на нее косо. Сказал:

- Обожди пока, не уходи. - Отвернулся, вытащил зеркальце и, глядя в него, скорчил совершенно свирепую рожу. - Ну, а теперь?

- Еще смешнее. - Ольга засмеялась, села на скамейку. - Ты умеешь ушами двигать? У нас в школе мальчишка был, сильно двигал. Еще он умел животом говорить.

Аркашка наставил на Ольгу все свои пистолеты.

- Встань! И не трать слова понапрасну. Они у тебя последние. Ты меня рассказами не разжалобишь. Р-руки вверх.