Андрей Пумпур - Лачплесис

Во второй пещере ведьмы стали раздеваться

Донага, как будто собрались купаться.

Из шкафов старуха достала украшенья,

Девушкам надела их на руки и шеи,

Пышные их волосы жемчугом опутала.

Лачплесис дивился, что не только Спидала

И другие девушки казались знакомы.

В золоте и жемчуге они по-другому

Стали вдруг невиданно, дьявольски красивы.

В медную пещеру, нарядясь, пошли они,

Вкруг кровавой плахи рядышком встали.

Спидала одеждою плаху накрыла,

Взяв топор в руки, ударила с силой

И при том злорадно так проговорила:

"Вот я первая рублю, завтра - не признаю".

И молодчик некий выскочил из плахи,

Спидалу обнял. И оба улетели

В тот покой, где были постланы постели.

И другие девушки, сделав то же самое,

Вслед за нею скрылись со своими молодцами.

Были на молодчиках чёрные кафтаны28,

Шляпы-треуголки сбиты на затылки,

На кривых ногах - блестящие сапожки.

Из-под шляп торчали маленькие рожки.

После всех старуха рубила, восклицая:

"Вот рублю последняя - завтра не признаю".

И тотчас, шипя, из плахи выполз Ликцепурс29

Или, как народ зовёт, хромоногий Нагцепурс,

Набольший над ведьмами, всех чертей начальник,

По кривой высокой шапке отличаемый,

С козырьком, сработанным из ногтей остриженных.

"Всё ли готово?" - спросил он ведьму старую.

"Всё готово!" - пропищала, кланяясь, старуха.

Ликцепурс по плахе тяпнул с размаха.

Пламенем серным пещера озарилась.

Плаха в золотую повозку превратилась,

А топор драконом стал, пышущим яро.

Ликцепурс поехал с ведьмою старой,

В золотой пещере он остановился.

На полу блестящем дракон развалился,

Выдохнул из пасти искры, дым и пламя.

Из постелей выскочили ведьмы с молодцами,

Сатану приветствуя, пред ним заплясали.

И опять на кухню ведьмы убежали.

Острые вилы из кухни притащили,

В пасти у дракона вилы раскалили.

Поднялась тогда в повозке ведьма старая,

Кликнула: "Войдите!" - и клюкой ударила.

Расступились стены, задрожали своды.

Вышли из пролома косматые уроды,

Выволокли человека, белого от страха,

На пол пред драконом бросили с размаха.

И, узнавши пленника, испугался Лачплесис.

Это был Кангарс, живущий в одиночестве

В Кангарских30 горах, в лесу густом, дремучем,

Хитренький ханжа, богомольное чучело

Голосом ужасным Ликцепурс воскликнул:

"Срок твой окончился, грешник несчастный.

Ты сгоришь у пукиса в огненной пасти".

Ужаснулся Кангарс казни неминучей,

Жалобно взмолился: "Пощади, могучий,

Дай отсрочку. Я ж тебе послужу попрежнему"

И, подумав, молвил Кангарсу Ликцепурс:

"Не мольба твоя, другие причины смогли бы

В этот час спасти тебя и отсрочить гибель.

Средь подвластных Перконсу изменников мало.

С Перконсом бороться нам очень трудно стало.

Но на счастье наше, в Балтию вскоре

Люди чужеземные придут из-за моря,

Будут завоевывать Балтию милую,

Новую веру навязывать силою.

Власть их новой веры хочу я видеть в Балтии,

Принести должна она мне много прибыли.

Веры той носители моими стали слугами.

В этом деле помощи от тебя я требую.

Тридцать лет за это дам тебе я жизни.

Пастью дракона, злодей, поклянись мне,

Поклянись бороться с нами против Перконса.

- Я клянусь бороться с вами против Перконса.

- Поклянись, что будешь родины предателем.

- Я клянусь, что буду родины предателем.

- Истреблять, клянись, защитников народа.

- Истреблять, клянусь, защитников народа.

- Ради пользы пришлых свой народ обманывать!

- Ради пользы пришлых свой народ обманывать.

- Вести сюда служителей чужеземной веры!

- Вести сюда служителей чужеземной веры.

- Убивать, клянись, всех, кто сопротивляется.

- Убивать, клянусь, всех, кто сопротивляется.

- В рабство обратить, в конце концов, всю Балтию.

- В рабство обратить, в конце концов, всю Балтию.

- Встань же и живи назначенное время.

Кангарс встал, любезно приветствуемый всеми.

Ликцепурс сказал, что уезжать пора ему.

И поехал, всеми с почетом провожаемый,

С ведьмою старой в ту пещеру медную.

Черные молодчики из повозки ведьму

Высадили, сами в повозку повскакали.

Ведьмы щеками к полу припали.

Вспыхнул вновь огонь удушливый, как сера.

С громом скрылся Ликцепурс под пол пещеры.

Поспешил и Лачплесис выбраться на волю.

Но пробравшись в кухню, прихватил с собою

Свиток, колдовскими покрытый письменами,

В знак, что побывал он в Чортовой яме

И что был свидетелем мерзостных деяний.

В воздухе чистом ночном отдышался он.

Но горело сердце в нём, жалостью терзаясь.

Влез в дупло колоды он, притих, дожидаясь,

Чтобы вышла Спидала, домой полетела.

Провожая девушек, старуха говорила:

"Спидала, скажу тебе нечто нехорошее:

Лачплесис тайком был здесь, во время ужина.

Видел, как с подругами ты тут веселилась".

Спидала то бледной, то красной становилась.

Первая любовь в её сердце превратилась

В яростную ненависть Ведьма ж говорила:

"Дерзкий нашёл бы гибель в пасти пукиса,

Только повелителю не хотелось вмешиваться...

Но, однако, всё же жить не должен Лачплесис.

Он тебя в дупле колоды дожидается.

Вы сейчас домой летите вместе с Серничкой31,

Вверх по Даугаве, до утёса Стабурагса.

Ты над самым омутом прыгай на колоду к ней,

А свою колоду вниз бросай с заклятьем.

Пусть с колодой Лачплеснс рухнет в бездну омута,

А живым оттоль не выходил никто ещё!"

Неба величьем овеяна,

Прекрасным убранством сияя,

Вернулась грустная Стабрадзе32

В свой замок с собранья бессмертных.

Долго ль ей, долго ль грустящей века

В объятой дремотой громаде

Скорби копящего Стабрагса,

Средь вечных богов, одинокой,

Долго ль ей, долго ли плакать еще

О горестных Балтии судьбах?

Иль никогда не забудет она

Умолкшую древнюю славу?

Там, где обычаи прадедовы

Живы доныне, любовно

Она по утрам от заморозков

Туманом поля укрывает.

В тёмную ночь она лодочников

Отводит от водоворота,

В полдень водой родниковою

Поит пастухов и прохожих.

Есть у ней дело любимое:

Средь девушек доброго нрава

Лучших порой выбирает она,

В особое время рожденных.

И под свои адамантовые

Уводит подводные своды,

Девушек многому учит, затем

Замуж сама отдаёт их.

Зовут их "дочками Стабрадзе".

И тот, кому Лайма назначит

В жёны такую девицу,

Счастливым считается в мире.

Витязь очнулся от смертного сна

В постели из раковин пёстрых.

Он изумлялся, оглядываясь,

Не помня, не ведая, где он.

Ложе под ним, словно зыблемое

Потоком, слегка колыхалось.

Волны сиянья лазоревого

Лились сквозь хрустальные стены.