Богумил Ржига - Адам и Отька

34

В десять дети стараются уснуть, но это им плохо удаётся. Отка почему-то время от времени дрожит, а у Адама засыпают руки, ноги, засыпает и живот, и грудь, и плечи, а голова никак не хочет уснуть. Он никак не может забыть о сегодняшней драке! Какую же великую ошибку он совершил, когда не наступил ногами на грудь Шары!

- Мне как-то холодно, - жалуется Отка.

- Тебе вовсе не холодно, просто ты тоскуешь.

- А ты что-нибудь расскажи, может, я и согреюсь.

- Вспоминай, если хочешь, вместе со мной о Ежке.

- Ладно, давай.

- Вот это противник! Он никогда за спиной обо мне ничего плохого не говорит. Обзывает только, когда мы встречаемся.

- А как он тебя подкарауливает! Но, правда, кричит, когда собирается камнями бросаться. Чтоб ты спрятался!

- Он дерётся только честно. И ни разу не напал на меня сзади, ни разу не подставил мне ножку.

- А потом вам всегда обоим попадало: Ежке от пана Альтмана, а тебе от нашего отца.

- Вот именно. Поэтому мы и не забываемся, - говорит Адам и чувствует, что так оно и есть на самом деле.

Ежка Альтман - противник для него совершенно ясный. Адам его хорошо знает и понимает, чего можно от него ждать. А потому испытывает к нему даже что-то вроде симпатии, хотя ему всё время приходится за ним следить и думать, как бы в чём не промазать. Как бы тот его не опередил в этом состязании силы. Шара же для него совершенно непонятен. Адам не знает ни его характера, ни его друзей. Не знает даже, есть ли у него отец? В общем, он ничего не знает про Шару. Есть ли вообще кто-нибудь, кого он должен слушаться? Поэтому он должен быть готовым ко всему - и к честной драке, и к коварству. Вот Адам и не может уснуть. И ему очень хочется домой. Он чувствует себя здесь чужим.

- Адам! - зовёт опять Отка.

- Чего тебе?

- Знаешь, о чём я думаю?

- Нет.

- Тётя поехала за ребёночком на Мораву, правда?

- Да, она же нам об этом сказала.

- А мы с тобой тоже с Моравы?

- Да ты что! Мы из нашей деревни.

- А ты откуда знаешь?

- Я помню, как ты народилась. Очень хорошо помню! - Ну, я рада. А как ты народился, тоже помнишь?

- Про себя нет.

- Ну вот видишь!

- Но мне даже и в голову не приходило, что я с Моравы.

- Всё может быть. У тебя светлые волосы, а у меня нет.

- Ну, мы дома спросим.

- Правда, - Отка уже зевает, - придётся дома спросить.

35

Утро дети почти проспали. И просыпались они медленно. Где они? В Выкане? В Праге? Если бы они были на Выкане, то их встречало бы свежее утро, роса, а в Праге в окно светит только солнце. Кто знает, бывает ли когда-нибудь в Праге роса? Чтобы убрать постели, ребята выдумывают игру. Они говорят себе, что диваны - это огромные черепахи, которые задыхаются под одеялами. Громко крича, они сбрасывают их и убирают. Черепахи освобождены! Отка сразу же превращается в укротительницу. Вот она оживляет кресло, и оно становится львом. Оживляет ковёр, и он летит, как цапля, оживляет стеллажи с книгами, и вот перед нами слон, который любит читать, стул превращается в собаку, африканская маска и египетский бюст ещё во что-то. Дети вдруг замечают обстановку в квартире, а раньше они не обращали на неё никакого внимания. Теперь всё кажется им живым.

- Ну, вот мы уже всё и прибрали, - смеётся Отка.

- И теперь тётя может приехать вместе с Владей.

- Но мы ведь ещё не наигрались, - жалуется Отка. - Придумай что-нибудь.

Адам думает, думает, затем берёт ключ, который нашёл вчера, и говорит:

- Пани, я продаю ключ.

- Сколько стоит?

- Сто семнадцать крон.

- Слишком много, я до ста семнадцати, может, и недосчитаю.

- Ну, тогда семнадцать крон.

- Ну что же это за ключ, который стоит семнадцать крон?!

- Он открывает все замки в дверях, в воротах, замки висячие и патентованные, стальные и никелированные.

- Простите, но вы не читаете газет.

- Как то есть не читаю, когда я читаю?

- А там было написано, что с сегодняшнего дня все замки должны быть открыты. Ключей больше вообще не потребуется.

- Отка, я сейчас тебя стукну, - говорит весело Адам и нечаянно смотрит в окно.

Улыбка с его лица немедленно исчезает, потому что у табачной лавки, где продаются также и газеты, он видит сцену, которая сильно его волнует. Приземистая женщина даёт там подзатыльник черноволосому мальчику. А потом ещё один подзатыльник. Наконец она бросает ему пачку газет. Мальчик поднимает их и бежит по тротуару. Вот он уже затерялся в толпе.

Ничего в этом нет особенного. Мать приучает к порядку своего сына. Но только ведь это не просто какой-то там мальчик, а его смертный враг - Шара.

- Куда ты уставился? - спрашивает Отка и тоже подходит к окну.

- Никуда, - отвечает Адам вдруг обрадованно. Наконец-то он хоть что-то знает о Шаре. Это - мальчишка, как любой другой, и, значит, дома ему тоже достаётся.

- Адам, я тебя стукну, - заявляет Отка, и по её сверкающим глазам видно, что она так и собирается сделать.

36

Тереза вызывает Отку в коридор и громким шёпотом рассказывает ей, что было вчера в кино. Она беспокойно оглядывается, до сих пор негодуя и сердясь. Да ничего хорошего не было! Лучше бы уж он не встретился на её жизненном пути! И зачем только она влюбилась? Что, собственно, случилось? Да этот её герой в кино слишком громко смеялся, когда никто вообще не смеялся. Люди оглядывались на него, и Тереза прекрасно понимает, что они думали. Как можно смеяться, когда на экране не происходит ничего смешного? Ну разве можно ей с таким встречаться? Нет, нельзя. Даже если бы он был писаным красавцем, и разве можно за такого выйти замуж? Нет, и думать об этом не стоит.

- Барышня Тереза...

Тереза вопросительно смотрит на Отку. Серебряные волосы её слегка поблёскивают.

- А вы не могли заткнуть уши?

- Сначала я делала вид, что этого смеха я не слышу. Но потом чем дальше, тем больше я его слышала.

- А забыть нельзя?

- Всю ночь я хотела забыть об этом смехе, специально даже не спала, но ничего не получилось. Так ничего и не получилось. Всё время я слышала его смех.

- Тогда, наверно, ничего не поделаешь, - уступает Отка.

- Ничего не поделаешь. До сих пор я думала, что у меня у самой не хватает образования. Но по сравнению с ним я очень даже образованная. Отка, ты слушаешь меня?

- Слушаю.

- Ну что ж мне теперь делать? - говорит барышня Тереза несчастным голосом.

Она смотрит на Отку и вдруг видит перед собой маленькую девчушку, которая ещё как следует и расти не начала. Видит детское личико, ещё совсем беззаботное. Тереза вдруг опомнилась: и кому это она всё говорит? Кому жалуется? Тон её меняется:

- Вот это анекдот, не правда ли? Мальчик смеётся, а сам не знает над чем.

- А я тоже очень люблю смеяться, - признаётся Отка.

- Ну давай посмеёмся вместе, - говорит Тереза и смеётся так, что их слышно на четвёртом этаже. И Отка смеётся вместе с ней, смеётся звонким прерывистым смехом, будто сыплются монеты.