Богумил Ржига - Адам и Отька

- Ребята, чего вы здесь дожидаетесь?

- Тётю, - говорит Отка. - Она ездит на 22-м.

- А как её зовут?

- Яна Сукова.

"Сукова, Сукова", - размышляет диспетчер.

- Яна Сукова, Яна.

- Ну да, - улыбается диспетчер.

- Что - да? - Отка в эту минуту прямо сгорает от любопытства.

- Сукова на 22-м никогда не ездила и вряд ли будет.

- А на каком же тогда?

- Мне кажется, что на 20-м, - говорит диспетчер и бежит к трамваю, появившемуся на повороте.

- В этом городе никто ничего толком не знает, - говорит Отка, и Адам соглашается с ней.

Дети направляются обратно домой, то есть туда, где живут дядя с тётей, и всю дорогу мечтают, чтоб те уже оказались дома, И чем ближе они к цели, тем сильнее их надежда.

3

Снова они звонят в дверь, но по-прежнему никто не отзывается. А ведь звонок в исправности, он работает. Звонок звонит не переставая, но всё напрасно. Может, у тётки с дядей заложило уши и они ничего не слышат?

Около детей останавливается пожилой мужчина и тихонько наблюдает за ними. Он смотрит, как они по очереди нажимают на звонок, видит, что дети всё больше и больше расстраиваются. Если б Адам с Откой оглянулись, они увидели бы глаза этого человека, смотрящие сразу в обе стороны, и подбородок, побритый только наполовину. И очень большой нос, куда больше, чем у других людей. В общем, грустное старое лицо и любопытные глаза, где чуть начинают светиться искорки радости. Пиджак на нём самый обычный, брюки замазанные, из сандалей весело выглядывают кончики пальцев.

- Пани Сукова придёт только в шесть часов, - говорит наконец мужчина.

Тогда дети оглядываются и видят всё, что могли видеть ещё минуту назад. В их глазах любопытство и нетерпение. Наконец-то они напали на человека, который что-нибудь может им сказать.

- Чего вам стоять на улице, пойдёмте ко мне.

- Пойдёмте, - тихонько соглашается Отка.

- Хорошо! - громко говорит Адам.

Они входят в соседнюю с Суковыми квартиру. Хозяйки здесь нет, и детей нет, и родственников никаких. На стенах ни одной картины, не видно ни одежды, ни занавесок. Всюду только одни часы, большей частью с маятником. Но есть и без маятника. С кукушкой. Правда, есть и без кукушки. Часы бьют, некоторые тихо, почти неслышно, другие громко. У одних циферблат разрисованный, у других совершенно белый. Одни будто бегут куда-то, а другие, наоборот, идут размеренно, не спеша. Одни будто говорят, что временем надо дорожить, а другие просто тикают, будто время в нашей жизни ничего не значит.

- Я - часовщик Венцл, - представляется мужчина.

- А я - Отка.

- Я - Адам.

- Видите, вас двое, - улыбается пан Венцл, - а я один. Один пью, один ем, один смеюсь. А это, знаете ли, не очень хорошо.

- А у нас с Адамом один и тот же отец и одна и та же мать, - объясняет с удовольствием Отка, - и ещё один и тот же дядя и одна и та же тётя.

- Это Суковы, только их сейчас нет дома, - дополняет Адам.

- А чем занимается ваш отец?

- Он - мастер пахоты, - говорит Адам.

- Мастер Чехословакии, - дополняет Отка.

- Пахоты? Какой пахоты? - не понимает пан Венцл.

- Пан Венцл, вы что, газет не читаете? - удивляется Адам.

- Только иногда, - признаётся часовщик. - Рядом с домом мне поставили будочку, и я всё чиню и чиню часы. Знаете, жизнь в городе больше зависит от точного времени, чем в деревне.

- Да, пожалуй, - говорит Отка.

- Наш отец выиграл соревнование в пахоте двойным плугом. Соревнование, которое было в Храштянах, - продолжает Адам, - а теперь он на соревновании в Югославии.

- А-а-а! - восклицает пан Венцл. - И свой плуг он взял с собой?

- Да, - кивает Адам, - и трактор тоже.

- И нашу маму, - добавляет Отка.

- А вы думаете, он там тоже выиграет?

- Наверняка, - говорит Отка.

Часовщик Венцл роется в сумке, достаёт бутылку и ставит перед Адамом и Откой по стакану молока, а потом кладёт ещё перед ними и по булке. Отке вдруг очень хочется есть, а Адам совсем умирает от голода. Он уже заранее знает, что молока с булкой ему мало. Вот сейчас он всё это съест, а голод всё-таки останется, так и будет бурчать в желудке.

Старый часовщик показывает детям часы. У него длинные чувствительные пальцы, которыми он касается часов, влезая внутрь, но делает это так осторожно, что часы от удовольствия только мурлыкают и поспешно бьют, проявляя дружелюбие по отношению к своему хозяину. Адам вдруг замечает надпись: "Не трогайте маятники!" - и спрашивает:

- А кто трогает маятник?

- Да бывали такие, только это было давно, - улыбается часовщик. - Кто сейчас станет трогать маятник? Все люди уже знают, что трогать маятник нельзя.

- А мне как раз очень хочется его потрогать, - пищит Отка.

- Вот что значит ознакомиться с запретом, - смеётся часовщик. - Ну ладно, потрогай вот этот разрисованный маятник.

Но Отке до маятника не дотянуться. И потом, где-то совсем рядом хлопают двери, слышатся шаги.

- Пани Сукова пришла домой, - говорит часовщик.

4

- Дети, дети! - кричит тётя Яна и подбрасывает одного за другим вверх к потолку. Сначала Отку, потом Адама.

- Нет, тебя не удержишь, - говорит она Адаму и быстро опускает его на пол... - Сколько у вас было в этом году цыплят?

- Семнадцать, - говорит Отка, - но два цыплёночка заблудились где-то в лесу.

- А как ваши кролики?

- Скоро всё сожрут, - жалуется Адам.

- А утки?

- На уток хорёк набросился.

- Боже мой! - запричитала тётя. - Да вы, наверное, забыли поставить капканы. Ну, а как маленький Яхимек?

- Возьмёшь его на руки, так не орёт, - говорит Отка, - а отойдёшь от него, орёт во всё горло.

- Значит, Яхимку вашего нелюдимым не назовёшь, - смеётся тётя.

Её широкое добродушное лицо сияет, будто внутри зажглись электрические лампочки. Она родилась в Выкане и до сих пор очень любит свою деревню. Так и осталась деревенской женщиной, хотя не только живёт в городе, но и ежедневно целый день проводит в пражском трамвае. У неё очень приветливая и располагающая к доверию внешность. Да и сама она доверчива, сразу же рассказывает детям свою тайну, радующую её последние дни.

- Дети, а вы знаете, у нас тоже будет маленький, и очень скоро, может быть уже на этой неделе. Как только отец вернётся из Египта. Дети замолкают. Молчат как в воду опущенные.

- Вы что так на меня смотрите?

- Я не смотрю, - говорит Отка, а сама краешком глаза оглядывает фигуру тётки. Нет, та как была худая, так и осталась,

- Вы не думайте, будет самый настоящий малыш, вовсе не кукла, - объясняет тётка. - Малыш в пелёночках, будет по-настоящему орать, ну иногда, конечно, и замолкает, понимаете?

- Понимаю, - кивает Адам.

- Понимаю, - пищит Отка, а брови у неё так и лезут вверх от удивления.

5

Но дети знают и иную тётку по её приездам в деревню. Какую же? Бывает, глаза её прищуриваются, брови хмурятся, на лице появляется целый веер морщин и тётка выглядит совсем как чужая женщина, которая вот-вот примется ругаться, а то и драться. "Ах, Яна, Яна", - говорит в таких случаях отец, а мать, как правило, исчезает, отправляется разыскивать яйца или находит себе какую-нибудь работу в саду.