Лев Кассиль - Дорогие мои мальчишки

Заскрипела тяжёлая дверь, и в комнату, остановившись на пороге, просунулся сам Капка.

— А, победитель! — приветствовал Капку товарищ Плотников. — Честь города отстоял. Спасибо! — Он крепко пожал своей огромной рукой Капкину ладонь. — Так ты ещё и… как это там у вас… синегорец ко всему?!

Капка кивнул головой, теребя пряжку пояса.

— У меня на заводе работает, — вмешался директор Судоремонтного, — у Матунина, мастера. Одним из первых, бригадир!

— Так это ты, значит, самый главный у них? — Плотников мотнул головой в сторону мальчиков.

— Командор, — чуть слышно признался Капка, густо покраснев.

— Ну, командор, вот ты нам и изложи всё как есть. А мы послушаем. Нам же тоже хочется знать. А то живём в одном городе с такими ребятами и даже не догадываемся, что есть у нас какие-то синегорцы.

Он с дружелюбным любопытством разглядывал Капку и его адъютантов.

— Только уж условие — не смеяться, — предупредил Капка и как мог рассказал товарищу Плотникову о лагерной игре, от которой всё пошло, о синегорцах, об Арсении Петровиче Гае, которого Плотников тоже, как видно, считал хорошим человеком, потому что сочувственно закивал, когда Капка назвал имя Гая.

Капка рассказывал, с жадным доверием вглядываясь в лицо Плотникова и стараясь уловить, понимает ли он их затею, их мечту, сочувствует ли он ей или смеётся в душе, а быть может, считает дурной блажью. Он рассказывал, а Валерка от волнения тоже шевелил губами беззвучно, не решаясь подсказать командору, когда тот останавливался, подыскивая нужные слова. Тимсон же слушал Капку и удивлялся, как это может такой сравнительно ещё молодой парень говорить столь длинно и складно. Но вот Капка кончил свой рассказ. Плотников молчал. Потом вынул коробку папирос, достал одну, закурил.

Мальчики смотрели на него, ожидая ответа.

— Ну, в общем, мы с тех пор играем так, — попробовал дополнить Валерка.

Капка резко осадил его:

— Это, может быть, ты играешь, а я, например, лично не играю, а действую так.

Плотников вдруг тепло и загадочно улыбнулся:

— Интересно задумано. Свежая голова у Гая была. Почему же вы только тайну такую храните?

— А чего зря раззванивать! — уклончиво отвечая Капка.

— Погоди. Скромность — это одно, а скрытность — совсем уж другое дело. И ни к чему, мне кажется, тут такую таинственность напускать. Ну, вначале попробовали про себя, а дело получилось. Хватит в прятки играть. А тебе, Бутырев, в комсомол надо. Не комсомолец ещё? Правда, парень ты ещё очень молодой, да тебя примут, раз ты производственник хороший и организатор, видимо, неплохой.

— А чего я буду делать там?

— Ну вот, здорóво живёшь! То же самое и будешь делать, но только лучше будешь делать. Увереннее. Яснее. И помогут тебе когда надо. И поправят вовремя.

Директор Судоремонтного и начальник школы юнгов с интересом следили за этой беседой.

— Синегорцы… синегорцы… — повторил Плотников. — Вон какое имечко приняли!

— Конечно, Иван Акимыч, — вмешалась Ангелина Никитична, — уж играли бы…

— Мы не играем, — повторил Капка.

— Ну, я не знаю, как у вас там называется…

— Дело не в названии, а в делах хороших… — возразил Плотников. — А что это всё-таки за герб такой? — проговорил Плотников, разглядывая бумажку, на которой был нарисован знак синегорцев. — Погодите, погодите, где это я уже видел его?.. Стоп!.. Да я же у Юрки, у сынишки моего, в тетрадке это видел! Он что-то там вычерчивал схожее, помнится мне…

Плотников вскинул голову и посмотрел на мальчика.

— А он тоже давно у нас, — сказал Капка.

— Да ну! — обрадовался Плотников, но спохватился и осторожно взглянул на Ангелину Никитичну.

— Его, как лучшего шахматиста, приняли, и он кружок у нас вёл. И вообще подходит.

— Да, только… — начал было Тимсон, впервые подав голос за всё это время, но тут же замолчал и покачал головой.

— Тимка! — прошипел Валерка.

— Молчу, — сказал Тимка.

— Ну, в чём же дело? — заметно обеспокоился Плотников.

— Дома его больно уж строго держат, — пояснил Тимсон, — чуть на лодке уже сразу не пускают. Боятся. Что мы его, топить собираемся, что ли?

Плотников от всей души расхохотался. Засмеялись и все другие.

— Ну, а всё-таки, что же это за игра у вас была, откуда затонские синегорцы имя приняли и почему у них герб такой? Кто скажет?

— Это пускай Валерий расскажет, он вместе с Арсением Петровичем целую историю написал, когда прошлое лето в лагере были… У нас там даже самодеятельность когда проводили у костра, Валерка выступал с этим. И мы после поклялись, что будем так действовать.

— Рассказать? — Валерка вопросительно посмотрел на всех.

— Очень интересно. Послушаем.

И Валерий Черепашкин рассказал товарищу Плотникову, начальнику школы юнгов и директору Судоремонтного историю Трёх Мастеров.

Глаза его блестели, нежные щёки покрыл лихорадочный румянец, он вскакивал, размахивал руками и рассказывал о Синегории, о людях с Лазоревых Гор, о страшном нашествии Ветров, о короле Фанфароне, о злом Ветрочёте Жилдабыле. Голос Валерки задрожал, когда он описывал, как Амальгаму, прекрасного Мастера Зеркал и Хрусталя, бросили в темницу.

Он перевёл дыхание и замолк.

— Ну, ну! И как же дальше было? — спросил с интересом Плотников.

— Сейчас, — сказал, переводя дух, Валерка. — Сейчас расскажу дальше…

Черепашкин прислушался. На поле давно уже бухал мяч и раздавались трели судейского свистка. Кто-то вошёл в кабинет и напомнил товарищу Плотникову, что матч продолжается. Вторая половина игры уже началась, надо идти на места.

Плотников с сожалением встал.

— Ах ты беда! — проговорил он. — На самом интересном месте! А надо идти. Ну, когда-нибудь доскажешь. Непременно. Очень хочется знать, как это всё там у вас в Синегории в конце концов получается. Спасибо, товарищи… Так Юрка мой, говорите, тоже? Синегорец? Да? Скрывал, свинёнок… Ну что ж, если сыну такое доверие оказываете, то, надеюсь, и отца не обидите. Идёт?

Он крепко пожал руки всем троим синегорцам, задержал руку Капки, хотел что-то сказать, должно быть, но передумал, похлопал Капку по плечу, шумно вздохнул и пошёл к выходу.

Гости последовали за ним. Когда мальчики убежали вперёд, чтобы скорее попасть на места, Плотников сказал задумчиво:

— Толковый народ растёт! Ведь этот вот, командор их, как его… Бутырев, что ли?

— Бутырев Капитон, — подтвердил директор.

— Ведь представить себе только, сколько на его плечи легло! Мать убита, отец на фронте, тоже неизвестно, жив ли ещё, на руках две сестрёнки… Не по годам забота. Работа в Затоне, чего говорить, товарищи, нелёгкая. А он ещё с этими синегорцами возится. Заботник. Великий заботник!

— Дерутся они, дьяволята, с вашими этими юнгами, — пожаловался неожиданно директор начальнику школы. — Задирают ваши.