Борис Тихомолов - Кряка

- Пара! Вторая! Третья!.. Двадцать пять! Грузите в машину! Давайте ящик! Живо, живо!..

Руки колхозниц мелькали так быстро, что Серёжа едва успевал заносить в тетрадь пометки. Тут же с секундомером в руке стоял Павел Андреевич. Стёкла очков его восторженно блестели.

- Три ящика за двадцать секунд! Вот учитесь, ребята, как надо работать!

Петя Телегин, Дина, сестры Захаровы подносили тару. Ребята старших классов грузили утят в машины. Оркестр, сбиваясь в такте, играл недавно разученную песню о гордом "Варяге". Гости грызли семечки.

Ровно через двадцать пять минут Овсиенко, заикаясь от волнения, торжественно объявил:

- Всё! Девяносто шесть с половиной процентов!

- Уррра-а-а!.. - подхватили ребята. - Девяносто шесть с половиной! Уррра-а-а!..

Дима Огородник тряхнул шевелюрой, оркестр заиграл туш. Машины, пыхнув синеватыми дымками, торжественно выплыли со двора. Утята уехали, и всем ребятам как-то стало немного грустно.

- Что же мы теперь будем делать-то? - разведя руками, спросил Коля Гайдук. - Вроде пусто без них.

- Пусто, - согласился Юра. - Ну ничего, через полмесяца мы других примем, тысяч двадцать сразу. Сегодня нас по бригадам распределять будут. Аида в нашу бригаду.

Гайдук деловито вытер ладонью нос:

- Не-е-е. Я к бате, в деревообделочный. Там станки новые привезли. Фуговочный, долбёжный, строгальный. Если что надо будет, приходи.

- Ладно, - сказал Юра, - приду. - Хотя не представлял себе, за какой это надобностью он может обратиться в столярный цех.

Оркестр, игравший польку, замолк, и сразу же. стали слышны и говор и взрывы смеха.

- На построение! На построение! - закричали дежурные.

Все, толкаясь, бросились строиться по классам. За хлопотами никто и не заметил, как у палисадника, возле оркестра, появился стол. Аня Титаренко, щурясь от яркого солнца, стелила красную скатерть. Рядом стояли завуч, директор школы и председатель колхоза. Все втроём, уткнувшись в какие-то бумаги, с интересом рассматривали их.

- Готово! - сказала Аня.

Директор школы оторвал взгляд от бумаг:

- Спасибо! - И к председателю: - Давай, Александр Спиридонович, начинай.

Председатель положил бумаги на стол, придавил их широченной ладонью. Вся школа, выстроенная квадратом, затаила дыхание.

- Я говорить много не буду, ребята, - обводя всех взглядом, сказал председатель.

- Тут и так всё ясно. Вы хорошо поработали. Молодцы, ребята! И от правления колхоза вам большое спасибо!

Дима Огородник, воспользовавшись паузой, резко взмахнул палочкой. Пока оркестр играл туш, председатель разыскал глазами деда Моисеича, прищурился, кивнул головой. Моисеич скрылся за углом и оттуда сразу же выехал быстроходный газик с красным лозунгом на полотняном кузове: "Слава юным утководам!"

Машина подъехала к столу. Дед Моисеич, спрыгнув с подножки, откинул брезентовый полог, и все увидели большую картонную коробку с надписью:

"Телевизор "Кристалл".

Председатель взял со стола листки бумаги, не торопясь надел очки:

- Поскольку, ребята, ваш труд общий, мы и оплачиваем вам натурой общего пользования. Вот вы делали по нашему заказу ящики, кормушки и поилки, стаканчики бумажные для рассады, ну и ещё - вырастили нам утят. За всё это мы купили вам телевизор со всем оборудованием...

Оркестр рявкнул туш.

- И... десять швейных машинок! Девочки радостно захлопали в ладоши:

- Вот теперь мы организуем мастерскую!

Это была их давнишняя мечта - шить что-нибудь настоящее, полезное.

Потом директор школы объявил благодарность отличившимся в выращивании утят. На первом месте была фамилия Овсиенки.

Серёжа стоял, гордо выпятив грудь. Теперь-то уж он наверняка попадёт в бригаду утятников.

КРЯКА ПОЯВЛЯЕТСЯ НА СВЕТ

Весна опушила зелёной пеной деревья, расстелила ковры по полям и на пригорках, возле дорог разбросала щедро золотые цветки одуванчиков. По утрам, тревожа душу заморскими песнями, нежно щебетали ласточки, залихватски пересвистывались скворцы, и где-то высоко-высоко курлыкали журавли.

Но ни весны, ни птичьих трелей не слышал пока наш будущий герой Кряка. Он мирно дремал себе в яичной скорлупе, далёкий от ребячьих волнений и переживаний за его утиную судьбу.

Ящик, в котором лежал Кряка со своими братца-. ми, всё пополнялся и пополнялся.

Шли дни, недели, и всякий раз утром занимали своё место рядом с ним два, а то и три утиных яйца. Они аккуратно укладывались в ряд и сверху присыпались золотистой мякиной.

Когда их стало сорок, Дина сказала:

- Ну ещё немного потерпите, и я вас отнесу в инкубатор. - Пошептала, пошептала, подсчитывая в уме оставшиеся до каникул дни, и добавила: Третьего мая и отнесу. А пока спите! - и ушла в школу.

В тот же день подъехала к воротам машина с гостями. Высокий, широкоплечий мужчина в кожаной фуражке, расправив усы, обнял и расцеловал выбежавшую на улицу Динину бабушку.

- Маманя, мы ненадолго, - сказал он. - Закусить заехали. Проголодались с дороги.

- Сейчас, сейчас, сынок! - захлопотала бабушка. - Яишню на сале поджарю. Ты ведь любишь её. Заходите, гости, в хату.

Трое мужчин и четыре женщины, разминая затёкшие ноги, вылезли из машины и вошли в дом.

Через минуту весело затрещал камыш в печке, и на громадной сковороде, корчась, зашипело свиное сало.

Слазив в подвал, бабушка притащила н поставила на стол запылённую четверть вина.

- Откушайте, гости, нашего вина, - сказала бабушка. - Чистый мускат.

- Ого! - обрадовался дядя Петя, довольно потирая руки. - Спасибо, маманя. Под яичницу в самый раз! - и весело подмигнул гостям.

Сало, растопившись, громко забулькало на сковороде. Бабушка спохватилась, бросилась чистить лук, резать его кругляшками, потом вдруг вспомнила - яйца-то она не приготовила, уже колоть пора. Закрутилась от радости-то совсем.

Подхватила фартук, наклонилась, полезла под стол рукой. Подумала: компания большая - десятка три надо. Раздвинула мякину в ящике, быстро набрала яиц, переложила их в миску и уже пошла было к печке, как сзади громкий, испуганный внучкин крик:

- Бабушка, что ты делаешь?! Бабушка, вздрогнув от неожиданности, едва не выронила миску.

Дина подлетела, схватила:

- Зачем утиные яйца жаришь? Я копила, копила, а она!.. - и заплакала навзрыд.

В дверь, пригибаясь, шагнул дядя Петя:

- Что за слезы, отчего рыдает моя племянница?

- Да-а! Бабушка Кряку хотела зажа-арить! Дядя Петя взял миску из Дининых рук, поставил на стол, потрогал пальцем лежавшее сверху утиное яйцо с надписью "Кряка".

- Ого! - удивлённо сказал он. - Действительно, Кряка. Это от тех, от наших?

Хорошие утки. Мы за них первую премию получили. - И к матери: - Зачем же ты, маманя, племя изводишь?

Бабушка растерянно теребила передник:

- Да бес, видно, попутал, сынок. Со слепу-то залезла не в тот ящик.