Борис Тихомолов - Кряка

- А вот где мы будем спать, - сказала Лида, открывая дверь в жилое помещение.

Это была небольшая, свежевыбеленная комнатка с дощатыми нарами в два этажа. В углу, под потолком, использовав торчащий конец балочки, ласточка слепила себе гнездо. Когда девочки вошли, четыре желторотые головки с любопытством посмотрели вниз. Через открытую форточку влетела ласточка-мать. Не обращая внимания на девочек, она прилипла к гнезду, сунула в первый попавшийся разинутый рот какую-то козявку, циркнула на раскричавшихся птенцов и улетела. Девочки осторожно прикрыли дверь.

- Это к счастью, - шепнула Лида.

- А как же! - убеждённо ответила Женя. - Значит, мы вырастим хороших утят и поедем с ними на выставку.

ПЕРВЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ

В чистом небе ещё мигали звёздочки, а на широкой станичной улице уже слышны были детские голоса:

- Елизавета Петровна! Елизавета Петровна! А дневник взяли?

- Взяла, взяла, Диночка, не беспокойся!

- Елизавета Петровна, а у меня лямка оборвалась!..

Хлопали крыльями и перекликались голосистые петухи. Тут и там вполголоса сонно мычали коровы и доносилось звонкое: "Ззз! Ззз! Ззз!" Пахло парным молоком и утренней свежестью.

Сбоку из переулка вышла ещё группа девочек. Одна из них вела за руль велосипед.

- Здравствуйте, Елизавета Петровна! Мы не опоздали? Давайте ваш рюкзак ко мне на велосипед.

- Нет, нет, Анечка, спасибо, я сама. Помоги вон лучше Юле Марьиной.

Аня Титаренко подошла к маленькой девочке в коротком белом платьице, взяла у неё рюкзак:

- Э, да у тебя лямка оборвалась.

- Ну вот, теперь мы все, - удовлетворённо сказала Елизавета Петровна. Придём к инкубатору - разделимся. Со мной останутся Дина, Женя и Люба. Остальные поедут с вещами на место. Нужно приготовить завтрак для утят.

Возле инкубатора уже фырчали машины и слышен был голос деда Моисеича:

- Сейчас девчата придут - утят принимать, так вы их тут поскорее обслужите.

Едва девочки подошли к зелёной изгороди, окружавшей инкубатор, как из-за кустов с криком выскочили мальчишки:

- Уррра-а-а! Обходи справа, атакуй слева, нале-та-а-ай!

Девочки с визгом побежали назад к учительнице:

- Юрка! Вот вредный, перепугал... А чего вы тут, вам же завтра принимать?

- А это я их попросила помочь нам, - сказала Елизавета Петровна. Чтобы поскорей.

Когда ребята стали принимать утят, они сразу же увидели Дининых породистых.

- Смотри, смотри, какие крупные! - кричали мальчики. - И с хохолками на затылках. Вот смешные!

- Это Крякина шайка, - завистливо щуря глаза, сказал Овсиенко. - Вот бы нам таких!

Кряка сразу же стал отличаться своим поведением. Когда утят погрузили в машину, он выпрыгнул из ящика и, махая кривыми крылышками, побежал к краю кузова. Дина поймала беглеца: "Ах ты, озорной!" - и посадила его обратно в ящик.

Солнце было уже высоко, когда погрузили последний ящик. Мальчики, накрыв кузов брезентом, запирали борта машины.

Уже и ехать надо бы, да куда-то шофёр запропастился. Елизавета Петровна, похожая в своём спортивном костюме на мальчика-подростка, прислонившись к крылу машины, нервно теребила кончик носового платка:

- Дина, сходи, пожалуйста, посмотри, куда шофёр девался!

Дина, мотнув косой, кинулась за угол и чуть не сбила с велосипеда раскрасневшуюся от быстрой езды Лиду Захарову.

- Ой, ты чего это? - удивилась Дина. Лида спрыгнула с велосипеда, сдёрнула косынку с головы и торопливо вытерла мокрое лицо.

- Елизавета Петровна! Елизавета Петровна! - тяжело дыша, проговорила она. - Беда-то какая! И в нашем, и в соседнем коровнике ни одной поилки, ни одной кормушки нет! Увёз кто-то...

Елизавета Петровна всплеснула руками.

- Как же это? - испуганно спросила она. - Зачем же вы отдали?

- А мы не отдавали! - оправдывалась Лида. - Мы поехали за соломой, а коровник открыли, чтобы проветрить.

У переносицы Елизаветы Петровны собрались морщинки. Лёгкий ветерок, щекоча лоб, трепал светлую прядь волос.

- Значит, увезли? - задумчиво переспросила учительница, пряча под берет волосы.

- Кто бы это мог сделать?

Подошёл шофёр, пожилой, сутуловатый мужчина с пышными светлыми усами, посмотрел с любопытством на учительницу:

- Э-э, да вы, никак, расстроены чем-то?

- Будешь тут расстроена с вами! - с сердцем сказала учительница. - То одно, то другое! Куда вы девались? Ехать надо, а вы пропали! А там, пожалуйста, поилки с кормушками увезли. Как мы утят поить будем?

У Елизаветы Петровны заблестели глаза от обиды, и она, чтобы скрыть подступившие слезы, полезла в кабину.

- Ну, ну, - сказал добродушно шофёр, - вы не расстраивайтесь. Плохо, конечно, что увезли, но ведь бед-то непоправимых нет! Что-нибудь придумаем.

Елизавета Петровна с надеждой посмотрела на шофёра:

- Правда?

- А как же! - Шофёр окинул взглядом двор гаража. - Да вон, например, лежат никому не нужные старые покрышки.

- Хе! Вы смеётесь! - отозвался из кузова Овсиенко. - Как же это из неё поилку сделать?

- А очень просто: разрезать покрышку вдоль - сразу две поилки.

- А чем же её резать-то? - усомнился Юра - Перочинным ножичком?

Шофёр сердито повёл усами:

- Циркульной пилой, вот чем!

- Хе! - перевесившись через борт, заорал Овсиенко. - Юрка, доставай скорее свою циркульную пилу!

Шофёр, сердито рванув дверку, забрался в кабину.

- Ни стыда, ни совести! - проворчал он, включая зажигание. - Ты им дело говоришь, а они всё в шутку превращают.

- Ой, постойте, куда же вы? - взмолилась Елизавета Петровна. - А как же с покрышками?

Шофёр засопел носом, рывком выключил зажигание.

- Мороки тут с вами не оберёшься! - проворчал он. - Посидите, я сейчас...

Вылез из кабины, сутулясь побежал в гараж.

А в это время наверху произошла ссора. Петя Телегин, разозлившись на дерзкую шутку Овсиенки, дал ему по затылку.

Овсиенко обиделся, полез было драться, но Юра сказал вполголоса:

- Ну, ну, смотри у меня, а то и я подбавлю!

Серёжины глаза налились слезами. Он молча спрыгнул с машины и зашагал прочь.

Было очень обидно. Кто отличился в закупке утиных яиц? Он - Серёжа Овсиенко! Кто добился девяноста шести и пяти десятых процента сохранности утят? Опять Овсиенко. Кому вынес благодарность председатель колхоза? Ему. Кому объявлена благодарность в приказе по школе? Опять ему. А тут дерутся. И слова не скажи.

Подумаешь, из-за какого-то шофёра! Если бы он директору школы или председателю колхоза нагрубил, тогда другое дело. И всё это, конечно, от зависти. Вот купит он себе мотовелосипед...

Серёжа хлюпнул носом, и мысли его приняли другое направление.

Подумаешь, подзатыльник! И не больно вовсе. Зря он всё-таки обиделся. Ну, ушёл, а дальше? Соберутся завтра ребята и скажут: "Нам такой не нужен. Катись отсюда колбасой!" - и всё. Не видать тогда ему мотовелосипеда. Надо как-то вывернуться незаметно, сделать вид, что он пошёл... посмотреть покрышки.