Джефри Триз - Холмы Варны

Капитан Монтано уныло следил, как его матросы подымают латинский парус6. По-прежнему прямо им в корму дул северозападный ветер, самый попутный из всех возможных. Но даже и это как будто не радовало хмурого моряка.

Они уже вышли в море, и город, расположенный на низких островах, скрылся из виду.

- Пожалуй, пойдем позавтракаем, - сказал капитан мрачно. - Хоть мне от еды никакой радости нет.

- Ну так я могу съесть твою долю, - раздался веселый голос, и вслед за ними по трапу скользнул темно-рыжий юнга.

Но Алан, вздрогнув, понял, что перед ним не юноша. Несмотря на сапоги и панталоны, он узнал Анджелу д'Азола.

Глава седьмая. ЧЕРНАЯ ГАЛЕРА.

Монтано, вероятно, догадался об истине одновременно с ним; во всяком случае, он, не проявив особого удивления, сказал коротко:

- Идем в мою каюту, пока никто из моих бродяг тебя не разглядел. А там обсудим все дело.

- Обсуждать тут нечего, - небрежно сообщила ему Анджела, когда они сели за скромный завтрак, состоявший из хлеба и фруктов. - Я сполна заплачу тебе за проезд. Эту одежду я надела, потому что так удобнее. Тяготы пути я готова переносить наравне с мужчинами, а если бы я явилась сюда в женском платье, это могло бы вызвать всякие затруднения.

- Да, конечно, - угрюмо согласился Алан.

Она бросила на него предостерегающий взгляд.

- О нашем деле мы поговорим потом, - заметила она многозначительно, - а капитану Монтано докучать им незачем.

Алану вовсе не хотелось говорить про Варну в присутствии посторонних, поэтому он смирился и промолчал. Капитан, хотя он, несомненно, не знал, что подумать, не стал, однако, возражать против присутствия Анджелы, которая поспешила вытащить кошелек и тут же вручила ему плату за проезд.

- Если это бегство влюбленных, - проговорил он, обращаясь скорее к низкому потолку, чем к ним, - то о таком мне даже слышать не приходилось. Дама платит за себя, а кавалер как будто даже и не предполагал, что она явится на корабль. Ну-ну...

- По-моему, он вообразил, будто я убежала с тобой из родительского дома, засмеялась Анджела, когда они вышли из душной каюты и устроились в укромном уголке на корме.

- Ну, а могу ли я спросить, что ты здесь делаешь?

- Еду с тобой в Варну, - невозмутимо ответила она.

Алан вздрогнул и уставился на Анджелу, которая, съежившись, сидела рядом с ним; ее рыжие волосы были аккуратно убраны под шерстяной колпак.

- А что ты знаешь про Варну? - спросил он шепотом.

- Примерно столько же, сколько и ты. У меня хороший слух.

- Но тебе нельзя ехать со мной! Это опасно. Чтобы такая молодая девушка... нет, это безумие!

- Вот что! - Голос Анджелы стал еще более низким, как бывало всегда, когда она на чем-нибудь решительно настаивала. - Я, конечно, не знаю, как ведут себя девушки в Англии, но ты иногда говоришь такие вещи, что я начинаю думать, уж не держите ли вы их под замком, как турки.

- Не говори глупостей!

- Ну, во всяком случае, у нас в Италии другие обычаи. Девочки учатся тому же, что и мальчики, и, став взрослыми, бывают способны подвизаться на любом поприще, открытом для мужчин. И дело не только в том, что мы не хуже вас знаем греческий или латынь... Кстати, ты когда-нибудь слышал про Олимпию Морато, которая шестнадцати лет от роду читала в Ферраре лекции по философии?

- Ну, с помощью одной философии ты до Варны не доберешься, - возразил Алан.

- Как я хотела сказать, когда ты меня перебил, итальянские женщины способны и на многое другое. Они водили армии, они управляли целыми провинциями, они...

- И ничего в этом нет хорошего, - упрямо стоял на своем Алан. - Бог сотворил женщин совсем для другого: их дело - присматривать за домом. А так они совсем превратятся в мужчин - еще немного, и вы начнете щеголять бородами!

- Свинья! Невежда! Эти же самые женщины выращивали целую кучу детей и любили все то, что любят обычные женщины: танцевать, петь, шить себе наряды...

- Да, конечно, они несравненны, - насмешливо согласился он. - Вы все тут до того изумительны, что только диву даешься, как это итальянские мужчины еще ухитряются найти себе какое-нибудь занятие! Ну, да дело не в этом. Со мной ты все равно не поедешь.

- А я говорю - поеду!

- А я говорю - нет!

- А почему нет?

Алану уже надоела эта перепалка. Он далеко уступал Анджеле в красноречии, да к тому же "Дельфин" стал тяжело раскачиваться на серых, зловещего вида волнах, и ему было не до разговоров.

- Ты мне будешь только мешать, - огрызнулся он. - Устанешь, или голова у тебя разболится, или еще что-нибудь придумаешь. Ты недостаточно сильна для такой поездки.

Он почувствовал, что его собственная голова словно налилась свинцом, и испугался, что не сумеет продержаться до тех пор, пока эта отвратительная девчонка не уйдет куда-нибудь с кормы.

- "Недостаточно сильна"! - вспылила Анджела. - Ведь ты же, по-моему, видел, как я гребла на лодочных гонках!

- Прошу прощения, - буркнул Алан и, плотно сжав губы, поспешил к противоположному борту.

В этот день они больше не спорили. Алан почти все время лежал пластом на палубе, от души желая, чтобы "Дельфин" нырнул, наконец, в волны, раз и навсегда прекратив его мучения. Время от времени Анджела подходила к нему и, опустившись на колени, давала ему напиться или пососать апельсин. А потом опять принималась расхаживать по палубе в своем мужском наряде и тихонько напевать с беззаботностью, которая доводила Алана до исступления.

На следующее утро волнение улеглось. Море вокруг расстилалось блестящим синим шелком. Слева были видны голубовато-серые горы Далмации и бесчисленные прибрежные островки.

- Ну, как ты сегодня - достаточно силен? - лукаво осведомилась Анджела за завтраком. - Надеюсь, я тебе вчера не очень мешала?

Алану оставалось только промолчать.

Позже, когда они вышли на палубу, Алан наконец сдался и они заключили мир. Другого выхода у него все равно не было. Капитан Монтано собирался из Рагузы плыть дальше, и Алан знал, что не сможет заставить Анджелу не плавать на "Дельфине", пока корабль не вернется в Венецию, или отправиться из Рагузы домой с каким-нибудь другим надежным капитаном. Кроме того, он отлично понимал, что раз Анджела умудрилась разведать тайну его путешествия, а затем с помощью сложной цепи подкупов и интриг (каких именно, она отказалась ему сообщить) сумела поменяться местами с корабельным юнгой, ее обратно не отошлешь. Значит, она едет с ним, и приходится с этим примириться. А к тому же ей известна почти вся его тайна, и, пожалуй, будет лучше, если она останется под его надзором, а не отправится странствовать в одиночестве, храня в своей памяти столь опасные сведения.

- Называй меня теперь Анджело, - сказала она так невозмутимо, словно вопрос о ее имени был единственным затруднением.