Владимир Васильев - Педагогический арбуз

- Подумаю.

- Думай сколько влезет!

- Да влезет-то немного.

- Не скромничай. Недавно мой Робик говорит: "Папа, когда вырасту, буду вожатым, как дядя Герась". - "Почему же?" - спрашиваю. "Он главный металлоломщик. И я хочу железо собирать..." Что ты задумался? Обиделся?

- Нет, что вы. - Меня так и подмывало спросить о "командировке". Спасибо вам. Теперь и у меня есть перспектива - завтрашняя радость.

Я проводил Вартана Сергеевича, а потом пошел бродить по улицам. Если однажды записать все, что передумал человек, пройдя несколько километров по ночному городу, все писатели лопнут от зависти.

Я не заметил, как оказался у депо, на окраине. Лениво перелязгиваясь и постукивая колесами, укладывались спать трамваи. Я глянул в небо. Она была надо мной - Кассиопея! Вход в небесное метро. Зоя! Где ты сейчас? Может быть, вот так же смотришь на звезды?

Тогда наши взгляды должны встретиться.

ЗУБ МУДРОСТИ

- Герась, да у тебя никак флюс? Эка щеку раздуло, - приветствовал меня утром Вартан Сергеевич.

- Да зуб какой-то хитромудрый пробивается.

На двадцатом году вздумал расти.

- Так это зуб мудрости. Ты понимаешь, из тебя мудрость прет. Кстати, в институт ты готовишься?

- Да.

- Куда?

- В Рязань.

- На литфак?

- Вы же знаете.

- Тогда присядь, расскажу тебе притчу.

Вартан Сергеевич на секунду закрыл глаза и степенно начал:

- Когда родился будущий словесник, к его колыбели спустились три добрые феи.

И сказала первая фея: "Ты будешь вечно юн, потому что с тобой всегда будут дети".

И сказала вторая фея: "Ты будешь красив душою, потому что всю жизнь будешь учить детей прекрасному".

И оказала третья фея: "Ты будешь счастлив, потому что пожнешь плоды трудов своих, ибо ученики твои перерастут тебя. И нет большего счастья".

Но тут у колыбели возникла четвертая фея, злая, и мрачно провещала: "Но ты всю жизнь будешь проверять тетради!"

Так что, Герась, подумай еще раз, пока не поздно...

- Поздно. Решил твердо.

- Ну поздравляю. Кстати, могу обрадовать: твою "каморку" отдают Федотычу, а под пионерскую выделяют флигель.

- Наконец-то!

- Вере Николаевне скажи спасибо. Выхлопотала.

А сейчас, брат, иди в больницу, ибо "мудрость" твоя не служит украшением лику.

Раз уж выпал такой случай, я обошел всех докторов (об этом давно просил школьный врач). В медицинском заключении сухо значилось: "Сердце без особенностей".

Но я чувствовал, что оно стучит совсем не так, как всегда.

Я шел в школу.