Галина Васюкова - Золотые росы

И тут я услышала едва уловимое цоканье копыт по мерзлой земле.

- Едет... папка едет! - прошептала я, все еще боясь поверить такому счастью.

Бабушка вдруг осела на лавку, как будто у нее разом отнялись ноги, и тихо заплакала.

СИМОНЬКА ПОМОГ

Отец первым делом бросился в погоню за бандитами, а бабушка наскоро позатыкала разбитые окна. Потом она зажгла фонарь и пошла в сарай посмотреть, что с Буренкой. Нам с Ленькой страшно было одним в доме, и мы, кое-как одевшись, тоже пошли в сарай.

Буренка, глядя на нас большими печальными глазами, вытянула морду и замычала. Бабушка приподняла фонарь, и мы вдруг увидели на шее у Буренки кровавую рану.

- Это он ее ножом, - сказала бабушка.

- Смотрите, и рога в крови, - сказал Ленька.

И тут вдруг стало ясно, почему бандит, выйдя из сарая, не мог бежать и шатался, как пьяный. Это Буренка поддела его рогами!

Бабушка сходила в дом, принесла чистую тряпочку и какую-то мазь. Она промыла рану и замазала ее мазью. Буренка стояла спокойно, доверчиво разрешая бабушке ее лечить.

Пока не вернулся отец, мы не отходили от бабушки ни на шаг.

Отец рассказал, что обшарил все вокруг, но бандиты как в воду канули.

- Все равно им не уйти! - закончил он и стал подробно расспрашивать, как было дело.

- Мне кажется, что один из них был хозяин этого хутора, - сказала бабушка.

- И мне показалось, что голос знакомый, - подтвердила я.

- Пожалуй, с этого и начнем... - сказал отец.

- Ленька, а чем это ты его? - спросила я, вдруг вспомнив, как неожиданно Ленька бросился к окну.

- Да моей лопаткой, - скромно сказал Ленька. - Видно, по носу.

Мы все захохотали.

- Ты у меня храбрый... мужчина, - серьезно сказал отец.

Хотя луна уже зашла и в доме стало темно, за окном чувствовался рассвет. Отец уехал, а мы, измученные ночными событиями, уснули.

Проснувшись, я увидела, что на дворе все присыпано легким снежком. Было уже поздно, в школу я, конечно, опоздала. Бабушка торопливо растапливала печь, а мы с Ленькой вышли во двор. Яблони стояли разукрашенные пушистой бахромой. Я глядела на эту нетронутую белизну, и прямо не верилось, что ночью тут творилось такое... Нигде никаких следов, и только заткнутое подушкой окно напоминало о ночном происшествии.

Ленька, проделывая первые следы в снегу, направился к сарайчику, где сидели куры.

- Бедняжки, до сих пор взаперти, - хозяйственно бубнил он.

Ступая на снег, куры испуганно поднимали ноги и, пройдя несколько шагов, останавливались.

И только один Симонька, не обращая внимания на снег, привычной дорожкой, через сад, направился к большому сараю.

Мы с Ленькой глядели на его деловую походку и удивлялись:

- Ишь, какой храбрый! И снег ему нипочем!

Вдруг мы увидели, как Симонька, хлопая крыльями, вылетел из сарая. Отбежав на несколько шагов, он остановился и, поворачивая голову и вытягивая шею, стал смотреть назад. Было видно, что ему хочется в сарай, но он чего-то боится.

- Интересно, что там такое? - сказала я.

- Давай посмотрим, - предложил Ленька.

Осторожно ступая, мы подкрались к сараю. Я заглянула в приоткрытую дверь, ничего не увидела, кроме кучи соломы, наваленной посредине, и уже хотела сказать, что ничего там нет, как вдруг Ленька толкнул меня в бок. Я в недоумении уставилась на него, потом снова заглянула в сарай. Мне показалось, будто солома шевелится. Я замерла. Из-под соломы показался сапог и тут же снова исчез. Ленька сделал мне знак рукой, и мы начали медленно пятиться назад.

- Видела? - спросил он, когда мы немного отошли.

Я молча кивнула.

- Стой здесь и смотри, - прошептал Ленька и побежал к дому. Спустя минуту он вернулся вместе с бабушкой.

- Беги за отцом, - сказала мне бабушка.

Я, не мешкая, побежала в колхоз.

Не пробежав и полдороги, я увидела отца, ехавшего мне навстречу. Рядом с ним в тележке сидел Алексей Иванович - тот самый председатель зареченского колхоза.

- Что случилось? - взволнованно спросил отец, подхватывая меня и усаживая в тележку.

Я быстро рассказала.

Когда мы подъехали, то увидели Леньку и бабушку, стоявших неподалеку от дома и наблюдавших за сараем. В руках у бабушки был топор, а у Леньки лопатка.

Отец с Алексеем Ивановичем направились прямо в сарай. Через минуту они вышли, ведя впереди себя здоровенного парня в поддевке. Отец, ощупав его карманы, кивнул Алексею Ивановичу, и тот вернулся в сарай.

- Вот, в соломе нашел, - сказал он, подавая отцу узкий, длинный нож.

- Попался, бандюга, - сказал отец.

Бандит угрюмо смотрел на нас и молчал, потом вдруг схватился руками за живот и застонал.

- Что, угостили? - не зло, а скорее даже весело сказал Алексей Иванович. - Будешь знать, как без приглашения в гости ходить... Папаша твой тоже, между прочим, далеко не ушел.

- И того поймали? Где же это? - воскликнула бабушка.

- Дома, в Заречье, - сказал отец.

- Пришли мы, стучим, - не открывает, - рассказывал Алексей Иванович. Потом открыл и говорит: "Извините, люди добрые, не слышал, как стучали... Зубы болят, всю ночь маялся, только-только задремал..." Смотрим: щека завязана. Сорвали повязку, а у него бровь и вся щека располосована...

- Здорово ты его этой лопаткой! - смеясь, сказал отец.

Бандит быстро взглянул на Леньку и тут же отвел глаза.

- Что ж, полюбуйся, с кем воевал... - показывая на нас, сказал отец.

Когда они, посадив бандита в тележку, уехали, Ленька удивленно сказал:

- Вот... какого коршуна поймали!

Через несколько дней в колхозе достроили новый дом, в который перевели правление, а мы переехали в старый. В школу мне было теперь почти рядом, и у нас с Ленькой началась новая жизнь, совсем не похожая не прежнюю.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГРАЧИ КОЛХОЗНЫЕ

НА НОВОМ МЕСТЕ

Дом, в котором мы теперь живем, большой и старый. Если взглянуть на него издали, то кажется, будто он лежит распластавшись на земле, придавленный огромной снежной шапкой. Крыльцо с деревянными ступеньками ведет в темные сени, которые делят дом на две половины. В одной живет колхозный конюх Терентий с семьей. Во второй раньше было правление колхоза, а теперь поселились мы. В нашей половине - дощатая перегородка с ободранными обоями и неизживный запах табака.

- Ну и прокурили! - ворчит бабушка.

Бабушка, как известно, всегда чем-нибудь недовольна, а нам с Ленькой здесь нравится.

Первым делом мы с ним, обшарив все вокруг, обнаружили, что перегородка раньше была оклеена розовыми обоями.

Когда мы сообщили об этом бабушке, она проворчала:

- Нам-то что толку от этого?

Мы с Ленькой тщательно ободрали уцелевшие розовые клочки с золотистыми прожилками и припрятали на всякий случай. Стенка стала похожа на старую географическую карту. Сверху в углу я вдруг заметила светлое прямоугольное пятно.